— Меня зовут Джон Вуд.

— А я Джордж Уилкинс, и я искренне сожалею, что втянул вас в эту историю, но благодарен вам за то, что вы за меня заступились. Знаете, — он кивнул на Сэма, — молодые парни вроде этого бывают настолько неопытны, что волей-неволей допускают ошибки.

Сэм с удовольствием сбил бы этого юношу с ног и вышиб ему зубы. Парочка ушла вместе с мистером Коллинзом. Обратно в казино они так и не вернулись. После полуночи, когда смена Сэма закончилась, он встретился с Коллинзом в служебном коридоре и спросил:

— Что случилось с теми двумя обманщиками?

Коллинз улыбнулся.

— Почему вы решили, что они обманщики?

— Потому что на пятнадцати не было ставок, и возражать против этого значит лгать.

Смеясь, Коллинз сказал:

— Вы не поверите, Сэм, на какие глупости способны иные люди. Ради проформы я попросил их показать мне водительские права. Не подумав, они послушались. Как по-вашему, что я увидел?

— Неужели у них одна фамилия?

— Нет-нет. Но по их адресам видно, что они живут за два дома друг от друга. В городишке Ван-Найс, в Калифорнии.

— Надо же! И что вы с ними сделали?

— Ничего. Я оставил их на минутку в своем кабинете, а когда вернулся, они исчезли. Думаю, сейчас они давно уже на пути к себе в Калифорнию. — Самый проницательный человек в Вегасе похлопал Сэма по плечу, сказал: — Доброй ночи, Сэм, — и зашагал дальше.

Только в четвертую смену Сэма, около одиннадцати, начались по-настоящему серьезные события. Сэм исполнял обязанности крупье, а Гарри складывал для него фишки. Игроков хватало, и все цвета были заняты. За сидящими людьми стояли другие: они пользовались для ставок жетонами и чеками казино. Когда шарик замедлил бег, Сэм произнес:

— Джентльмены, ставок больше нет.

Тут послышался чей-то крик:

— Эй, пропустите меня! Слышите? Дайте пройти! С дороги, черт возьми!

Это кричал высокий старик лет семидесяти, в белом стетсоне. Под его длинным красным носом висели седые усы. Он протолкался между стоящими игроками. Над головой он держал две пачки купюр в банковской упаковке. Дотянувшись до стола, он бросил их обе на поле — они упали где-то в районе двадцати трех, — и провозгласил:

— Ставлю две тысячи на двадцать три! Все на один номер!

Сэм быстро схватил пачки и убрал их с поля.

— Прошу прощения, сэр.

Шарик остановился на одиннадцати.

Пронзительный голос старика перекрыл голоса собравшихся вокруг стола.

— В чем дело, молодой человек? Вам не нравятся мои деньги? — На нем была ковбойская рубашка из белого шелка и коричневый шейный платок с заколкой в форме золотого самородка, а поверх всего этого — куртка из белой оленьей кожи без единого пятнышка, с длинной бахромой и вышитыми накладными карманами сверху и снизу. Примерно такой же наряд Сэм видел в витрине одного из лас-вегасских магазинов, и продавался он там за 295 долларов. — Это отличные деньги! — воскликнул старик, поднимая две свои пачки. В них были стодолларовые банкноты, которые, как знал Сэм, обычно хранят в банках упаковками по десять штук. Эти выглядели так, будто только что вышли из-под станка.

Сэм улыбнулся старику.

— Конечно, сэр. Но, во-первых, на этот розыгрыш вы уже опоздали; во-вторых, на один номер разрешается ставить не больше двухсот долларов; а в-третьих, за нашим столом не принято делать ставки бумажными деньгами.

— Так продай мне фишек, черт побери!

— С удовольствием, сэр, но сейчас все цвета в игре, так что…

К столу подошел Пит и спросил:

— Жетоны какого достоинства вы предпочитаете, сэр?

— По сотне! По сотне долларов за штуку, если у вас такие есть. — Теперь его слушали уже все игроки. Старик обернулся к ним, улыбнулся и сказал: — Меня зовут Прембертон! Берт Прембертон! Я из Элко! Очень рад познакомиться! — Он пожал руки тем, до кого смог дотянуться.

— Я принесу из кассы стодолларовые чеки, мистер Прембертон, — сказал Пит. — Сколько вы хотели бы?

