На утро четвертого дня легкие тела опустили в гранитные саркофаги и накрыли каждый еще одной гранитной плитой. Плотно и ровно легли гранитные плиты. Плиты Пронзительного Взгляда. Два цикла, две дюжины лет будет действовать сила самадхи. Именно эта сила дает знание происходящего далеко, за десятки и сотни дней пути. Именно эта сила, пронизая горные хребты, пролетая над степными просторами и гладью воды, приносит Хранителю, несущему стражу далеко-далеко от родного сомона, Известие о Времени Смены Хранителя. И каждые два цикла служители храма готовят новую юную смену спящим под Плитами Пронзительного Взгляда…

Небеса разверзлись. Ударил гром, ослепительные копья Белого Огня пронзали горные пики. Наутро Цэгэр-Харгал объявил: пришло время известия о времени смены Хранителя. Распростершись на Плитах Пронзительного Взгляда, он послал известие. И узнал, что оно получено.

И предстали перед Большим Глазом тринадцать избранных. Сила самадхи все знает про них. Она знает, кто из тринадцати способен пройти путь, она знает, кто способен пройти путь, но не сможет стать Хранителем. И она скажет Большому Глазу, на кого указать. Устами обладателя дара ясновидения – «третьего глаза». И объявит Великое Откровение Самадхи бывший Послушник, совершивший арджоха, прошедший в лхасском храме Джокан обряд приобщения к Пронзительному Взгляду[3], – Просвещенный Цэгэр-Харгал. Уже три цикла его слово – закон для сомона, рождающего Хранителей.

– Ты! – ткнул с горловым выдохом Цэгэр-Харгал его в грудь. – Собирайся! Лунный Бог и Боги Звезд приказали тебе начать путь завтра, когда первый луч Желтого Бога окрасит кармином Далан-Тан-Уул. Наступило Время Смены Хранителя, и в запасе у тебя только шесть лун…

Чертовски устал он сегодня. День выдался – сплошная круговерть и нервотрепка. Говорил же: с этим объектом в Дарасуне будут только одни неприятности. Так и вышло. Заказчик дышал ядом и по большому счету был прав. И с возведением самой коробки они затянули и зря связались с этой армянской бригадой. «Ары» работали быстро, но качество… Еле уболтал сегодня заказчика, чтобы не ломился в суд, пообещал солидную скидку при окончательном расчете. Мда-с, трудный разговор предстоит на правлении… А еще и с машиной… Хоть кол на голове теши тезке своему непутевому! Ну, Шурик… Правильно говорят, есть водители, а есть ездуны! Пришлось нынче, как бедному студенту, из Дарасуна на электричке…

– Слышь, мужик, закурить не найдется?

Три темные фигуры догоняли его в хорошем спортивном темпе.

– Да не курю я уже лет восемь! – в сердцах выкрикнул он.

– Здоровье бережешь? Молодец, – ухмыльнулся самый плотный из подбежавших. – Лоскутников Александр Петрович?

– Ну, я. – Он сразу успокоился, перестало ухать в груди. – Шутки у вас, хлопцы…

– Шутки мы любим, – вновь отозвался плотный.

– Но сэгодня шутыть нэ будэм! – Второй из троицы догнавших внезапно выхватил показавшийся Лоскутникову огромным пистолет и больно ткнул им Александра Петровича в щеку. – Гавары, пес!

– Ты чего?! Да чего вам надо?! – Отшатнулся Лоскутников. Сердце опять ухнуло вниз. – Чего вы хотите?!

– Дядя, – вмешался в разговор третий, самый молодой из троицы, хотя и остальным до тридцатилетнего рубежа было еще далеко. – Не так давно ты один документик засветил. Описание некоего лесного уголка. Вспомнил? Вот нам эта бумажка и требуется.

– Не понимаю…

Лоскутников и впрямь не мог сообразить, о чем идет речь. Суматошный день, усталость, и эта странная троица…

– Нэ круты, урод! Бумагу давай, собака! – Пистолетный ствол раскровянил Лоскутникову подбородок.

– Уйми своего черножопого приятеля! – хрипло крикнул Лоскутников плотному, зажимая ранку. – Волчары! Втроем на одного, да еще с пукалкой!

– Ти чи-то про мэня ска-а-за-ал, сын шака-а-ла-а?! – фальцетом, нараспев, вдруг закричал чернявый с пистолетом. – А-а-а!!!

Грохнул выстрел. Мощная пуля ударила Лоскутникова в грудь…

Капитан милиции Сергей Васильевич Тимонин, старший эксперт-баллистик областного управления внутренних дел, озадаченно наморщил лоб и вновь прильнул к окулярам микроскопа, уже с нарастающей тревогой. Чертыхнувшись, резко поднялся из-за стола, выудил из заднего брючного кармана, путаясь в прилипающем к брючинам халате, увесистую связку ключей. Самым маленьким отпер замок-стопор металлического шкафа-картотеки.

В верхнем отделении лежали кое-какие остатки содержимого двух или трех разукомплектованных криминалистических чемоданчиков и главное сокровище баллистиков – шикарно изданный в «махровые застойные годы» двухтомник «Револьверы и пистолеты», с суровым грифом «Для служебного пользования» и порядковым номером экземпляра.

Каждый раз, листая справочник, Тимонин недоумевающе хмыкал – для какого еще «пользования» он может сгодиться, но потом уверил себя, что гриф двухтомнику присвоили с единственной целью – дабы защитить от букинистического прилавка. Ярый библиоман оторвал бы с руками.

Тимонин раскрыл справочник на нужной странице. Через минуту, вновь пробравшись к своему столу, еще раз заглянул в микроскоп. Оторвавшись от окуляров, довольно крякнул и нежно погладил раскрытый том. Но тут же лицо эксперта помрачнело, ибо чувство удовлетворения не всегда бывает бальзамом для души, а вполне может создать дополнительные увесистые трудности. Как сейчас, например.

Тимонин тяжело вздохнул, потянул белую прямоугольную трубку «Телекома»:

– Игорь Степанович, это Тимонин. Здравия желаю. Тут у меня новость по вчерашнему убийству на дачах в Кручине. Систему оружия удалось установить точно – пуля деформирована слабо. И вот тут-то, Игорь Степанович, самый цирк и начинается! Пуля – не самоделка, как сначала подумали. Как и «ствол». В общем, это стандартный армейский кольт сорок пятого калибра, в смысле, 11,43 миллиметра… Да, штатовская армия и других стран НАТО, частично полиция у них вооружены… Что? Ну при чем тут, Игорь Степанович, Голливуд! Вы сами зайдите и гляньте! Факт – кольт. И стандартный патрон применялся – 45 АКП. Экзотический для наших мест «ствол». Из него и убили…

«Вертушки», основательно обработав кишлак «эрэсами» – пятнистыми «щуками», с клекотом и звоном, пронеслись над головой. Красные, неимоверно плотные клубы пыли еще стояли стеной, когда первый «броник» нырнул за разваленный взрывчаткой дувал. Олег с ребятами шел на родной, четвертой «броне». Ротный проорал, чтобы глубоко не совались – «духам» и «эрэсы» нипочем. «Особенно, если они тут вообще были!» – со злостью мелькнуло у Олега в голове.

«Духи» были. Двое бородатых навзничь раскидались у опрокинутого и покореженного ДШК.

– По «вертушкам» били, суки! – выругался кто-то рядом. Леха, вроде.

– Какого х… столбами торчите, мать вашу! По сквозняку в башках соскучились!

Это «бугор». Сержант Поляничко, или Юрка-комод. Комод – потому что командир отделения, а еще – потому что квадратный…

Долбануло у самых ног! Очередной внутренний монолог на этом и оборвался. Откуда летело, сразу и не сообразишь. Олег и Леха кубарем скатились в воронку, к мертвякам-пулеметчикам. Уж лучше такая компания здесь, чем там – перед очами Аллаха!

«Духовский» пулемет лупил с прежней настырностью. С «брони» отгавкивался «владимиров», лениво и бестолково, вслепую.

– Откуда же этот хрен моржовый палит?! – Леха, как всегда, терял терпение на первой минуте первого тайма. Он заелозил наверх, желая осмотреться, непроизвольно оттолкнувшись ногой от ближайшего к нему трупа. Мертвец от толчка чуть сполз вниз, что-то металлически звякнуло.

О, это был крутой трофей! Когда еще в Кабуле кантовались и была с неделю чистая лафа, по вечерам в клуб-палатке интендантский прапор за чеки видак крутил. По боевичкам Олег такую «машинку» и оценил. Любимая пушка Арнольда, которой он в «Коммандо» орудовал! Класс! Вот он, знаменитый кольт – и школьных обрывков «инглиша» достаточно, чтобы четкую надпись на затворе схватить.