– А вам известно, о чем мы собираемся с вами разговаривать?

– Понятия не имею. Разве что вы хотите предложить мне помощь, чтобы я смог справиться с психологической травмой, которую пережил.

Мой собеседник нетерпеливо поджал губы, как будто собирался отчитать меня за сарказм, но в следующее мгновение криво ухмыльнулся и заявил:

– Вот вам мой совет в качестве помощи: ответьте на несколько вопросов, а потом забудьте, что вы ехали в том поезде.

– В каком поезде?

Он уже открыл рот, чтобы ответить, но удержался, слишком поздно сообразив, что я его дразню, и чувствуя себя неловко из-за собственной глупости.

– Какие вопросы? – поинтересовался я.

– Назовите номер вашего телефона, – сказал он.

– У меня нет номера телефона, – ответил я ему.

– Даже мобильного?

– Особенно мобильного, – заявил я.

– На самом деле?

– Я тот самый парень, – сказал я. – Примите мои поздравления. Вы меня нашли.

– Какой парень?

– Единственный в мире, у которого нет мобильного телефона.

– Вы канадец?

– А зачем мне быть канадцем?

– Детектив сказал нам, что вы говорите по-французски.

– Куча людей говорит по-французски. К тому же в Европе есть целая страна, где этот язык является государственным.

– Вы француз?

– Моя мать была француженкой.

– Когда вы в последний раз были в Канаде?

– Не помню. Наверное, много лет назад.

– Уверены?

– Абсолютно.

– У вас есть в Канаде друзья или коллеги?

– Нет.

Он затих. Тереза Ли все так же стояла на солнце перед дверью четырнадцатого участка и наблюдала за нами.

Другой тип в синем костюме сказал:

– Это было всего лишь самоубийство в поезде. Неприятно, но ничего сверхъестественного. Дерьмо случается. Мы понятно изъясняемся?

– Мы закончили? – спросил я.

– Она вам передала что-нибудь?

– Нет.

– Вы уверены?

– Совершенно. Мы закончили?

– У вас есть какие-то планы? – спросил меня тип в костюме.

– Я уезжаю из города.

– Куда?

– В другое место.

– Хорошо, мы закончили. Можете идти.

Я остался где стоял, наблюдая за тем, как они идут к своей машине. Они сели в нее, дождались возможности влиться в транспортный поток, отъехали от тротуара и помчались прочь. Я решил, что они проедут по автостраде Вест-Сайд до самого центра города и своих рабочих столов.

Тереза Ли продолжала стоять на тротуаре перед участком.

Я перешел на другую сторону улицы, пробрался между припаркованными бело-голубыми патрульными машинами и шагнул на тротуар рядом с ней, достаточно далеко, чтобы соблюсти приличия, но так, чтобы она меня услышала. Я встал лицом к зданию участка, чтобы солнце не било мне в глаза, и спросил:

– И что все это значит?

– Они нашли машину Сьюзан Марк, – ответила Тереза. – Она была припаркована в Сохо[25]. Сегодня утром ее перевезли на стоянку.

– И что?

– Они ее, естественно, обыскали.

– Почему естественно? Что-то они слишком уж суетятся по поводу дела, которое сами назвали самым обычным самоубийством.

– Они не объясняют, что у них творится в мозгах. По крайней мере, нам.

– И что они нашли?

– Обрывок бумаги с какими-то цифрами; они думают, это телефонный номер. Напоминает наспех написанную записку. Она была скомкана, как будто ее собирались выбросить.

– И какой там номер?

– Зональный код – 600. Они говорят, что это канадский оператор мобильной связи. Причем какой-то особенный. Дальше идут цифры и буква «Д», вроде первой буквы имени.

– Мне это ничего не говорит, – сказал я.

– Мне тоже. Если не считать того, что, по моим представлениям, это не телефонный номер. Там нет кодовых цифр, указывающих на оператора; кроме того, их вообще на одну больше.

– Если это какой-то особенный оператор, может, ему не нужны кодовые цифры.

– Номер выглядит неправильно.

– И как он выглядит?

