Одна из них прикрыла глаза, покосившись на Мартина, и снова стала дремать, не заинтересовавшись очередным арестантом.

Мартина завели в одну из просторных комнат полуподвального этажа, где из всей обстановки был лишь старый массивный стол и несколько стульев, на которых сидели трое военных в серых мундирах с золотыми орлами на правом плече.

Увидев нового арестанта, они разом поднялись и уставили на Мартина застывшие взгляды, от которых ему сделалось жутковато. Эти люди выглядели как псы, натасканные на травле людей.

– Кто это? Где взяли? – спросил один из военных, выходя вперед и внимательно разглядывая Мартина.

– Подозрительный, господин капитан! С площади!.. – доложил один из монгийцев.

– Хорошо, идите.

– Есть, господин капитан! – воскликнул монгиец, и оба стражника, как показалось Мартину, торопливо выскочили вон, а он остался.

– Итак, кто ты такой?

– Зовут Мартин, господин капитан.

– Почему морда бледная? С каторги сбежал?

– Вышел из тюрьмы, господин капитан.

– Из какой тюрьмы?

– Из Угла.

– Из Угла? – переспросил капитан и обернулся к двум другим офицерам, на лицах которых появились недоверчивые улыбки.

– Так точно, господин капитан. Освободили из Угла по приказу молодого лорда.

– Угол – тюрьма особая, там держат бессрочно. Это личная тюрьма королевского наместника, и арестанты там живут не более трех лет. А сколько пробыл ты?

– Двадцать лет, господин капитан.

– Двадцать лет?

Капитан снова посмотрел в сторону коллег, и те сдержанно засмеялись.

– Я не вру, господин капитан. Мои слова могут подтвердить в самой тюрьме или канцелярии королевского наместника. Они записывают каждое его распоряжение.

– Ты двадцать лет провел в Угле, и у тебя все зубы целые. И это на баланде? На гнилой воде?..

– Я ел красный мох, господин капитан.

– А кто тебе его приносил? Сторговались с надзирателем?

– Нет, господин капитан, этот мох растет на сырой стене, его там много – до самого потолка.

– Хорошо, проходи, клади на стол узелок и выкладывай все из карманов.

Мартин прошел к столу и, положив узелок, развязал его. Потом добавил сверху кошелек с медью.

– За что был посажен в Угол? – спросил капитан, перебирая пожитки Мартина.

– Забрался в башню, хотел украсть золото у его светлости.

– Вот как? А разве он не должен был тебя за это повесить?

– Он приказал повесить, но веревка оборвалась, тогда заменили виселицу тюрьмой.

Капитан и его коллеги снова переглянулись.

– Значит, вешать стали – веревка оборвалась, в Угол посадили – двадцать лет просидел и вышел здоровым. Да ты просто счастливчик, Мартин!

Вдруг где-то рядом раздался жуткий душераздирающий вопль, заставивший Мартина замереть.

– А вот у нас здоровыми никто не выходит, – сообщил капитан, развязывая кошелек. – Где деньги взял, украл?

– На дороге нашел, господин капитан.

– Так, кошелек пыльный, медь позеленевшая… Похоже на правду…

Капитан затянул кошелек и бросил в общую кучу барахла, где не нашлось ничего, что бы его заинтересовало.

– Ты мне вот что скажи, Мартин…

В этот момент за стеной снова закричали, а затем послышались рыдания.

Капитан недовольно взглянул на коллег, и один из них подошел к соседней двери и, распахнув ее, крикнул:

– Прервись на минутку, Курт, мы тут тебе новенького подготавливаем.

– Ладно… – раздалось из сумрачной комнаты, и Мартин увидел раскачивающееся на цепи обвисшее тело.

Дверь в пыточную закрыли, и капитан спросил:

– Скажи мне, Мартин, кого из своих старых дружков ты навещал?

– Никого не навещал, господин капитан. Я только сейчас в город пришел, а из дружков едва ли кто-то остался – двадцать лет срок немалый.

– Двадцать лет срок немалый, – согласился капитан. В этот момент из коридора послышался шум, дверь распахнулась, и трое офицеров вытянулись в струнку.

