– Спасибо, друг. Поблагодарил я его, направляясь к дверям.

Дед же тем временем ничего не мог понять. Почему-то погуляв, я побежал ни к миске, как обычно, а к Даниле. Такого еще никогда не случалось.

– Ричард, иди ешь, – попросил он.

– Сейчас, дедуля, поем, только выпусти сначала. Я встал у двери и залаял. Он решил, что за дверью кошка, приоткрыл, и я был таков. Он что-то кричал мне в след, просил вернуться, но я уже ничего не слышал. Выскочил из подъезда и сразу к Дези. Она стояла у дверей такая потерянная, такая несчастная, что сердце вновь защемило.

– Пойдем, я договорился, – предложил я уверенно и чуть-чуть сердито. Сердился я на себя.

Нельзя же быть таким ранимым. Любимой женщине нужно внушать уверенность, а не нюни при ней распускать.

– Может быть не надо, Ричи? – А? – Пожалуйста – Чуть ли ни взмолилась она.

– Дези, там каша рисовая с мясом – А мясо вкусное, – с кровью, – сообщил я, чувствуя, как рот наполняется слюной. Я сглотнул. Ты себе даже не представляешь, какая вкуснятина. Пошли.

Когда дед открыл дверь, в первую секунду он обомлел. Этим-то мы и воспользовались. Я подтолкнул Дези под зад и распорядился:

– Беги на кухню, а я пока с ним поговорю.

Моя умница сразу поняла, что от нее требуется и, проскочив между ног, рванула к еде.

– Стой! – закричал дедуля. Ты куда!!!

– Не волнуйся, – остановил я его. Сейчас поест, и мы уйдем.

Дед что-то понял. Он развернулся и пошел на кухню, я следом за ним. А моя умница тем временем долизывала крошки. Вид у нее был блаженный. Наверное, никогда в жизни она не ела такой вкуснотищи.

– Покушала? Ласково поинтересовался я.

– Ага – Протянула она. Спасибо, вкусно было.

– Вот видишь, а идти не хотела.

– А ты как же? Вдруг заволновалась она.

– Не переживай, – остановил я ее. Голодным не останусь. Сообщил я, хотя некоторые сомнения у меня присутствовали. Если мамка, когда придет, не пожалеет и не накормит, точно придется спать на пустой желудок.

– Ой! Ричи, пошли скорее домой. Как там мои маленькие – Заволновалась она.

– Пошли, – согласился я, направляясь к дверям. Гавкнул, и дед тут же отварил. Я ненадолго, – сообщил я ему, пулей выскакивая в подъезд.

Добежали до гаражей мы за пару минут. Кузьма сидел на одеяле и рассказывал сказки.

Малышня внимала ему, открыв рот. Они даже не обрадовались, увидев мать.

– Слава богу, – явились, – пробурчал он. Я вас так быстро не ждал. Ваше дело молодое, могли бы еще погулять.

– Спасибо, – поблагодарил я его.

– Что уж там, – пошел я – Спокойной ночи, – попрощался он.

– Спокойной ночи, Кузя. Спасибо тебе, – поблагодарила его Дези.

– Смотрите, не шумите, а то устроите здесь содом и гомору из-за своей любви, а мне потом Иван хвост накрутит. Люди разные бывают. Не дай бог, увидят, что вам хорошо, и выгонят нас на улицу. Что тогда делать будем? – Зима скоро…

– Не волнуйся, мы тихо. Поболтаем чуть-чуть, и спать уляжемся. Сообщила Дези. Мы же несколько месяцев не виделись, соскучились друг по другу.

– Ну, ладно, тогда пошел я. Отдыхайте.

Кузьма развернулся и побрел к дверям. При ходьбе он слегка приволакивал лапу.

Чувствовалось, что на самом деле он уже стар. Мне от чего-то стало его жалко.

– Оставайся с нами, – предложил я. На улице холодно.

– Не холодно, а прохладно, и воздух там свежий. В такой духотище я сроду не засну, – сообщил он. Буду лежать, потеть и баранов считать.

– Баранов? – Не понял я.

– Да, баранов, – подтвердил он. Один баран, два барана, три – и так до бесконечности.

Спокойной ночи, ребята, пошел я.

Когда мы остались одни, я предложил: – Ложись спать, а я пока за малышней присмотрю.

– Зачем? – Что за ними смотреть? Они еще маленькие, сейчас пригреются и заснут. А тебе домой пора, тебя ждут, волнуются.

– Не пойду я никуда. Здесь ночевать буду, – не согласился я.

