Например, он мог нацарапать на клочке бумаги слово «Льюис», изображал танцовщиков из джаз-бара или
устраивал пантомиму наподобие цирковой. «Из того, что он демонстрировал этими жестами, было
очевидно, что некогда он вел нормальный образ жизни, — говорит Ким Корнер, служащая местной службы
социальной реабилитации. — Возможно, как и мой дед, он мог бы рассказать какие-то забавные истории о
том времени... Но нам не удалось продвинуться в нашей работе достаточно далеко, чтобы услышать их».
Он любил носить соломенную шляпу и всегда таскал за собой котомку с коллекцией каких-то колечек, стеклышек, серебристых вещиц. На рождественских вечеринках раскачивался в такт музыке. На последнее
Рождество работники приюта даже купили ему в подарок губную гармошку...
Короткая погребальная церемония состоялась в Джексонвилле в прошлую среду. Какая-то женщина
спросила, хочет ли кто из пришедших что-то сказать о покойном. Никто не захотел.
Где-то во тьме внутреннего мира Джона Ду № 24 была скрыта его история. Там было имя. Там была память о маме, обнимавшей его когда-то. Об отце, носившем его на руках. За этими незрячими глазницами, возможно, жили картины
прошлого. И нам остается лишь гадать об их содержании. Мальчик с удочкой на берегу илистой речушки? Юнец с удивленным
взглядом на цирковом представлении, жадно поедающий попкорн? Новоорлеанский джаз-бэнд?
Никто никогда не узнает. Потому что он сам никогда не расскажет об этом. Он ведь даже имя свое не смог назвать.
Вот и в день его смерти никто не сказал ни слова. Да и что сказать, когда хоронишь жизнь, о которой ничего не известно?
Возможно, мне легко говорить это сейчас, но я бы хотел оказаться на тех похоронах. Я открыл бы Библию, десятую
главу Евангелия от Иоанна, и прочитал бы третий стих: «Овцы слушаются голоса Его, и Он зовет Своих овец по имени и
выводит их».
Это ведь неправда, что никто не знал настоящего имени Джона Ду № 24. Бог знал... Бог знает. И неправильно говорить, что он никогда не слышал, как кто-то зовет его по имени. Кто знает, сколько раз за эти годы Бог обращался к нему? В тишине.
Во тьме. И даже если мы говорим, что он не мог слышать, разве знаем мы, слышал ли он когда-нибудь тот Голос, который
один-единственный действительно важен?
Добрый Пастырь знает Своих овец по имени. Он не ковбой, а мы не скот. Он не обжигает нас Своим клеймом и не
ведет продавать на рынок. Он — впереди, указывает путь. Кормит, поит, перевязывает раны. И в Слове сказано, что Он не
бросит нас, пока мы не доберемся до дома.
12. В Его руках
Бог, страхующий от падений
И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей.
Иоанна 10:28
Я хочу исповедаться перед вами в одном прегрешении. Долгое время я держал его в тайне. Но все-таки не могу
отрицать содеянное. Не могу оспаривать истину. Я упал. Есть даже свидетели. Они могут все подтвердить. Просто
смилостивившись надо мной, до сих пор они никому не рассказали о случившемся. Заботясь о моей репутации, не раскрыли
тайны. Однако слишком уж долго она хранится. Пришло время открыть всю правду.
Однажды, будучи в семейном загородном лагере, я поскользнулся.
Вместе с дочерьми мы взбирались на отвесную стену — тренажер-симулятор для альпинистов. Сама стена
деревянная, а из нее торчат скалообразные выступы. В целях безопасности скалолаз надевает на пояс страховочный ремень.
Тот в свою очередь закреплен на канате, который наверху стены вдет в специальный разъем; внизу же канат держит
инструктор, отвечающий за безопасность всего мероприятия.
И вот со мной произошел несчастный случай. Что такое стена в пятьдесят футов для сорокалетнего писателя? Я махнул
инструктору рукой и пополз. Первую половину пути преодолел блестяще. Но где-то на середине начал чувствовать
усталость. Писательские руки и ноги совсем не привычны к скалолазанию.