— Ну… — Старик замешкался и начал вынимать из разных карманов запечатанные пачки сотенных бумажек, складывая их перед собой. На виду было уже тысяч двадцать. Вокруг стола воцарилась ошеломленная тишина. — Продал сегодня ранчо, — запросто объяснил игрокам Прембертон. — Верней, наконец-то получил за него деньги. — Питу он сказал: — Ну вот что. Давайте начнем с двух тысяч. Но чеков сразу тащите побольше, пригодятся. — Он отдал Сэму две пачки сотенных и распихал остальные по карманам.

Сэм передал деньги Питу, который сорвал упаковочную ленту, раздвинул купюры веером, кивнул и сказал:

— Две тысячи. Сейчас вернусь.

— Эй-эй! — громко окликнул его старик. — А если двадцать три выпадет, пока вы там ходите? Я хочу, чтобы на них было по двести долларов в каждом розыгрыше. Двадцать три будет нынче счастливым числом, верно вам говорю!

— Ваша ставка будет учитываться при каждом розыгрыше, мистер Прембертон, — сказал Пит, отправляясь к кассе.

— Я отлучусь на минутку, — сказал Сэм Гарри, двинулся за Питом и настиг его в конце зала. — Пит! — Распорядитель остановился и поглядел на него. — Этот старик мне не нравится, — сообщил Сэм. — По-моему, тут дело нечисто.

— С чего ты взял?

— Во-первых, перед игрой он пил, и мне не понравилось, как он протолкался к столу, и потом… короче говоря, я ему не доверяю.

— Доверять людям не входит в твои обязанности. Он платит хорошие деньги, и мне наплевать…

— Может, они не такие уж хорошие. Может, они…

К ним подошел Коллинз.

— Неприятности?

— Может, они фальшивые, — закончил Сэм.

Пит улыбнулся.

— Ты шутишь.

Коллинз взял у Пита банкноты, провел большим пальцем по краю пачки, отдал ее обратно и жестом отправил распорядителя к окошечку кассы. Потом он вздохнул.

— Тебе еще многому нужно учиться, Сэм. С практической точки зрения, поскольку дело касается нас, такой вещи, как фальшивая стодолларовая банкнота, в природе не существует. Конечно, вообще-то они есть, но они крайне редки, потому что их трудно сбыть и фальшивомонетчики стараются их не печатать. Нам попадаются пятерки, десятки и двадцатки, а иногда можно встретить и пятьдесят. Но фальшивой сотни я не видел, по-моему, уже лет двадцать. В любом случае, на свете есть два места, куда никто, кроме законченного идиота, не понесет и одной фальшивой сотенной бумажки, — а именно банк и казино. И там, и тут опытные кассиры и много людей с оружием.

— Извините, — сказал Сэм. — Я этого не знал. Я просто не хотел, чтобы казино пострадало от мошенников.

— Защищать казино от мошенников — не твоя задача. Мне казалось, я объяснил это, когда мы с тобой познакомились. Не пора ли тебе вернуться к столу?

— Слушаюсь, сэр.

К ним подошел Пит с пластиковой коробкой, почти доверху набитой стодолларовыми чеками.

— На всякий случай взял побольше, — объяснил он. — А еще, чтобы успокоить нашего юного сыщика, я попросил Рут и Хейзл проверить банкноты: обе они работают в отделе экспертизы бумажных денег и обе уверили меня, что все двадцать купюр настоящие, с последовательными серийными номерами, прямо в том порядке, в каком они вышли из-под печатного станка.

— Простите меня за глупые подозрения, — сказал Сэм и вместе с Питом вернулся к столу, где они с распорядителем сложили чеки в аккуратные стопки по двадцать штук. Гарри потянулся к одной стопке, снял четыре чека и отдал оставшиеся шестнадцать Прембертону со словами:

— Две тысячи, сэр, минус четыреста за два последних розыгрыша.

Старик согласно хмыкнул и положил два чека на 23. Потом он стал озираться вокруг, точно ища кого-то; увидев наконец того, кого искал, он сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Затем помахал рукой и крикнул:

— Сюда, крошка!

К столу направилась какая-то девушка и попыталась пробиться через толпу.

— Эй там, пропустите ее! — закричал старик. — Это моя невеста, слышите? А ну пропустите, черт подери!

Люди посторонились, и вскоре девушка очутилась рядом с Прембертоном, который обнял ее и поцеловал. Та покраснела и сказала: