Козочка прыгала по дому, когда он пришел. Нежный, похожий на колокольчик, голосок умилил сурового мужика. Козленок жил за печкой. Наталья Леонидовна пояснила, посмотрев на удивленного зятя:

– Невзлюбила Машка ее почему-то. Отпёхивает, сосать не дает, того и гляди рогами убьет, так и пришлось домой взять. Сама пою из бутылки. Козушка здоровенькая, хоть и помелче сестрички с братцем… Коль, может поужинаешь? У нас тут много всего осталось. Юра вот в смену ушел и выпить тебе не с кем, но можешь и один рюмочку-другую дернуть. Посмотри в холодильнике…

Прапорщик отказался от угощения. Сел на диван, рассказывая Старостиной о работе и новостях.

Козленок тут же попытался запрыгнуть к нему на колени. Но он был еще слишком мал и ничего не получилось. Упал на бочок, дрыгнув мохнатенькими ножками. Сразу вскочил и попыталась забраться на диван еще раз. Васин, не долго думая, подхватил животину и пристроил на руках. Козушка и не думала сопротивляться. Потянулась к его лицу носиком и принялась тщательно обнюхивать. Заглядывала в глаза, время от времени пофыркивая и мекая, словно что-то говоря. Большая мужская рука гладила мягкую рыжую шерстку. Теща рассмеялась, собирая пойло на утро:

– Смотри-ка, понравился ты ей! Ко мне не идет, да и Юру не жалует. А тут сразу заскочила…

Он спросил:

– Мам, ты ее как зовешь?

– Пока еще не придумала. Да и к чему? Подрастет немного и зарежем. Не хочу я стадо разводить на лето. Раздаивать надо, а потом привыкаешь и жалко вроде…

Васину тоже стало жалко такого славного и ласкового козленка. Он почесал кудрявый лоб малышки и сказал:

– Мам, а если я попрошу ее мне отдать? Вот научится сама есть и заберу. Отдашь?

Наталья Леонидовна легко согласилась:

– А чего не отдать-то? Мяса ведь с нее не много будет. Раз понравились друг другу, забирай. Только где держать будешь?

– Место в коровнике при части найдется. Я ее Терезой звать стану и ты так зови. Ладно?

Теща кивнула, продолжая резать вареную картошку. Козушка, словно бы поняла весь разговор и то, что мужчина спас ее от скорой смерти. Встала на его коленках на остренькие копытечки и несколько раз лизнула в щеку нежно-шершавым язычком. Потом подогнула ножки и улеглась.

Полтора часа, что прапорщик провел у Старостиных, Тереза не слезала с его рук. Васин ласково трепал ее по шейке. Почесывал спинку. Гладил по мордочке. Уходя, сказал:

– До чего же красивая! Золотистая вся. Ласковая козушка будет…

Два с половиной месяца прапорщик каждый вечер появлялся у тещи. Козленок ждал его и тут же принимался ковырять загородку за печкой лбом, требуя выпустить. Она быстро привыкла к имени и даже откликалась. Стоило Васину позвать ее и Тереза бежала к нему с любого угла комнаты, весело подскакивая на всех четырех ножках. Теща смотрела на зятя и смеялась:

– Ну надо же, как она к тебе льнет! Ты словно околдовал козушку чем. Уж не слово ли заветное знаешь, Коль?

Он посмеивался и осторожно прижимал рыжую резвушку к себе. Козочка ласково облизывала его лицо, терлась мордочкой о мужскую шею и Васин довольно смеялся. Когда хозяйка перевела ее в хлев, вставала на задние ножки и тянулась к мужской руке мордочкой через загородку.

В конце третьего месяца жизни Терезы прапорщик по-тихому перевез ее на собственной машине в коровник при части, выделив крошечный и незаметный уголок для своей любимицы.

Начальник продовольственной части весьма редко заходил в коровник и свинарник, так что скорого обнаружения посторонней скотинки Васин не боялся. К тому же майор Федоров предпочитал работать в штабе и частенько уезжал что-то «добывать», полностью спихнув всю работу в подсобном хозяйстве на прапорщика.

Поездку в автомобиле козочка перенесла весьма спокойно. С интересом смотрела через затемненное стекло на мелькавшие мимо дома и деревья с кустами, стоя копытцами на заднем сиденье. Она быстро привыкла к солдатам, да и те с удовольствием играли с ней, часто выпуская из загончика в коридор.

В конце мая, когда подросла молодая травка, ей было пять месяцев и это была почти взрослая коза с острыми, довольно длинными, рожками и густой рыжей бородой. Васин, по совету тещи, пытался ее раздаивать. Козушка позволяла ему притрагиваться к вымени, лишь поглядывала золотистыми глазами сбоку. Он выпускал Терезу пастись каждый день за старым хлевом, а чтоб не ушла никуда, привязывал к вбитому в землю колышку на веревку. Травка там была густая и сочная.

Начальник подсобного хозяйства не знал, что Гулькин за эти полтора месяца приучил козу к окуркам. Сам он курить бросил, но до сих пор обижался на Васина «за оригинальное лечение от пагубной привычки». К тому же начальник не упускал возможности рассказать эту историю всем и каждому, старательно расписывая свой метод прерывания зависимости от никотина. Солдаты теперь не рисковали курить в кормоцеху и коровнике. Старательно прятали окурки, едва завидев прапорщика.

Игорь еще в первый день протянул козушке затушенный окурок. Тереза понюхала и с удовольствием сжевала его. С этого дня, едва солдаты собирались покурить возле коровника, она вставала рядом и ждала, нетерпеливо блея и потряхивая бородой. Если солдат слишком долго, по ее мнению, не отдавал окурок, коза «шла в атаку». Вставала на задние ножки и нагнув голову, шагала на обидчика, пребольно тыкая его в грудь. Парни смеялись и «награждали» ставшую теперь общей любимицу собранными со всей части окурками. Попросили друзей в роте приберегать «бычки».

Васин заметил странность в поведении козы на второй неделе после привоза: она подолгу обнюхивала его каждый раз и от нее почему-то постоянно удушающе разило табаком.

Командование между тем заметило, что на асфальте пропали раньше часто встречавшиеся «бычки». До поры до времени никто не догадывался, куда они исчезают. Относили чистоту на территории к себе в заслугу: все же сумели воспитать в солдатах аккуратность. Эта гордость длилась не долго.

Один из лейтенантов заметил, что солдаты тщательно тушат окурки после перекуров и кладут в карман, хотя рядом стоит мусорница. Он не замедлил поделиться «странностью в поведении» со старшим по званию.

Теперь офицеры незаметно наблюдали за солдатами, пытаясь выяснить, зачем им окурки. Однажды заметили, как пакет с окурками перекочевал к младшему сержанту Ваганову. Об этом странном случае тут же рассказали Васину. Все же это был его подчиненный. Прапорщик размышлял не долго. Он вспомнил, как месяц назад, выпив стакан молока, спросил тещу:

– Мам, почему молоко у козы чуть табаком отдает? Или мне кажется?

Наталья Леонидовна рассмеялась в ответ на его вопрос и пояснила:

– Не кажется! Машка окурошница. Она же свободно у меня гуляет. Все бычки в округе соберет и только тогда пастись начинает.

Коля решил последить за подчиненными. На следующий день он, как всегда, привязал Терезу к колышку и сделал вид, что направился в кормоцех, а сам быстро вернулся и спрятался за углом старого хлева.

Минут через пятнадцать к козушке подошел Гулькин. Она тотчас перестала щипать травку и с радостным блеянием устремилась к солдату. Оглядевшись по сторонам, Игорь достал из-за пазухи пакет с окурками и вытряхнул их на траву. Васин увидел, с какой жадностью Тереза накинулась на бычки. Она жевала с таким упоением, полуприкрыв глаза и помахивая головой с острыми рогами! Чувствовалось, что коза давно привыкла к табаку.

Гулькин погладил козу. Почесал между рогов, что-то ласково говоря ей и тут услышал за спиной слишком знакомые тяжелые шаги. Оборачиваться было некогда.

Прапорщик несся к нему, словно взбесившийся слон. От возмущения у Васина перехватило горло и он хрипел, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь. Его любимицу почти-что научили курить! Игорь понял, что сейчас ему придется жевать окурки вместе с козой и рванул к коровнику. На ходу, словно в издевательство, крикнул:

– Здравия желаю, товарищ прапорщик…

У начальника прорезался голос. Он рявкнул на бегу:

– Я тебе покажу, здравия…