Осталось футов двадцать, когда я по-настоящему начал сомневаться в том, что смогу справиться с этим испытанием. Я
даже думал, не сказать ли инструктору, чтобы тот оставшееся расстояние просто протащил меня на канате. Ладони были
содраны почти до крови, ноги начали дрожать, а я мысленно сокрушался по поводу всех съеденных мной биг-маков. Но
мысль о капитуляции затерялась в криках дочерей, уже праздновавших победу наверху.
«Давай, папа! Ты сможешь!»
Я старался изо всех сил. Но их не хватило. Мои руки-ноги соскользнули, и я упал. По-настоящему упал. Но недалеко.
Мой инструктор крепко держал канат. Во-первых, потому что он всегда наготове; во-вторых, потому что он просто крепкий
парень. Мое падение длилось всего пару секунд. Я повис на страховочном ремне, раскачиваясь в воздухе. Перспектива
публичного позора придала мне сил, я глотнул воздух и принялся вновь карабкаться вверх.
Угадай, как я вел себя, оказавшись наверху? Думаешь, хвастался? Хвалился, что покорил вершину? Ничего подобного.
Я первым делом отыскал взглядом того, кто спас меня от падения на землю. «Спасибо, приятель!» Мне и в голову не пришло
исполнять какие-либо триумфальные жесты. Я не спрашивал окружающих, были ли они свидетелями моего достижения. Я
сделал лишь одно (и это было правильно) — поблагодарил того, кто спас меня.
Ах, если бы все мои падения были такими легкими. Такими короткими. Такими безболезненными. К сожалению, это не
так. В этой жизни я падал не только с тренажеров для альпинистов. Были и нарушенные клятвы, и растоптанные убеждения.
Случалось, что руки мои соскальзывали с драгоценных камней истины. И я даже вспомнить не могу, сколько раз я
мечтал покорить вершину, а сам оказывался в подвешенном состоянии между небом и землей, болтаясь на страховочном
канате, который держали чьи-то сильные руки.
«Попробуй еще», — настаивал Он. И я пробовал.
Мы с тобой оба находимся на середине пути к великому покорению великой вершины. Гора высока, но ставки еще
выше. Первый шаг на этом пути ты сделал, исповедовав Иисуса Христа Сыном Божьим. Он дал тебе Свой страховочный
ремень - Духа Святого. А руками ты цепляешься за Его канат — Слово Божье.
Первые шаги выглядели довольно уверенно, сильно. Но в пути ты устал. Чем выше забирался, тем сильнее были
страхи. Ноги скользили. Глаза теряли цель. Хватка слабела. И ты падал. Какое-то мгновение, казавшееся вечностью, ты летел
вниз на дикой скорости. Потеряв контроль над ситуацией. Потеряв ориентиры. Потеряв уже занятые позиции. Просто —
вниз.
Но вот канат натягивался. Ты повисал на страховочном ремне, чувствовал его упругую силу. Хватался за канат и
понимал, что он вполне надежен. Искал взглядом инструктора и находил Иисуса, ответственного за безопасность твоей
души. Робкое исповедание, твоя улыбка Ему, Его улыбка тебе - и ты вновь принимался за дело.
Становился умнее. Понимал, что двигаться лучше помедленнее. Был осторожен, но уверен. Знал, что можешь
положиться на канат и страховочный ремень. Уже проверено: снаряжение не подведет, оно способно уберечь от падения.
И вот до вершины осталось несколько футов. Поэтому, что бы ни случилось, не сдавайся. Как бы велики ни были твои
падения, Его сила больше. Ты справишься. Ты увидишь вершину. Однажды взойдешь на нее. И тогда не забудь сразу же, прежде всех прочих дел, вместе с другими удачливыми скалолазами исполнить перед Ним вот эту песнь:
«Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости, Единому
Премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господа нашего, слава и величие, сила и власть
прежде всех веков, ныне и во все веки. Аминь» (Иуд. 24, 25).
