Рэднал, видя, как Бентер реагирует, когда ему перечат, невольно подумал, не сломал ли тот Дохнору шею просто в отместку за проигрыш в бой. Бентер, конечно, не молод, но далеко не слаб. И наверняка ветеран последней войны с Моргафом — или предпоследней с Моргафом и Крепалганским Единством. Старик знает, как убивать.

Рэднал покачал головой. Эдак вскоре можно заподозрить Фера и Жозела или собственную тень. Жаль, что ему «повезло» со жребием на работу гида. Лучше изучать метаболизм жирной песчаной крысы, чем гадать, кто из его подопечных совершил убийство.

— Прежде необходимо осмотреть наружные строения, — сказал Пеггол вез Менк. — Свободный вез Кробир уже обещал вам завтра начать тур. Я как профессионал считаю, что ни один суд не поддержит иск из-за однодневной задержки, когда вам гарантирована компенсация потерянного времени.

— Ба! — Бентер яростно фыркнул и отвернулся.

Гид поймал взгляд Тогло зев Памдал. Слегка приподняв бровь, девушка покачала головой. В ответ он еле заметно пожал плечами. Оба улыбнулись. В каждой группе всегда найдется такой сварливый тип. Рэднал был рад, что Тогло не держит зла из-за его опрометчивых забав с Лофосой и Эвилией.

— Кстати о наружных строениях, свободный вез Кробир, — сказал главный Глаз-и-Ухо, — у вас там только хлев?

— И уборная, — ответил Рэднал.

— Ах да, уборная. — Пеггол сморщил нос. Его нос был даже больше, чем у Рэднала. Широкобровые вообще отличались крупными носами, словно бы служащими противовесом их удлиненным черепам. Поэтому лиссонесец, чьи носы обычно были маленькими и приплюснутыми, порой мог назвать тартешца «рылом». Это прозвище вызывало драку в каждом порту Западного океана.

Фер вез Кантал сопроводил одного из людей Пеггола к хлеву; Глаз-и-Ухо явно нуждался в поддержке в борьбе против могучих бешеных ослов — об этом красноречиво свидетельствовал его внешний вид. Когда шеф отдал агенту приказ, тот вздрогнул и побледнел, словно ему велели вторгнуться в Моргаф и снять скальп с островного короля.

— Вы, Глаза-и-Уши, должно быть, ведете в основном дела в больших городах, да? — спросил Рэднал.

— А вы заметили это? — Пеггол вез Менк поднял бровь. — Верно, мы горожане до мозга костей. Угроза государству обычно исходит из толпы маскирующихся людей. Когда толпа не маскируется, в дело, как правило, вступает армия.

Мобли, сын Сопсирка, подошел к полке, где лежала доска с боевыми фигурами.

— Раз уж мы сегодня остались в лагере, может, сыграем партию, на которую не решились вчера, Рэднал?

— Лучше, наверное, как-нибудь в другой раз, свободный вез Сопсирк, — ответил гид, обратившись к Мобли на тартешский манер. Может быть, коричневокожий поймет намек и будет использовать его имя более формально.

Но Мобли, похоже, намеков не понимал, как видно было из его неудачных заигрываний с Эвилией и еще более неудачного выбора времени для партии в бой.

Глаз-и-Ухо вернулся из хлева, так и не найдя разгадку смерти Дохнора. Судя по его тихому рассказу коллегам, он был рад, что вообще сумел унести ноги из этого логова кровожадных хищников. Работники Котлован-Парка с трудом прятали улыбки. Даже некоторые туристы, на два дня дольше знакомые с ослами, нежели несчастный Глаз-и-Ухо, посмеивались над его страхом.

Что-то на крыше громким скрипучим голосом отчетливо произнесло: «Хи-хи-хи». Агент, бесстрашно покоривший хлев, оцепенел, а Пеггол вез Менк снова поднял бровь:

— Что это, свободный вез Кробир?

— Коприт, — ответил Рэднал. — Людей на колючий кустарник эти птицы практически никогда не насаживают.

— Вот как? Приятно слышать. — Смех Пегголу заменяло сухое покашливание.

Обедали снова военным рационом. Рэднал озабоченно посмотрел на Лиема вез Стериза — незапланированные лишние рты быстрее истощат запасы продовольствия. Расшифровав взгляд, Лием сказал:

— Если понадобится, мы подвезем продукты из отделения милиции.

— Хорошо.

