Около десяти часов утра Сабир покинул салон, поклонился Халилю и вышел, сказав про себя: все должны отметить, что я покинул гостиницу в десять и не возвращался до часу ночи. Кинул взгляд на вход в соседнее здание. Похоже на базар из-за толчеи входящих и выходящих людей. Крыша пустая, с улицы ее не видно. Темнота наступает с пяти вечера. Мелькнула мысль повидаться с Ильхам в редакции, но не хватило решимости для такого визита. Нет, не мог он разговаривать с ней, истекая кровавым потом. И что сказать ей, когда он навсегда уходит с ее пути? С чувством грусти он прошел мимо редакции. Представил себе место Ильхам в конторе, ее взгляд, привычный вопрос о Рахими, ее грациозные движения. Нет, не подняться ему до уровня ответственности, к которой обязывает ее любовь. Пришлось убивать время, гуляя по улицам. Пообедал в лавке «Свобода» на улице Клот-бек, выпил пару рюмок. Бакалейщик сказал:

– Погода скверная. Уходя, Сабир бросил ему:

– Я преступник. Потомственный. Мужчина засмеялся вдогонку.

Внезапно принял решение встретиться с Ильхам в «Витр Куан». Но там ее не оказалось. Ему сказали, что она сразу после обеда ушла. Он словно очнулся от наваждения. Намерение повидаться с ней было явно безрассудным. Протянул время в кафе до пяти, потом пошел на улицу Фонтана. Остановился в сумраке аркады напротив здания, соседствующего с гостиницей. Еще раз обследовал его взглядом. Совсем рядом раздался вопль нищего с его славословиями, заставивший Сабира вздрогнуть от неожиданности. Привратник отвлекся – начал торговаться с продавцами салата. Воспользовавшись этим, он пересек улицу и вошел в дом. Протиснулся сквозь сутолоку людей у входа, пошел вверх по такой же заполненной людьми шумной лестнице. Распахнутые двери апартаментов, заполненных работниками и заказчиками. Многие смотрели на него, не фиксируя в памяти его лицо. И он украдкой поглядывал на окружавших, чтобы убедиться в том, что среди них нет знакомых постояльцев гостиницы. Так он без проблем достиг крыши. На открытом пространстве мрак не казался таким плотным. Он увидел крышу, усеянную мусором, безлюдную. Несколько успокоился и внимательно осмотрелся. Соседнего дома не было видно – только продолжение крыши и мансарда. Вздрогнул, увидев Кериму. Она собирала высохшее белье. Ждет, конечно. Может, даже заметила его, когда он переходил улицу. Руки ее заняты, разжимают прищепки, а все мысли в жадно шарящем взгляде. Увидела его, когда он вошел на крышу, сделала знак приблизиться. Он подошел к легкой ограде, разделявшей крыши. Весь разум сосредоточился на отчаянной решимости, Сабир отбросил все сомнения и беспокойства. Она, стоя спиной к нему, спросила:

– Кто-нибудь из знакомых видел тебя?

– Нет.

– Али Сурейкус внизу. Я постою на лестничной площадке, пока ты переберешься сюда.

Она ушла, унося белье. Стена квартиры в мансарде словно поглотила ее. Он осторожно осмотрелся, потом легко перепрыгнул ограду и оказался на крыше гостиницы. Подошел и остановился у входа в квартиру. Из-за двери показалась голова Керимы.

– Дверь не заперта, – прошептала она. – Откроешь от себя и войдешь.

Он слегка нажал на дверь, и она отворилась. Глубоко вздохнул и шагнул в коридор, погруженный во мрак. Замер за дверью. Тотчас же появилась она. Заперла дверь и зажгла свет. Лицо ее казалось изможденным, глаза горели. Ни следа обольстительной живости. Яростно и нервозно обнялись, без души, без чувства. Отпрянули, обменялись растерянным взглядом. Он сказал:

– Любая промашка нас погубит.

– Не раскисай,– сухо ответила она.– Все вокруг спокойно. Все идет, как задумали.

Она повела его осматривать небольшую квартиру. Из коридора одна дверь вела в просторную спальню, другая – из спальни в меньшую комнату – гостиную. Больше комнат не было, исключая служебные помещения. Он задержал взгляд на обстановке спальни. Почудилось, что кровать, шкаф и канапе имеют глаза и бесстрастно наблюдают за ним. Он чуть было не высказал своего впечатления, но постеснялся и только заметил:

– Унылая комната. Она ответила, приходя в себя от неожиданности вторжения в ее владения.

