– "Обслуживался один человек"… Выходит, мужчина ужинал один, пробормотал он себе под нос. Но начальник услышал и вметался:

– Ну и что? Может быть, женщина не хотела есть и не пошла в вагон-ресторан.

– Но… – Торигаи пожевал губами.

– Что – но?

– Да, знаете, господин начальник, у них ведь такой аппетит! Пусть сыта по горло, а все равно пойдет за компанию, хоть кофе выпьет.

Начальник засмеялся:

– Ну, может быть, эта уж так наелась, что больше уже никак не могла. Даже за компанию.

Сыщик, казалось, хотел еще что-то сказать, но промолчал и нахлобучил шляпу. Она была такая же обтрепанная, как пальто и костюм. Шаркая стоптанными каблуками, Торигаи вышел.

После полудня нахлынули репортеры. В сыскном отделе сразу стало шумно.

Они громко топали, галдели, перебивали друг друга.

– Послушайте, начальник! Как же мы до сих пор ничего не знали?

Оказывается, некий Саяма, помощник начальника одного из отделов министерства М, покончил самоубийством вместе со своей возлюбленной. И мне об этом сообщают из Токио, из главной редакции! Меня даже в жар бросило!

Видно, токийские газеты узнали о случившемся и срочно связались со своими провинциальными отделениями.

На следующий день в утренних газетах появилось сообщение о самоубийстве помощника начальника отдела министерства N Кэнити Саяма вместе с возлюбленной. Всполошились буквально все газеты, начиная от самых крупных и кончая провинциальными. Заголовки были напечатаны огромными буквами. Пресса намекала, что это не просто самоубийство влюбленных, что смерть Саямы имеет отношение к делу о взяточничестве в министерстве N. которое расследуется в настоящее время… Приводилось высказывание токийской прокуратуры о том, что Саяму не предполагали вызывать на допрос. Однако, делая свои прогнозы, газеты писали, что помощнику начальника отдела Саяме в любом случае пришлось бы дать свидетельские показания. Очевидно, помимо любовных мотивов, самоубийство вызвано нежеланием вовлечь в дело о взяточничестве высших чиновников…

Кипа этих газет лежала на краю стола начальника сыскного отдела, а сам он изучал содержимое маленького кожаного чемоданчика. После довольно длительных поисков один из молодых сыщиков обнаружил этот чемодан в гостинице "Танбая".

Хозяин гостиницы, взглянув на фотографию, подтвердил, что этот человек у него останавливался. В книге прибывших было записано: "Тайдзо Сугавара, тридцать два года, служащий фирмы. Место жительства – город Фудзисава, улица Минаминакадори, 26. Прибыл вечером 15 января, выехал ночью двадцатого, уплатив по счету". Хозяин сказал, что Сугавара приехал и жил все время один.

Уезжая, оставил на хранение чемодан.

В чемодане не было ничего интересного – смена белья, несессер, несколько иллюстрированных журналов, по всей вероятности купленных в поезде. Ни предсмертного письма, ни записной книжки.

Начальник отложил чемодан и спросил молодого сыщика:

– Говоришь, один остановился?

– Да, так сказал хозяин.

– Гм, странно. А женщина? Где же она была все это время? Экспресс "Асакадзэ" прибыл в Хакату пятнадцатого вечером. До самоубийства прошла почти целая неделя. Что делал этот человек с пятнадцатого по двадцатое?

Неужели никуда не выходил?

– Никуда не выходил, все время сидел в гостинице.

– Может быть, к нему все-таки приходила женщина?

– Нет, хозяин сказал, что никто не приходил. Торигаи, присутствовавший при осмотре чемодана, незаметно ушел. Нахлобучил старую шляпу и выскользнул из комнаты. На улице он вскочил в трамвай. Проехал несколько остановок, сошел, свернул в переулок. Остановился перед домом с вывеской "Гостиница Танбая".

Увидев полицейское удостоверение, управляющий вышел из-за конторки и угодливо поклонился. Проверив сведения, собранные молодым сыщиком, Дзютаро Торигаи решил задать еще несколько вопросов. Приветливо улыбаясь, он спросил:

– Как он выглядел, как держался, когда появился у вас?