Мимо Мартина, обдав его волной заграничных духов, прошел высокий человек в таком же сером, как и у офицеров, мундире и в шляпе с огромной брошью в виде королевского герба. Оружия на нем не было, только изящная трость с круглой серебряной рукояткой.

– Итак, ван Гульц! Какие у вас успехи?! – раздраженно спросил незнакомец.

– Допрашиваем подозреваемого, ваше сиятельство! – ответил капитан.

– Я спросил, как успехи, а не что вы сейчас делаете.

– Пока успехов нет, – сник капитан.

– Успехов нет, – повторил незнакомец и стукнул тростью об пол. – Делайте что хотите, капитан, бейте их, жгите, рубите, но чтобы через сутки королевская…

Тут королевский вельможа осекся, вспомнив, что в помещении находится посторонний, и, еще раз ударив тростью об пол, добавил:

– Одним словом, вы меня поняли.

После чего вышел, хлопнул дверью и сердито затопал по коридору, а за ним засеменила поджидавшая за дверью свита.

Капитан взъерошил коротко остриженные волосы и вздохнул, потом посмотрел усталыми глазами на Мартина и сказал:

– Слышал господина королевского прокурора?

– А это был он? – удивился Мартин.

– Да, приятель, королевский прокурор, его сиятельство Бриан Монроль.

– Зачем ты ему это говоришь, ван Гульц? – спросил один из офицеров.

– А что мне ему еще говорить? Все уже сказано…

И, снова обращаясь к арестованному, капитан добавил:

– Сейчас мы станем тебя жечь и рубить, как приказал его сиятельство.

– Но за что же, господин капитан?

– Не за что, а для чего. Ты должен рассказать нам обо всех дружках, которые у тебя оставались. А мы их найдем, притащим сюда и будем…

– Жечь?

– Там посмотрим. Не будешь помогать, мы сожжем тебя там, за дверью.

И капитан кивнул на дверь пыточной.

Мартин был близок к отчаянию. Он только что вернулся после отсидки в страшнейшей тюрьме всего королевства и сразу же попался, сначала Харперу, а теперь тайной канцелярии, и что самое страшное – он понятия не имел, чего от него требовали.

– Господин капитан, может, если бы вы мне хоть что-то объяснили, я бы вам смог помочь.

– А чего тебе непонятно? Сейчас подгоним бричку с решеткой и поедем по всем адресам, которые ты помнишь.

– Но двадцать лет прошло, из пары десятков моих знакомых вы можете найти полтора инвалида, от которых никакого толку – они давно не в деле.

Капитан посмотрел на Мартина, словно оценивая его, потом почесал в затылке.

– Нельзя, ван Гульц! Это строго секретно! – напомнил ему один из коллег.

– А что мы теряем? И потом, не обязательно говорить ему все, – возразил капитан и, повернувшись к Мартину, указал на один из стульев. – Садись, попробуем поговорить.

Мартин прошел и сел. Стоявшие у стола два лейтенанта переглянулись и тоже устроились на стульях, не спуская с Мартина настороженных взглядов.

– Говори, что ты хотел бы знать, – сказал капитан, присаживаясь на край стола, чтобы все это выглядело не слишком официально.

– Насколько я понял, господин капитан, у вас что-то пропало.

– Не у нас, но это неважно. Да, были украдены ценности у супруги королевского прокурора.

– Много?

– А это имеет значение?

– Имеет, господин капитан. В зависимости от размера добычи похитители будут вести себя по-разному.

– Что ты имеешь в виду?

– Одно колечко можно продать кому угодно – даже мяснику в его лавке, а вот десяток перстней с камнями – это уже другое дело. Тут будут искать значительных покупателей, поскольку не каждый скупщик возьмется за такое дело.

– Почему не каждый?

– Потому что такой куш становится опасным для самого вора или скупщика – свои могут прирезать.

– То есть ты хочешь сказать, что тогда нужно искать других скупщиков?

– Так точно, господин капитан. И там уже могут оказаться не воры и не барыги-тряпочники, а вполне приличные с виду люди.

– Кто, например? Чиновники? Крупные арендаторы?

– Нет, чиновники слишком бедны, и даже того, что они подворовывают, едва хватает на развлечения. Арендаторы тоже далеки от подобных афер, их дело выжимать деньгу из зерна или картошки. А вот менялы за такое возьмутся легко.