– Может быть, она и не знала.

– Но брак – это такая связь, которую не скроешь.

– Али Бурхан, то есть журналист-поэт, сказал, что для Рахими жениться было все равно что проводить девушку до дома. Он занимался любовью во всех ее ипостасях – плотских и платонических. Не упускал ни зрелых женщин, ни подростков. И со вдовами, и с замужними, с разведенными, бедными и богатыми, и с прислугой, и с собирательницами окурков, и с нищенками.

– Поразительно!

– Да.

– В неприятности не попадал из-за этого?

– Он умел их избежать.

Сабир спросил, глядя в смущении на адвоката:

– Кем он был? Какая у него профессия?

– Он был и остается миллионером. Никакого иного занятия, кроме любви, у него не было. Каждый раз, когда попадал в скандальную историю, уезжал из города, переселялся в другой, не оставляя своего хобби.

– Но у меня до сих пор хранится свидетельство о его браке с моей матерью.

– Возможно, таких документов не счесть.

– Неужели на него в суд не подавали?

– Кто знает… Он, возможно, разводился, а для этого достаточно…

– А законы? – Сабир горько усмехнулся.

– Но он ни разу не попался. Господин Бурхан рассказал, что он обесчестил девушку из одной известной своим благочестием семьи и вовремя покинул страну.

– А когда вернулся?

– Он не вернулся. Связал свои интересы с большим миром. Переезжает из одной страны в другую, даже с континента на континент – благо что миллионами владеет. Все гоняется за женщинами всех рас и народов.

– А откуда ваш друг знает об этом?

Он получал от него письма, правда, нерегулярно.

– А где он сейчас, ваш друг не знает?

– Нет. Письма приходили без обратного адреса. Только название страны. К тому же он не любит оседать на одном месте более нескольких дней.

– Наверняка он за границей известный человек.

– Возможно, как и любой миллионер, даже если он соблюдает осторожность в его ситуации, меняя имя и прочее.

– И когда ваш друг получил от него последнее письмо?

– На его память уже трудно рассчитывать. Ему перевалило за девяносто лет. Только помнит, что получал от него письма со всех континентов.

– Но он наверняка знает все о его семье.

– У него нет семьи в Египте. Отец его – иммигрант из Индии. Мой друг встретил его в каком-то аристократическом клубе и подружился с ним. Через него познакомился с его единственным сыном Сайедом. У него нет ни братьев, ни сестер. Потом отец его умер – сорок лет тому назад, оставив в наследство миллионы фунтов, заработанные на торговле алкогольными напитками. Так что в Египте у него никого нет, разве что детишки, которых он мог наплодить во время своих многочисленных похождений.

– Вроде меня.

– Вроде вас, если он действительно ваш отец.

– В этом не приходится сомневаться после того, как я кое-что узнал о его натуре.

Адвокат промолчал, только улыбнулся.

– И я явно унаследовал эту натуру. Но только в то время, как он развлекается по всему земному шару, я сижу в тюрьме, ожидая виселицы.

– Но он же не совершил убийства.

– Ваш слепой друг не может знать всего.

– В любом случае он миллионер.

– Важнее то, что он не подвластен закону государства.

– Но вы-то знали, что бедны и должны подчиняться государственным законам.

– Я также знал, кто мой отец.

– И каков итог? Вам понятно?

– Да, к сожалению. Мать моя знала его лучше, чем ваш друг поэт. Она сумела собрать большое состояние и противостоять закону. Если бы не невезение…

– А вот он невезения не знает.

– И для меня было немыслимо довольствоваться положением сутенера после того, как я узнал о своем происхождении.

– Да, вам не удалось повторить судьбу оригинала.

– Я так упорно искал его.

– Но, судя по вашему же собственному признанию, забыли о нем.

– Из-за женщины. Он бы нашел такую причину простительной.

– Но не он ваш судья.

– Зато он меня забыл.

– Может быть, вы рассчитывали и без него прожить.

– Если бы мать от него не ушла, все это было бы у меня.

– Но она ушла от него.

– А в чем тут моя вина?

