А Гия ни разу не сказал: «Ах, как жалко, вот я с таким трудом достал билеты, а ты не можешь!» От него я слышала другое: «Ничего страшного, в следующий раз сходим». И так продолжалось три года. В результате я с ним посмотрела все спектакли, которые стоило посмотреть. И потом, позже, когда мы с Гией бывали в Москве, обязательно ходили на драматические спектакли.

– Нина, а друзья у вас все-таки есть?

– Друзья есть, но очень маленький круг – кто пианистка, кто врач. В основном это те, с кем я дружу уже очень давно. Новых друзей нет. Моя подруга очень точно сказала: «Если есть дружба, то не важно, как часто вы видитесь». Я скучаю по ним, но точно знаю, что у меня есть друг или подруга, которым я всегда могу позвонить. Этим вообще отличается Грузия. Здесь умеют дружить. Дружат всю жизнь, начиная с детского сада. Этим мы, наверное, и держимся.

А еще у меня есть два старших брата, очень хорошие ребята. У нас в семье все мужчины – геологи. Папа продолжает работать по специальности. Один брат ушел в бизнес, другой пытается совмещать бизнес с любимой геологией. Вот это и есть мой тыл, на который я всегда могу рассчитывать. Знаю, в любой ситуации они мне будут поддержкой.

– Когда вас критикуют – обижаетесь? Или научились возводить стену между собой и критикой?

– Не открою Америки, если скажу, что критика хороша только в одном случае – когда она конструктивна. А если она злобная и пустая, это всего лишь способ самоутверждения никчемного человека. К такой критике и к таким людям у меня уважения нет.

А вообще мне повезло. За всю мою карьеру не было ни одной грубой или обидной критики. Сейчас критикуют – но чаще всего это оказывается враньем. Пишут, например: «Ананиашвили срубила лес и строит себе дворец». Как я к этому могу относиться? Больной человек тот, кто это написал, и больной тот, кто читает и верит.

К сожалению, у нас пока нет системы, чтобы газеты отвечали за то, что пишут. Тогда бы я могла их засудить. А если я не могу это сделать – чего мне переживать? Я стараюсь относиться к жизни философски…

Каждый день ровно в десять утра от сталинской высотки на Фрунзенской набережной отъезжает черная «Волга». Маршрут автомобиля неизменен на протяжении вот уже многих десятилетий: Фрунзенская набережная – Тверской бульвар, МХАТ им. Горького.

Другие адреса сидящую на переднем сиденье знаменитую пассажирку не интересуют. Потому что ничего другого у ведущей довольно замкнутый образ жизни Татьяны Васильевны Дорониной не осталось. Театр – единственный смысл ее сегодняшнего существования.

Она не снимается в кино уже более тридцати лет. Но перед служебным входом Художественного театра им. Горького ее неизменно ждут поклонники, средний возраст которых, как правило, далеко за сорок. Для них, как и для самой Татьяны Васильевны, время остановилось. И произошло это в 87-м году, когда актрисе пришлось после расставания с Ефремовым возглавить «второй» МХАТ.

– Нет, это вы называете произошедшее «разделением», – рассказывала мне Татьяна Доронина, – а я называю «отторжением». Это же была противозаконная акция. И оформление документов было противозаконно. Почему я не подала в суд? Не будьте наивным. Прав тот, кого назначают наверху. На тот момент правым был назначен Ефремов.

Обидно, что при разговоре об одной из самых больших актрис нашего кино и театра первым делом вспоминается именно тот трагический раскол мхатовской труппы. Кстати, говорят, что оппозицию Доронина возглавила, не будучи уверена в том, что Ефремов возьмет ее в свой театр. Между тем как для самого Олега Николаевича вопрос «брать или не брать» Доронину даже не поднимался. В списках той части труппы, которая бы оставалась с Олегом Николаевичем, имя Дорониной было одним из первых. Но Ефремов решил не оглашать список, дабы голосование членов труппы было искренним. А Дорониной в это время кто-то внушил, что в «ефремовский» МХАТ ей путь заказан.

Хотя именно Ефремов в 80-х годах, когда МХАТ был единым и нерушимым, настоял на принятии актрисы в труппу. Тогда Татьяна Васильевна, вступив в конфликт с художественным руководителем Театра им. Маяковского Андреем Гончаровым, решила перейти во МХАТ, где понимали, что в театр приходит первая актриса страны. Что, разумеется, не вызывало энтузиазма у женской половины Художественного театра. Однако тайным голосованием с перевесом всего в три голоса (17 – «за», 14 – «против») Доронина была принята в труппу.

Но произошло то, что произошло. Судьба?

– Я не очень-то верю в судьбу, – рассуждала Татьяна Васильевна. – Я в большей мере верю в то, что существует Создатель, Господь Бог, и надо делать все, чтобы ему понравиться. На большее я не претендую.

– Но вот девочка Таня Доронина, которая родилась в Ленинграде…

– …да, в пролетарской семье.

– … в 14 лет поступила во все театральные вузы Москвы. Только отсутствие аттестата о среднем образовании заставило ее вернуться в школу, доучиться два класса и еще раз выдерживать вступительные экзамены через два года. А в конце 80-х годов она стала художественным руководителем театра. Это было где-то предначертано или…

– Да ничего не было предначертано. Если бы родители остались в Ярославской области, возможно, осталась бы я крестьянкой Ярославской губернии.

– Но вы сами как видели свое будущее?

– Никак не видела. Будущее нельзя планировать. Помните, у Михаила Булгакова есть замечательная фраза о волоске, который легко можно перерезать. Так что нужно нормально ко всему относиться и понимать, что в этом плане ты определяешь очень мало. Ты ответственен лишь за себя, за свои поступки. А все, что касается будущего… Можно лишь о чем-то мечтать, чего-то желать. Но очень мало определять. Кто определяет? Господь Бог… Так что я и в детстве ничего не планировала. Мне просто нравилось, например, читать. Одна из моих теток работала в Ленинградской публичной библиотеке и приучила меня читать хорошие книги. А другая сестра отца, потрясающе красивая женщина, тетя Катя, учила меня своим примером. Она была столь красива, столь обаятельна и женственна, обладала таким необыкновенным вкусом и чувством стиля, что я подражала ей, и все. Мне просто повезло с родственниками.

Судя по всему, уроки тети Кати были усвоены Таней Дорониной на все сто. Влюбленность и чувство восхищения со стороны сильной половины человечества сопутствуют ей на протяжении всей жизни.

По воспоминаниям самой Татьяны Васильевны, первый раз влюбилась она еще в школе: «Я вообще очень рано стала влюбляться. Мальчик, как и мы, был эвакуированный, только из Москвы. Он поразил меня тем, что, когда учительница читала нам «Ваньку Жукова», он закрылся руками и заплакал. А так как он был при этом еще и самый хорошенький в классе, то начался мой роман. Потом все пошло по нарастающей. Я влюблялась каждый год, даже могла в течение года влюбиться в двоих». Первым мужем актрисы стал Олег Басилашвили, с которым она познакомилась еще в Школе-студии МХАТ. По окончании вуза Доронину пригласили сразу в несколько театров. А вот Басилашвили, тогда еще никак не проявившего себя актера, брал лишь Сталинградский драматический театр. И Доронина, как примерная жена, укатила из столицы вслед за супругом. Зато когда талант молодой актрисы приметил худрук ленинградского БДТ Георгий Товстоногов и пригласил ее в свой театр, Татьяна Васильевна поставила условие – зачислить в труппу и ее мужа. Товстоногов согласно кивнул. А Доронина продолжала: «И дать ему роль в первой же постановке БДТ». Самое примечательное, что условия будущей звезды были приняты. Диктовать свою волю она умела уже тогда.

Однако через несколько лет Большому драматическому театру Доронина предпочтет Московский Художественный театр. А спустя три десятилетия скажет: «Уход из БДТ – это моя ошибка. Нельзя было предавать режиссера, который выстраивал на меня репертуар. У меня в тот период была достаточно сложная личная ситуация. И личные интересы я поставила выше профессиональных. А этого делать нельзя».