Пеггол вез Менк и Лием вез Стериз большую часть дня провисели на радиофоне. Рэднал подумал было о повышенном расходе энергии, однако тут же успокоился. Даже если закончится горючее для генератора, необходимое количество тока дадут солнечные батареи. Уж в чем-чем, а в солнечном свете Парк недостатка не испытывал.

После ужина милиционеры и Глаза-и-Уши расстелили свои спальные мешки на полу гостиной. Пеггол составил расписание дежурств — каждому из его людей и людей Лиема придется бодрствовать примерно по полдесятины. Рэднал вызвался нести вахту первым.

— Нет, — твердо ответил вез Менк. — Хотя я не сомневаюсь в вашей невиновности, свободный вез Кробир, вы и ваши коллеги формально остаетесь под подозрением. Моргафское представительство вправе заявить протест, если вам будут предоставлены некие возможности, которые вы могли бы использовать в личных интересах.

Хотя и вполне обоснованный, отказ задел Рэднала. Биолог удалился в свою клетушку, лег и обнаружил, что не в состоянии заснуть. Две последние ночи он буквально проваливался в сон, когда появлялись Эвилия и Лофоса. Сейчас сна не было ни в одном глазу — а они не шли.

Любопытно почему? Они ясно показали, что никого и ничего не стесняются. Может быть, девушки решили, что он чересчур робок, чтобы заниматься любовью, когда за дверью и милиция, и Глаза-и-Уши. Несколько дней назад так оно, безусловно, и было. Сейчас… трудно сказать. Лофоса и Эвилия так просто и естественно относились к совокуплению, что любой другой взгляд на это казался нелепым.

Так или иначе, девушки не пришли. Рэднал долго ворочался в спальном мешке и хотел даже выйти поболтать с тем, кто нес сейчас вахту, но потом раздумал: Пеггол вез Менк заподозрит, что он сделал это в каких-то своих черных целях. Рэднала вновь захлестнула волна раздражения и обиды и прогнала сон еще дальше. Немалую роль сыграла в этом неистовая ссора четы Мартос за стенкой — супруги выясняли, кто из них потерял единственную скребницу.

В конце концов биолог, наверное, задремал, потому что очнулся он внезапно от того, что вахтенный перед рассветом включил в гостиной свет. Рэднал зевнул, надел кепочку, перепоясал мантию и вышел из своей комнатки. Жозел вез Глезир и несколько туристов уже сидели в гостиной, разговаривая с милиционерами и людьми из столичного отделения Глаз-и-Ушей. Разговор оборвался, когда в гостиную вплыла Эвилия — забыв одеться.

— Тяжелая у вас, экскурсоводов, работа, — сказал Пеггол вез Менк тем же тоном, каким говорили обыватели, убежденные, что гид все время только и сношается со своими подопечными.

Рэднал хмыкнул — на этот раз ему действительно ничем иным утруждать себя не приходилось. «Обычно не так», — хотел возразить он. Впрочем, вряд ли Пеггол ему поверит, поэтому и здесь можно себя не утруждать. Если Глаз-и-Ухо чему-то не поверит, то начнет копать, а если он начнет копать, то будет копать, пока не найдет то, что ищет, — независимо от того, было оно или нет.

Рэднал и Жозел вышли за пищевыми концентратами, а когда вернулись, в гостиной уже собрались все, и Эвилия ухитрилась отвлечь нескольких мужчин от Лофосы.

— Пожалуйста, свободная, — сказал биолог, передавая еду Тогло зев Памдал.

Никто не обращал на нее особенного внимания — обычная тартешская женщина в скрывающей все тартешской мантии, не то что практически голая иностранная штучка. Интересно, подумал Рэднал, не действует ли это ей на нервы. Женщины не любят, когда ими откровенно пренебрегают.

Если ей что-то и не нравилось, Тогло зев Памдал этого не показывала.

— Надеюсь, вы спали спокойно, свободный вез Кробир? — Девушка даже не взглянула в сторону Эвилии и Лофосы. Никакого особого смысла она в свои слова вроде бы не вкладывала, что совершенно устраивало Рэднала.

— Да, надеюсь, вы тоже, — ответил он.

— Более или менее — хотя не так хорошо, как до убийства моргафца. Жаль, что ему больше не рисовать — у него определенно был талант. Да ниспошлет ему Богиня в следующей жизни землю, воду и ветер — так, по-моему, молятся островитяне?

— Кажется, да, — кивнул Рэднал, хотя мало что знал о верованиях Моргафа.