– Казался очень усталым. Поужинал и тут же лег спать, – ответил управляющий.

– Скучно ведь целыми днями сидеть в номере. Что же он делал?

– Да ничего особенного не делал. Прислугу беспокоил редко. Книжки читал или валялся. Коридорная и то говорила, что постоялец очень мрачен. Да вот еще – он все время ждал телефонного звонка.

– Ждал звонка? – глаза Торигаи блеснули.

– Да. Предупредил и меня и прислугу, что ему должны позвонить. Просил тут же соединить, как только позвонят. Видно, из-за этого и сидел целыми днями в гостинице.

– Вероятно, – Торигаи кивнул. – И что же, позвонили ему?

– Да. Часов в восемь вечера, двадцатого числа. Я как раз подошел к телефону. Женский голос попросил вызвать Сугавару-сана.

– Гм, да?.. Женский голос?.. И попросил именно Су-гавару, а не Саяму?

– Да, да. Я тут же соединил эту женщину с ним. Ведь он так ждал. У нас коммутатор, так что можно соединить с любым номером.

– А о чем они говорили, не знаете?

Управляющий слегка усмехнулся:

– Видите ли, у нас не подслушивают телефонные разговоры постояльцев.

Торигаи досадливо щелкнул языком.

– Ну, а потом что было?

– Потом… Говорили они минуту, не больше. Сразу после этого гость попросил счет, расплатился, оставил на хранение известный вам чемодан и ушел. Разве мы могли подумать, что он вместе со своей возлюбленной покончит самоубийством!

Сыщик Торигаи устало опустил голову и, поглаживая обросший щетиной подбородок, задумался.

Саяма целую неделю просидел в гостинице и с нетерпением ждал звонка женщины. А когда женщина, наконец, позвонила, он куда-то умчался и в тот же вечер покончил с собой. И возлюбленная с ним вместе. Странно, очень странно!

Перед глазами Торигаи всплыл счет вагона-ресторана с надписью "обслуживался один человек". Он пробормотал: "Зачем же он ее ждал? Чтобы вместе умереть?.."

Торигаи вернулся домой около семи часов вечера. С шумом открыл раздвижную дверь, однако никто не вышел его встречать. Когда он был уже в тесном коридоре, жена крикнула из комнаты:

– Пришел? Вода в ванной нагрелась. Торнгаи заглянул в комнату. Жена убирала вязанье. На столе под белой салфеткой стоял ужин.

– Мы с Сумико уже поели, думали, ты поздно придешь. Сумико пошла с Нитта-саном в кино. Ну, давай, давай, иди мойся.

Дзютаро раздевался молча. Костюм совсем износился, вот и подкладка начала рваться. С отворотов брюк на татами посыпался песок, словно усталость, накопившаяся за долгий трудный день.

Торигаи возвращался домой в разное время. Такая уж у него работа. Жена и дочь ждали его обычно до половины седьмого и, если он к этому часу не приходил, ужинали одни. Дочь, Сумико, пошла в кино со своим женихом.

Дзютаро молча прошел в ванную комнату. Дровяная колонка. Ванна старинного образца – просто круглая деревянная бочка.

– Ну, как вода? – спросила жена.

– Хороша, – нехотя ответил Дзютаро.

Ему лень было говорить. Он любил сидеть в теплой воде и обдумывать свои дела.

Сейчас он думал о вчерашних самоубийцах. Что их толкнуло к этому? Может быть, что-нибудь и удастся выяснить? Из Токио пришла телеграмма от родственников, они приедут за покойниками. А вот газеты пишут, что Саяма замешан в деле о взяточничестве… И что есть люди, которые вздохнут с облегчением, узнав о его смерти… Очевидно, Саяма был добропорядочным, но малодушным человеком. А еще газеты пишут, что между ним и О-Токи были близкие отношения и Саяма очень мучался этим. Значит, покончив с собой, Саяма сразу разрешил два вопроса. Нет, пожалуй, основную роль здесь сыграл страх перед следствием, а женщина только подтолкнула его к смерти.

И все же странно, думал Дзютаро, обливая лицо теплой водой, вместе прибыли в Хакату, потом женщина исчезла.