Он же по поддельным паспортам: Гуляев Евгений Иванович; Гулько Геннадий Сергеевич; Веретенников Игорь Дмитриевич; Румбутис Станисловас Витао; Камалетдинов Борис Рашидович; Викторов Сергей Иванович. Клички: Пахан, Левым, Корма, Санитар, Шеф. В уголовном мире и в местах отбытия сроков заключения больше известен под кличкой Пахан. Ориентировка по всесоюзному розыску на эту кличку как основную.

Родился и вырос в Москве. В школе проявлял способности, занимался спортом (бокс), два года подряд был чемпионом Москвы среди юношей 15–16 лет. Несмотря на успехи, в 17 лет оставил секцию бокса и стал заниматься мото- и автоспортом в автомотоклубе “Буревестник”. Участвовал во всех московских и всесоюзных соревнованиях, где неоднократно занимал призовые места, в том числе был чемпионом СССР среди юношей на всесоюзном первенстве (кросс) на автомобилях “багги” и победителем всесоюзного ралли “Москва—Средняя Азия” — взрослые. Первые случаи уголовно наказуемых преступлений (пьянство, садизм, аморальное поведение) были отмечены в школе. Несмотря на это, несколько раз был взят на поруки дирекцией, школу окончил с похвальной грамотой. Поступил (вне конкурса, по ходатайству кафедры физвоспитания) в Московский автодорожный институт (МАДИ). За систематическое непосещение занятий был отчислен со 2-го курса. По ходатайству кафедры физвоспитания восстановлен, затем через год вновь отчислен. Вскоре бросил заниматься автоспортом, стал жить на нетрудовые доходы. После неоднократных предупреждений органов милиции, под угрозой выселения за черту гор. Москвы устроился работать. Трудовой стаж — полтора года. Один год работал санитаром на машине “скорой помощи” в институте имени Склифосовского, полгода — санитаром в приемном покое того же института. Первое привлечение к уголовной ответственности — в 21 год, за садистское избиение мужчины в подъезде и изъятие денег у жертвы. Решением суда предложение взять на поруки коллективом МАДИ отклонено; был осужден на пять лет исправительно-трудовых работ в колонии строгого режима. В колонии (следствием было установлено наличие элементов самообороны) убил соседа по бараку, уголовника-рецидивиста. С этого времени — кличка Пахан. Несмотря на то, что за совершенное в колонии убийство срок заключения был увеличен, в результате искусно имитированного примерного поведения выпущен досрочно.

В дальнейшем становится уголовником-рецидивистом, тесно связанным с уголовно-преступным миром. Отличается особой изощренностью во всем, что касается нарушений закона и лагерного режима. Восемь попыток побега, из них две — удачных. Будучи, после очередного задержания, осужден за бандитский налет на машину инкассатора, смог по пути к месту заключения обмануть обыскивавших его сотрудников милиции и конвоиров и пронести в колонию пистолет и обойму патронов. Этим оружием в течение двух лет терроризировал большинство заключенных колонии, заставляя их работать на себя и отдавать большую часть передач. В дальнейшем, когда пистолет был у него отобран, поклялся отомстить изъявшему оружие начальнику конвоя и угрозу свою выполнил. Во время побега начальник конвоя в схватке убит.

Дважды приговаривался к высшей мере наказания (один раз — под фамилией Веретенников), и оба раза высшая мера по амнистии была заменена максимальным сроком. После последнего побега преследуется более трех лет во всесоюзном розыске органами МВД, госбезопасности и погранвойск. Из особо дерзких преступлений, совершенных после последнего побега, следует отметить: налет Корчёнова на ювелирный магазин в гор. Баку; ограбление Корчёновым Костромского госбанка, в котором было похищено 80 000 рублей; прорыв сквозь милицейский патруль в окрестностях города Воскресенска. Во время последней акции три милиционера (состав ПМГ), участвовавшие в задержании, после огневого контакта были убиты.

Отличается особым хладнокровием и выдержкой при выполнении преступных акций. Отлично владеет приемами самообороны и всеми видами оружия, как холодного, так и огнестрельного.