Вместо ответа она потянулась назад и достала из заднего кармана брюк маленький блокнот. Не из тех, что выдают копам. У него была жесткая черная обложка и эластичная лента, которая не давала ему открыться. Блокнот слегка потерял форму, как будто проводил много времени в ее кармане. Тереза Ли сняла ленту, открыла его и показала мне коричневую страничку с аккуратными цифрами: 600-82219-Д. Я решил, что она сама их написала. Это не была точная копия записки, а всего лишь информация.

600-82219-Д.

– Видите что-нибудь? – спросила она.

– Может быть, номера канадских мобильных телефонов длиннее, – предположил я, поскольку знал, что операторы связи по всему миру обеспокоены тем, чтобы постоянно оставаться на плаву.

Если добавить еще одну цифру, возможности зонального кода увеличатся в десять раз и вместо трех миллионов станет тридцать. Впрочем, в Канаде живет мало людей. Там много земли, но она пустует. Население Канады составляет около тридцати трех миллионов человек, меньше, чем в Калифорнии, которая прекрасно обходится стандартными номерами.

– Это не телефонный номер, тут что-то другое, – повторила Ли. – Например, шифр или серийный знак. Может быть, код досье. Эти парни зря теряют время.

– Возможно, он вообще не имеет отношения к тому, что случилось. Мусор в машине может быть чем угодно.

– Не моя проблема.

– У Сьюзан Марк был с собой багаж? – спросил я.

– Нет, ничего, кроме обычного барахла, которое обычно скапливается в машине.

– Значит, она собиралась быстро закончить свои дела и вернуться домой.

Ли никак не отреагировала, только зевнула. Она очень устала.

– А те парни поговорили с братом Сьюзан?

– Не знаю.

– У меня сложилось впечатление, что он хочет оставить все как есть.

– И я его понимаю, – сказала Ли. – Самоубийство не совершают без причины, но оно никогда не выглядит привлекательно. По крайней мере, по моему опыту.

– Вы закрываете дело?

– Уже закрыли.

– Довольны?

– А почему я должна быть недовольна?

– Статистика, – ответил я. – Восемьдесят процентов самоубийств совершают мужчины. На Востоке они случаются реже, чем на Западе. А место, где Сьюзан Марк застрелилась, кажется довольно странным.

– Но она это сделала. Вы же сами все видели. По поводу того, что произошло, нет ни малейших сомнений и спорных вопросов. И мы не имеем дела с хитро замаскированным убийством.

– Возможно, ее довели до самоубийства. Возможно, Сьюзан Марк убили ее собственными руками.

– Так можно сказать про все самоубийства.

Тереза окинула взглядом улицу; она явно хотела уйти, но, видимо, хорошее воспитание мешало ей сказать об этом прямо.

– Было приятно с вами познакомиться, – выручил ее я.

– Вы уезжаете из Нью-Йорка?

– Да, поеду в Вашингтон.

Я сел в поезд на Пенсильвания-Стейшн. Снова общественный транспорт. Добраться до вокзала оказалось совсем не просто – три квартала в толпе, постоянно вглядываясь в лица, смотрящие на экраны мобильных телефонов. У меня сложилось впечатление, что все население мира достало какое-то электронное приспособление и открыло его. Но я прибыл на место в целости и сохранности и купил билет за наличные.

Поезд был забит людьми и совсем не походил на метро. Все пассажиры сидели лицом вперед, и их скрывали высокие спинки. Так что я видел только тех, кто находился в одном ряду со мной, – женщину на соседнем сиденье и двоих мужчин через проход. Я решил, что все трое – адвокаты, но не из высшей лиги; вероятно, старшие юристы с наполненной событиями жизнью. В общем, ничего похожего на террористов-смертников. Мужчины были гладко выбриты, причем недавно, и все трое нервничали, но больше ничего, что могло бы вызвать подозрения. Впрочем, поезда «Амтрак»[26], направляющиеся в Вашингтон, не для террористов-смертников. Здесь скорее оставят бомбу в портфеле или чемоданчике. На вокзале путь, с которого отправится поезд, объявляют в последнюю минуту, пассажиры толпятся на платформе, потом бросаются вперед и загружаются в вагоны. Системы безопасности нет. На полках для багажа имеются одинаковые черные ограничители. Для террориста не составит никакого труда сойти в Филадельфии и оставить свой чемодан в вагоне. А чуть позже, когда поезд подъедет к Юнион-Стейшн уже без него, взорвать бомбу в самом сердце столицы при помощи мобильного телефона.