Литмир - Электронная Библиотека

- И он не догадался там их поискать?

- Искал. Ему соседка сказала, что девочки на реку пошли. Но он не знал их место: в воскресенье мы туда не добрались. Он ещё покрутился возле дома и уехал. Куда б вы думали? В Питер. Так что в четверг я до Петеньки не дозвонился: он уже гулял по Невскому.

- А он вообще собирался в Ленинград?

- В воскресенье об этом речь не заходила, впоследствии он утверждал, что собирался и на поездку у него были с собой деньги.

- Он что, не заезжая домой, в Ленинград махнул?

- Вот именно.

- И билет взял заранее?

- Нет, с рук купил — на вечерний поезд. В международный вагон.

- Шикарно. А багаж? Он его с собой в Отраду возил?

- Вертер уехал как был. Без вещей.

- Вообще-то странно.

- Юношеские порывы. Нам этого уже не понять. Итак, я обзвонил всех — без толку. И в восьмом часу приехал в Отраду. Анюта успела уже сходить в милицию…

- Не дождавшись известий от вас?.. Дмитрий Алексеевич, Анюта нервная женщина?

- Вы хотели спросить, не истеричка ли она? Напротив, её можно назвать человеком гордым и сдержанным. Просто испугалась, ведь сестру оставили на её ответственность. Да, одновременно со звонком ко мне она заказала разговор с родителями… телефон санатория был ей известен, те ездили туда почти каждый год…

Как перед финалом трагедии, события продолжали нарастать нагромождаться одно на другое, покуда вся эта глыба не обрушилась и не придавила, разметала, разделила участников. Все случайности и неожиданности сошлись вдруг и вместе. В восьмом часу Дмитрий Алексеевич прибыл в Отраду, чуть раньше подъехал Борис, и сразу принесли телеграмму от родителей: они прилетают в Москву в шесть утра. Художник под утро отправился в аэропорт и привёз их к девяти. Борис вышел встречать на крыльцо, Анюты не было: она бегала на Свирку. Едва Павел Матвеевич успел осмотреть дом, как появился участковый.

- Его встретила Люба, мы с Павлом, к несчастью, находились в доме. Поделать ничего было нельзя, и она отправилась с нами: ночью в Воскресенском, в двадцати километрах от Отрады, был найден труп девушки, требовалось его опознать. Это оказалась не Маруся, но на мать, да и на Павла, было страшно смотреть.

- Убийцу той девушки нашли?

- Сам объявился. Там другая история, к нашей не имеет отношения. Вообще милиция досконально проработала множество версий. Я о них не упоминаю — все пустые. Так вот, когда мы вернулись, Анюта с Борисом ждали на крыльце. Она подбежала к нам, но Люба вдруг закричала и стала падать. Я подхватил её на руки, Павел разжал ей зубы и заставил принять таблетку, у него всегда были при себе для неё… Потом он дал ещё какое-то лекарство — наверное, самое сильное… наверное, он сделал все, что мог, но она не приходила в сознание и пульс прерывался. Мы вдвоём повезли её в Москву в его больницу, надеялись, что успеем, я гнал как сумасшедший, но по дороге Люба умерла. Пятница и суббота прошли в каком-то чаду. Хоть Павел и был против, ей делали вскрытие: инфаркт, сердце не выдержало. Хоронили в воскресенье. Все было невыносимо своей внезапностью и каким-то ужасом, тайной. Я вполне очнулся только на поминках, поздно вечером, когда уже все разошлись и нас осталось четверо: Павел, Анюта, Борис и я.

- Как себя вёл Павел Матвеевич?

- Павел — человек редкого мужества и самообладания, тут Анюта в него, они и вообще очень похожи. Он ни разу не сорвался, всё в себе. Но я-то его знал много лет и понимал, что он на пределе. Вообще эта семья… они любили друг друга до самозабвения. Обязательно имейте это в виду. Счастливые люди — и заплатили за своё счастье полной мерой.

- Вы говорите, ваш друг был на пределе. Но вы не заметили каких-то странностей, которые уже переходили нормальный предел?

- Не замечал, покуда не ушёл Борис.

- Борис ушёл с поминок?

- Да. Он вдруг поднялся и молча вышел в прихожую. Павел — за ним. Они поговорили минуты две-три…

- О чем?