– В этом вашей вины нет.

– Но это толкнуло меня на преступление.

– Слишком отдаленная причина. Такую не рассматривают при определении меры ответственности.

– Но она серьезнее, чем те, которые преподносит случай вроде встречи с Керимой.

– Закон все равно остается законом. Сабир тяжело вздохнул и сказал:

– Может, лучше мне и не утверждать, что он мой отец.

– Я тоже был такого же мнения. Но я увидел, что вы жаждете знать хоть что-нибудь.

– Ну и что я узнал? Мне кажется, ничего стоящего.

– Да, к сожалению.

– Мало того, что все это бесполезно, но еще и далеко не убедительно.

– К сожалению.

– Из-за этих неожиданных сведений он стал для меня еще более желанным, чем вначале.

– Еще бы! Конечно.

– Все потеряно: свобода, достоинство, покой, Ильхам, Керима.

Адвокат предпочел промолчать, а Сабир заключил:

– Осталась только виселица.

– Ну-ну, есть кассационный суд,– с упреком сказал юрист. И с улыбкой добавил:

– Вообще-то есть еще новость, о которой мне рассказал господин Бурхан. Тут в один из дней к нему сам Рахими в дверь постучался.

– Правда?! – вскрикнул Сабир.

– Это буквально в октябре было.

– Октябрь… – Сабир невольно застонал.

– Да, октябрь.

– Я же его как раз в это время искал в Александрии.

– Он и в Александрию, кстати, заехал на шесть дней.

– С ума сойти! А я старейшин кварталов опрашивал. Отложил на потом идею дать объявление в газету, пока находился в Александрии, побоялся, что враги начнут надо мной насмехаться.

– Разве такое дело не важнее, чем все насмешки врагов?

– Конечно.

– Не расстраивайтесь. Видимо, он газет и не читает.

– Вряд ли это может служить утешением в моей беде.

– Не заставляйте меня раскаиваться в излишней откровенности.

Адвокат некоторое время наблюдал страдания Сабира, потом попытался отвлечь его:

– Он был здесь проездом в Индию. Подарил моему другу книгу «Как сохранить молодость на сто лет» и ящик прекрасного вина.

– Не исключено, что я все-таки его видел в автомобиле. А он сделал надпись на своем подарке?

– Думаю, что да.

– А нельзя ли увидеть эту книгу?

– Я принесу ее.

– А если мне подержать ее у себя в оставшиеся дни?

– Не думаю, что мой друг откажет в такой просьбе.

– Спасибо. А что еще?

– Мой друг рассказал, что он все еще сохраняет энергию молодости, полон свежих идей, любит пошутить. Говорил ему: «Я перемещаюсь с континента на континент, как твой палец с одного уса на другой». Еще сказал: «Не причисляй себя к живым, пока не объездил все четыре стороны света и не занимался везде любовью».

– Он не упоминал в своем разговоре о каком-нибудь своем сыне?

– Возможно, что у него есть дети на всех континентах, но он ни о чем, кроме любви, не рассказывает. Он тогда напился и пел любовную песню, услышанную им в одном из племен Конго.

– Пьет и поет… и в голову не приходит поинтересоваться своим потомством.

– Может быть, понятие отцовства меняется, когда распространяется на необычно большую численность отпрысков.

– И все же сыновья есть сыновья, мало их или много.

– Зачастую возникают странные противоречия, когда сильный отец рассчитывает видеть в сыновьях свое подобие.

– Что же это за оправдание?

– Некоторым чудакам мы прощаем такие оплошности, которые другим бы не простили. Что уж тут говорить о суперэксцентричной натуре, какой является этот человек?

– Ох, у меня голова идет кругом.

– Я уже почти раскаиваюсь в чрезмерной болтливости.

– Может, он все еще в Египте?

– Пришла от него открытка из-за границы.

– Может, он приедет до казни.

– Ничего невозможного нет.

– Надо же! Я посещал Ильхам и вашего брата, господина Ихсана, каждую неделю и не подозревал, что каким-то образом близок к вам, а вы – сосед Бурхана, друга Рахими.