Словесный портрет. Рост выше среднего (около 180 сантиметров), сложение сухое, кость широкая. Размеры конечностей — не выделяются. Волосы жесткие, прямые, русые. В углах лба залысины, макушка двойная. Лицо овальное, сужается книзу, уши прижаты, рисунок раковины S-образный, мочка короткая, плоская. Лоб пропорциональный, нос прямой, ноздри расширены. Скулы намечены слабо. Глазные впадины глубже обычного, глаза выглядят запавшими, цвет глаз светло-карий. Один глаз слегка косит (правый). Губы пропорциональные, верхняя больше нижней, подбородок прямой, округлый. Шея — крепкая, пропорциональной длины, со значительным наклоном вперед.

Особые приметы. Родинка под правым соском; шрам после операции аппендицита (размер 10,4 сантиметра); татуировка на левом предплечье (буквы С и В, высота 3,4 сантиметра). К числу особых примет следует отнести также характерный взгляд исподлобья, вызванный особым строением глазных впадин.

Ориентировки: Москва, Ленинград, Сочи, возможны перемещения в Псковскую, Новгородскую, Калининградскую области, республики Прибалтики”.

Мы довольно долго читали эту ориентировку. Примерно при третьем просмотре Ант достал карандаш и после слов “работал санитаром” поставил восклицательный знак. Я отлично понял, что это значит. Восклицательный знак, поставленный Антом, пояснял, почему еще, кроме других обстоятельств, именно эта кандидатура выглядит вполне реальной. Работал санитаром. То есть понимал механику дыхательного шока. Да, Ант прав — то, что Корчёнов-Пахан работал санитаром, выделяло его именно в связи со смертью Голуба в Печорах.

Лампочки наконец погасли. Я только хотел спросить Галю, не освободился ли Сторожев, как вдруг на столе глухо загудел зуммер.

Я сначала даже не понял — вроде бы не было никаких причин, по которым сейчас могли дать сигнал общей тревоги по управлению. Но через несколько секунд я убедился, что это именно так. Открылась дверь, и выскочил Сторожев. Я хорошо запомнил его лицо в этот момент. Нижняя губа закушена, в глазах злость. Честно говоря, таким, запыхавшимся, бледным, я не видел Валентиныча давно.

Первое, что крикнул нам Сторожев, было:

— Быстро вниз, в машину.

Крик этот, несмотря на злость, звучавшую в нем, был тихим, почти беззвучным, на шепоте, и потому подействовал сильней.

Я кинулся вслед за Сторожевым и Антом в коридор. Пробегая мимо дверей, на ходу автоматически ощупал оружие под пиджаком. Заворачивая к лестнице, лихорадочно попытался вспомнить, что же у меня с собой. Блокнот… Есть. Ручка… Есть. Сантиметр… Микропередатчик УКВ? Нет, не взял. Он в столе. Черт. Сторожев нырнул в лестничный пролет. Бросившись за ним и обогнав по пути Анта, я мельком успел увидеть в окно — из распахнутых ворот двора управления выезжают два оперативных “газика”. Группа спецназначения. Значит, что-то серьезное.

Выскочив во двор, Сторожев побежал к гаражу. Было странно видеть, как трепыхаются на бегу полы его сугубо гражданского пиджака. Еще — как с неожиданной силой бьют по грязному асфальту тоже сугубо гражданские, щегольские лакированные туфли. Я броском опередил Сторожева, мы с Антом распахнули дверцы оперативных “Жигулей” одновременно. Броситься за руль — одна секунда. Зажигание — еще две. Я услышал, как Сторожев упал на сиденье рядом, а Ант — сзади. Мы выехали задом, развернулись, визжа тормозами. На ходу захлопнули дверцы.

— Куда? — крикнул я, придерживая газ, когда мы выехали в город.

— Порт… Шестой километр… Иди в обгон, сигналь.

Я включил сирену.

Пока, петляя, то и дело пересекая осевую, я пытаюсь как можно скорей вывести машину на Раннаконатэе, Сторожев говорит. Он произносил слова тихо, бесстрастным голосом:

— Сорок минут назад совершено нападение на машину, перевозившую пятьсот тысяч долларов.

В зеркале передо мной я вижу — глаза Анта округлились. Да, этого мы ожидали меньше всего. Пытаюсь осмыслить то, что сейчас сказал Валентиныч. Не понимаю. Налет. Черт возьми. Совершенно не понимаю.

— Взяты? — бросает Ант.