– Может быть. Главное, ты должен ждать здесь, в спальне. Тебе придется спрятаться под кроватью, как только услышишь, что он идет.

– Пол деревянный?

– Да. Покрыт ковром, как и во всех комнатах.

– Он, конечно, запрет внешнюю дверь?

– Разумеется. Когда меня нет, его обычно провожает до квартиры Сави. А дверь он запирает сам и ключ чаще всего оставляет в замке или кладет на столик. Ты просто отопрешь дверь и выйдешь.

– А вдруг кто-нибудь окажется на крыше?

– Никого не будет. Али Сурейкус спускается к себе на третий этаж после того, как хозяин укладывается спать.

– Спросят, как пробрался этот…

– Окна будут закрыты. Значит, он либо забыл запереть дверь после ухода Сави, либо открыл ее кому-то, кто постучал.

– Разве станет он открывать, не спросив, кто стучит?

– Ну, может, услышал знакомый голос.

– Тогда они сообразят, что ночной посетитель – кто-то из проживающих в гостинице.

Все тем же бесстрастным голосом Керима сказала:

– Вот и хорошо. Невинный не пострадает. Главное, чтобы спасся ты.– Она указала на полную сумку.– Кража уже совершена. Некоторые драгоценности и кое-какие деньги. Я вскрыла шкаф ножом и разбросала находящиеся там вещи. Ты перчатки прихватил?

– Да.

– Отлично. Вот тебе и железная дубинка. Она кивнула на предмет, лежавший на столе. Я принесла ее из Тукейси. Это ножка от старого родильного кресла. Только без перчаток не прикасайся. И еще: смотри не оброни чего-нибудь из личных вещей, когда будешь под кроватью.

Ему показалось, что лицо ее совсем поблекло в сравнении с лихорадочно горящими глазами.

– Мне пора. Они снова почти механически обнялись.

– Останься еще немного.

– У нас больше нет времени. Ничего не забыла сказать?

– Держи себя в руках. Действуй обдуманно в любой мелочи и…

– Что и?..

Она посмотрела на него странным взглядом и пробормотала:

– Да ничего. Залезай под кровать.

В третий раз обнялись – он словно цеплялся за нее. Она вышла, громко позвала Али Сурейкуса. Он поспешно влез под кровать. Керима вернулась. Слуга вошел следом за ней. Она приказала ему запереть все окна и проверить щеколды. Подождала, пока он закончит дело, погасила свет, и оба вышли. Сабир выбрался из-под кровати и осторожно поднялся в кромешном мраке. Удушливый мрак потерянности и пустоты. Медленно натянул перчатки, пошарил руками, пока не нащупал стол. Крепко ухватил рукой дубинку, шагнул на прежнее место и присел на край кровати. Все исчезло вокруг. Он не ощущал ничего, кроме запаха духов и этого огромного, всеобъемлющего молчания. Пути назад нет. Он не должен промахнуться. Победа одним ударом лучше страданий, терпения, напрасного ожидания и бесплодных поисков. Любовь Ильхам – прозрачное облако, но такая любовь труднее убийства. Донеслись славословия нищего – он еще не укрылся в своей норе. Бесполезные призывы, вроде его объявления или изъятого богатства матери. Когда он обнимет Кериму, не сдерживая своей страсти и без опасений? Беда, если нервы сдадут в этой комнате. Нет, за тобой железная воля, сердце, устремленное к цели, как метеор, к своей адской цели.

Он услышал, как Али Сурейкус напевает:

Порою пьем мы мед, Порою ускус пьем…

И снова ничего, кроме мрака и тишины. Наконец услышал поворот ключа в двери. Упал на пол и стремительно заполз под кровать. Приближались шаги, открылась дверь комнаты, вспыхнул свет. Он сжался от волнения. Увидел три пары ног на полу. Голос дядюшки Халиля громко сказал:

– Ступай, Али! И не забудь вызвать водопроводчика. Одна пара ног исчезла. Халиль сел на край постели. Две ступни замерли перед глазами Сабира.

– Завтра встречусь с ним, и дольше я торговаться не намерен. Хватит.

– Вот и правильно.

– Низкий человек. Четыре раза смотрел смерти в глаза и ничему не научился.

– Да продлит Аллах ваши годы. Наступила пауза. Потом Мухаммед Сави спросил: