Проявление незаконно захваченной власти не ограничивалось только теми случаями, в которых Англия сама была заинтересована; эта власть вмешивалась также в управление внутренними делами колоний. Акт 9-го года правления Анны об учреждении почтового ведомства в Америке, кажется, мало был связан с интересами Британии, если не считать таковыми предоставление министрам и фаворитам его величества [права] продажи прибыльных и легких должностей.
Мы бегло проследили правления, предшествовавшие вступлению на престол его величества, при которых нарушения наших прав вызывали меньшую тревогу, поскольку они повторялись реже, чем та цепь быстро следующих одна за другой и бесстыдных несправедливостей, отличающая настоящий период американской истории от всех других. Едва наше сознание смогло прийти в себя от удивления, которое вызвал у нас один удар парламентского грома, как на нас обрушился другой, более тяжелый и тревожный. Единичные акты тирании можно приписать случайному решению одного дня, но длинный ряд притеснений, начатый в известный период и неизменно продолжающийся при всех сменах министров, слишком ясно доказывает преднамеренный, систематический план нашего порабощения. Изданные в 4-й год правления его величества «Закон об установлении некоторых пошлин», в 5-й год — «Закон о гербовом сборе», в 6-й год — «Закон, провозглашающий право распространения власти парламента на колонии» и в 7-й год — «Закон об установлении пошлин на бумагу, чай и пр.» представляют одну цепь парламентской узурпации, что было уже предметом неоднократных обращений к его величеству, палате лордов и палате общин Великобритании; поскольку нас еще не удостоили никаким ответом, мы не будем беспокоить его величество повторением содержащихся в них вопросов.
Но другой закон, изданный также в 7-й год его правления и содержащий особые притязания, требует особого упоминания. Это «Закон о временном прекращении законодательной власти Нью-Йорка».
Одно свободное и независимое законодательное учреждение тем самым берет на себя право временно отстранять от власти другое, такое же свободное и независимое, как оно само. Таким образом, наблюдается невиданное в природе явление: создатель и создание своей собственной власти. Надо отказаться не только от принципов здравого смысла, но и от здравых чувств человеческой природы, прежде чем подданных его величества в этой стране можно будет заставить поверить, что их «политическое» существование зависит от воли британского парламента. Если эти правительства распустить, их собственность упразднить и их народ довести до естественного состояния, подчинить всем велениям власти группы людей, которых он никогда не видел, на которых никогда не полагался и которых не имеет права ни наказывать, ни перемещать, будут ли преступления против американского народа когда-либо столь велики? Разве можно привести какое-нибудь разумное основание, в силу которого сто шестьдесят тысяч избирателей острова Великобритания должны навязывать свою волю четырем миллионам{2} людей, живущим в штатах Америки, каждый из которых равен англичанину по своим добродетелям, рассудку и физической силе? Если бы можно было это допустить, то вместо того, чтобы быть свободным народом, каким мы себя до сих пор считали и хотим продолжать считать, мы внезапно оказались бы рабами не одного, а ста шестидесяти тысяч тиранов, отличающихся от всех других тем исключительным обстоятельством, что они свободны от страха, который является единственным сдерживающим мотивом, способным отвести руку тирана.
По «...закону, прекращающему указанным образом и на установленное в нем время высадку на берег, выгрузку и погрузку различных товаров, а также торговлю в городе и в пределах порта Бостон в районе залива Массачусетс в Северной Америке», утвержденному на последней сессии британского парламента, большой и населенный город, в котором торговля была единственным источником существования, был лишен права торговли и обречен на явное разорение. Чтобы рассмотреть этот закон с позиций справедливости, предположим на минуту, что вопрос о праве снят. Был принят акт парламента, устанавливающий пошлину на чай, которую должны были выплачивать в Америке. Американцы опротестовали этот акт как незаконный. Ост-индийская компания, до того времени никогда не отправлявшая на свой страх и риск и фунта чаю в Америку, в данном случае как защитник парламентского нрава делает шаг вперед и посылает сюда множество судов, груженных этим товаром, таящим в себе опасность. Однако по прибытии в Америку судовладельцы мудро прислушались к предостережениям и вернулись со своим грузом назад. Только в провинции Новая Англия не придали значения протестам народа, и после многих дней ожидания ему было наотрез отказано в уступке. Руководствовался ли при этом судовладелец своим упрямством или своими соображениями, пусть скажет тот, кто знает. Бывают исключительные ситуации, требующие исключительного вмешательства. Разгневанный народ, сознающий, что он обладает силой, нелегко сдержать в строгих рамках закона. Многие люди собрались в г. Бостоне, выбросили чай в океан и разошлись, не совершив никакого другого акта насилия{3}. Если при этом люди причинили зло, их могли заставить отвечать по законам страны, так как их знали; [но] нельзя было заявить, что были случаи, когда они сбивались с правильного пути в угоду обидчикам народа. Поэтому в данном случае им нельзя было не верить. Но эта злополучная колония прежде была смела в своей вражде к династии Стюартов, а теперь обречена на разорение от невидимой руки, управляющей важными делами этой великой империи. При частичном представительстве нескольких никчемных подчиненных лиц министерств, постоянным занятием которых было оставлять дела правительства запутанными, лиц, которые благодаря своему вероломству надеялись получить британские звания титулованных дворян, не предъявляя обвинений, не спрашивая доказательств, не пытаясь делать различий между виновными и невиновными, весь этот древний и зажиточный город вмиг переходит от богатства к нищете. Люди, потратившие жизнь на расширение британской торговли, вложившие [в это дело] состояние, добытое честным трудом и усердием, сразу же оказались выброшенными на улицу со своими семьями и могли существовать только благодаря милосердию. В упомянутом деле не была замешана даже сотая часть жителей Бостона; многие из них находились в Великобритании и других местах за океаном; но, несмотря на это, все, без всяких различий, были разорены новой исполнительной властью, о которой раньше ничего не слышали, — английским парламентом. Пожертвовали многомиллионным состоянием, чтобы отомстить, а не возместить потерю нескольких тысяч. Так отправляется правосудие поистине тяжелой рукой! И когда же остановят движение этой бури? Две верфи будут снова открыты, когда его величество сочтет нужным; оставшиеся вдоль широких берегов Бостонского залива навсегда лишатся права заниматься торговлей. По-видимому, это небольшое исключение сделано с единственной целью установить прецедент для наделения его величества законодательной властью. Если при этом эксперименте пульс народа будет продолжать спокойно биться, то будут проводиться все новые и новые испытания, пока не будет заполнена мера деспотизма. Было бы оскорблением здравого смысла притворяться, что упомянутое исключение сделано с целью возрождения торговли в этом большом городе. Торговля, которую нельзя возродить только при помощи двух верфей, по необходимости должна быть перенесена в какое-то другое место, куда вскоре последуют и две другие верфи. Если рассматривать вопрос в таком свете, то это оскорбительная и жестокая насмешка над уничтожением г. Бостона.
По закону о подавлении бунтов и мятежей в г. Бостоне, также принятом на последней сессии парламента, за совершенное там убийство, если того пожелает губернатор, должен судить верховный суд на о-ве Великобритания с присяжными заседателями из Мидлсекса. Свидетели также обязаны присутствовать при судебном разбирательстве, получая такую денежную сумму, которую губернатор сочтет нужным на них потратить. Иными словами, они получают вознаграждение в зависимости от объема показаний, а этот объем может быть любым, каким того пожелает губернатор. Но ведь кого же, по мнению его величества, можно уговорить пересечь Атлантический океан с единственной целью дать свидетельские показания по какому-то делу? Действительно, издержки должны быть возмещены в размере, который оценит губернатор. Но кто будет кормить оставшихся за океаном жену и детей свидетеля, у которых нет иного источника существования, кроме его каждодневного заработка? А эпидемические заболевания, столь страшные в чужом климате? Входит ли их лечение в статью расходов? Отвратит ли всемогущая власть парламента их опасность? Несчастный преступник, если ему довелось нарушить закон на американской земле, лишенный привилегии быть судимым пэрами своей страны, удаленный от того места, откуда только могло быть получено полное свидетельское показание, без денег, без адвоката, без друзей, без оправдывающих доказательств стоит перед судьями, предрешившими его осуждение. Трусы, которые позволяют вырвать своего соотечественника из недр общества для принесения таким путем жертвы парламентской тирании, заслуживают того вечного позора, которым покрыли себя авторы этого закона! С подобной же целью в закон, принятый в 12-й год правления его величества [и] названный «актом по улучшению охраны и обеспечению безопасности судостроительных верфей его величества, магазинов, судов, аммуниций и складов», был введен пункт, который уже опротестовали некоторые колонии как достойный такого же осуждения.