Уходить на самом деле не хотелось. Здесь она, мои дети, моя семья, мой дом.

– Нельзя так, Ричи. Тем более тебе поесть нужно.

– Не переживай, – улыбнулся я. Ее забота была мне приятна. Сейчас поболтаем чуть – чуть, и я пойду.

Проговорили мы почти до утра. Когда наконец-то умолкли, на востоке уже просветлело, правда, едва заметно. Было бы начало лета, было бы совсем светло, а так почти темень.

– Ричи! Воскликнула Дези, неожиданно очнувшись. Немедленно уходи. Не дай бог, у тебя неприятности будут.

– Не переживай, – успокоил я ее, хотя у самого сердце было не на месте. Мамка поймет и простит. Она человек.

– Вот-вот, не заставляй ее волноваться. Уходи, завтра договорим.

Что же делать? Она права. Конечно, можно ждать до утра, но это не выход. Так и нарваться можно. Да, пора было уходить, давно пора.

– Ладно, дорогая, пойду я.

На прощание мы поцеловались, – долго, страстно. Ее губы ласковые, нежные коснулись моих.

Язычок пробежал по волоскам. От блаженства у меня задрожали лапы и, как всегда, от волнения захотелось в туалет. Я развернулся и пулей вылетел из гаража. Еще минута и точно не дотерпел бы.

Да, – лучше бы домой я не приходил.

Мамка не спала всю ночь, бегала по улице, меня искала. Глаза красные, заплаканные. Как меня увидела, не знает, что делать, то ли ругаться, то ли радоваться. Решила совместить одно с другим. Бросилась ко мне, обняла, поцеловала, а потом начала воспитывать. Ужас какой-то.

Полчаса только и слышал, какой я плохой и какой молодец, что все-таки вернулся. Накормила она меня, конечно. Так что спать я улегся сытый и довольный, правда, слегка душистый. Но помывку оставили до утра, в пять часов утра сил уже ни у кого не было.

Утром посадил меня дед на поводок и потащил гулять. Что я только не делал, как ни старался, но дед стоял насмерть. Через полчаса повернули домой. Я чуть с ума не сошел. Моя любовь, мои деточки ждут меня в гараже, а я, как последний дурак, должен сидеть в четырех стенах.

Попытался вырваться на волю, но где уж там. Завел он меня в дом, – захлопнул дверь. Все, кончилась жизнь, погасло солнце.

Просил деда, просил, выпустить меня на улицу, он ни в какую. Наконец завыл, призывая все проклятья на голову этой вредной двери, не желающей открываться.

Все впустую. Чувствую, с ума схожу, либо в окно выброшусь, либо лапы на себя наложу.

– Выпусти! Ору.

– Нельзя! – Дед кричит.

– Выпусти! Еще громче ору.

– Фу, Ричи, нельзя! Отойди от дверей.

Понял я, что не в силах терпеть. Она там – голодная, холодная, а я – Разве я мужчина после такого? – Разбежался и всем весом на дверь. Искры из глаз посыпались. На пару минут даже забыл, кто я и где.

Дед перепугался. Начал мамке звонить. А что звонить-то? Подумаешь, бровь чуть-чуть разбил.

Заживет. Как на собаке заживет. Главное, выпусти. Просил, просил, нет, не пускает.

Решил я тогда в окно прыгать. Думаю, будь, что будет. Без Дези мне не жить. А дед, словно что-то почувствовал, насмерть встал. Дверь на кухню закрыл, оставил меня в коридоре. Не тпру, ни ну – Хорошо, скоро мамка пришла, начала меня йодом мазать. Пришлось терпеть, хотя сердце рвалось на куски. Принялся я ее уговаривать. Что только не делал, как не старался, все бесполезно. Всегда понимала, а тут будто оглохла и ослепла.

Совсем у меня лапы опустились, чувствую, сейчас зарыдаю, громко на весь дом. Лег у порога, глаза закрыл, и тут – слава богу, прибежала Танюшка с подружкой, вернее с подругом, Максом зовут. Они в дверь, а я за дверь. Как брошусь вниз по лестнице, только слышу, как Танюшка кричит:

– Держи его! Да где уж там. Разве можно удержать молнию?

Бегу, уже улицу вижу, еще этаж и свобода. И тут – раз, и облом. Внизу у окна еще один друг остался, покурить оболтус решил. Встал насмерть. Чувствую, не прорвусь. Решил я его обойти. Раз и с разбегу на подоконник. Подумаешь, всего-то второй этаж, ерунда. Данила вон, с четвертого падал, и то без проблем. Только в туалет пару раз сходил и сутки проспал.