- К сожалению, я не подслушивал. Впоследствии выяснилось: Борис сказал, что у него болит голова и он уезжает к себе. Они с Анютой жили отдельно, на его квартире.

- Что за непонятная жёсткость! Или он по натуре хам?

- Типичный технарь… знаете, с привкусом железа. Суховат, черствоват, прагматик. Рос в детдоме. Но вполне воспитан и в обществе приемлем. Во всяком случае, к Павлу был по-своему привязан.

- А к жене?

- Анюта не жаловалась, хотя мы с ней были очень дружны. Не тот характер. Но — прожили всего два года, так что…

- А как она отнеслась к его уходу с поминок?

- Она была несколько не в себе, наглоталась снотворного. Не спала, а жила словно в полусне. Его ухода она, по-моему, не осознала.

- Какую же перемену вы заметили в Павле Матвеевиче после его разговора с Борисом?

- Он вошёл такой бледный, просто белый, глаза отсутствующие. Постоял перед столом, сел, нас не видит, где-то далеко. Вдруг поднялся и заявил, что пойдёт пройдётся. Я, конечно, стал навязываться в компанию, но он сказал очень резко: «Если ты пойдёшь за мной — между нами все кончено. Вы оба должны меня дождаться». Я остался. Было десять часов вечера. Анюта сидела на диване с широко раскрытыми пустыми глазами, я ходил взад- вперёд по комнате. Наконец к пяти она пришла в себя, и мы поехали искать Павла.

- Куда?

- Сначала на кладбище, оно в получасе езды от их дома. Могилы на рассвете-какой-то невыносимый абсурд. Потом в Отраду. Он был там, но это был уже не мой Павел. Двери и окна были распахнуты настежь. Мы зажгли на кухне свет-люк погреба оказался поднят, на лавке сидел мой друг, рядом догоревшая дотла свечка. Я его окликнул сверху, он поднял голову и сказал: «Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори». Вы, наверное, все это уже слышали? Полгода он провёл в лечебнице, но безрезультатно. Потом Анюта забрала его, теперь он на её руках.

- Дмитрий Алексеевич, вы находите какой-нибудь смысл в его словах?

- Я долго думал над этим. Я бы объяснил их так. «Полная тьма» была в погребе. Лилии — не полевые, конечно, а садовые — мы с ним купили на Центральном рынке, целую охапку, они лежали на могиле его жены. «Лилии пахнут» — у белых лилий пронзительный горьковатый аромат. Почему их закопали, почему нельзя об этом говорить… не знаю, не могу понять. Между фразами отсутствуют связки, может быть, что-то важное скрывается у него в подсознании, а на поверхность всплывают вот эти обрывки.

- А как вы думаете, почему он сидел именно в погребе?

- По приезде из Внукова он прежде всего хотел поговорить с Анютой, но та металась в роще. И Павел принялся осматривать дом. Это он первый установил, что вся обувь, которую привезли на дачу, оставалась на месте, то есть Маруся могла исчезнуть только босая. Больше ничего интересного в комнатах не обнаружилось. Светёлку мы осмотрели с порога, чтоб ничего там не трогать. Потом Павел спустился в погреб и зажёг свечку. Я смотрел сверху, но ничего необычного и там не было. Тут Люба крикнула из сада: «Паша, скорей сюда! Скорей!!» Мы бросились к участковому. Возможно, последним впечатлением от дома застрял у него в памяти, уже затронутой безумием, именно погреб и ощущение, что он его не осмотрел до конца.

- Милиция, разумеется, погреб осматривала?

- Все там перекопали на следующий день после похорон. Ничего не нашли, как и везде. Тем же утром я отвёз Павла в его больницу (правда, ему уже требовалась психиатрическая лечебница, куда его к вечеру и забрали). Я оставил их с Анютой в больнице, а сам поехал в отрадненскую милицию. После моего рассказа началось следствие.

- И конечно, все, что я от вас услышал, вы рассказали и следователю?

- Конечно. Но, видите ли, Иван Арсеньевич, неизвестно главное. Не найдено тело, орудие убийства, непонятны мотивы, не обнаружено место преступления. Одним словом, неизвестны те реальности, с которых обычно начинается следствие. Остаётся одна психология. И воображение. Разбирайтесь с нами, с действующими лицами, — вдруг зацепите какую-нибудь деталь, подробность, о которой мы знаем, но не придаём ей настоящего значения.

4
{"b":"183676","o":1}