Мое возвращение, обаяние Мари-Клер и то обстоятельство, что я теперь хорошо знал все побережье и всех кокалеро от Пуа до Шкалака, совершенно изменили отношение ко мне. Я узнал, что обо мне довольно долго говорили на побережье, особенно во время праздников святого Мигеля, когда многие кокалеро съезжались на Косумель. Делясь своими впечатлениями, все пришли к единодушному выводу, что человек я не опасный.

Руины, о которых говорил сеньор Месос, находились в двух милях от Пуа. Вместе с Самюэлем и Мари-Клер я исследовал их целых три дня. Одна из построек оказалась в очень плохом состоянии, но для Мари-Клер все было исключительно интересно. Энтузиазм придавал ей силы, она с ловкостью крота рылась в земле и в конце концов откопала руку и ногу глиняного идола, что привело ее в неописуемый восторг.

Другие развалины, расположенные в глубине джунглей к югу от Пуа, были просто продолжением построек Пуэрто-Чиле, где я уже побывал в свой первый приезд. На том месте, куда нас привел сеньор Месос, оказались лишь остатки каменной стены вокруг неглубокой котловины. Слегка разочарованные, мы отправились в Пуэрто-Чиле расчищать три маленьких храма, на одном из которых была высечена человеческая голова и дракон вокруг каменного кольца. Их я видел еще в прошлый раз. Около одной постройки мы нашли керамические обломки двух искусно сделанных рук. Однако других частей древнего идола нам опять-таки отыскать не удалось.

Неблагоприятные ветры задержали нас в Пуа еще на два дня. Мари-Клер постаралась с пользой провести это время и загорала на пляже, который вполне мог соперничать с лучшими пляжами французской Ривьеры и Вест-Индии.

Наконец подошел день отъезда. Мы с большой нежностью прощались с семьей Месоса. Сеньора-Месос давала Мари-Клер всякие советы и наставления, набивая наши мешки съестными припасами.

И вот уже Пуа скрылся из виду. Подгоняемые северо-восточным ветром, мы плыли на юг вдоль побережья. «Лидия» слегка покачивалась на волнах, а мы сидели на ее тесной палубе и пытались поймать барракуду на хенекеновую леску.

Страх больше не мучил меня, как в первое путешествие по побережью. Однако, нежась теперь в лучах солнца, мы совсем не подозревали, что ждет нас впереди…

По прибытии в Танках я собирался сходить в деревню Тулум, а оттуда к лагунам Муиль и Чунйашче. Я считал, что именно там мог находиться центр морской торговли древних майя. Как мне хотелось снова встретиться с Канче и пригласить его в проводники! В Мериде я накупил разных подарков для него и для его жены. Теперь, собираясь основательно обследовать район вокруг лагун, я очень рассчитывал на помощь Канче.

Когда мы прибыли в Танках, «Лидию» приветствовал дон Хорхе Гонсалес. Он тоже помнил меня и принял нас необычайно радушно.

Оказалось, что у него на кокале работал теперь Бенансио, брат Канче, поэтому можно было не теряя времени отправляться дальше, в Тулум. Бенансио сказал мне, что Канче сейчас на своей мильпе, он рубит и выжигает деревья, подготовляя поле для посева. Был сухой сезон, до начала дождей оставалось два месяца. Дон Хорхе Гонсалес не возражал против того, чтобы мы взяли в проводники Бенансио, при условии, что он вернется обратно, как только мы встретимся с Канче.

Весь вечер обсуждали мы с доном Хорхе последние новости на побережье. Я узнал, что, с тех пор как в Кинтана-Роо началось «нашествие туристов», сюда с Косумеля с каждым днем приходит все больше и больше судов, доставляющих людей к развалинам Тулума. Аэродромов здесь тоже прибавилось. В сухой сезон в Танкахе постоянно приземляются небольшие самолеты с туристами, а через несколько часов снова увозят их в Мериду или на Косумель. Таким образом, Танках становился довольно оживленным центром туризма, и дон Хорхе даже построил тут что-то вроде гостиницы, где можно было остановиться на ночь.

Я узнал также о провале проекта строительства дороги в северной части Кинтана-Роо. Об этом проекте политические деятели начали говорить еще в 1900 году, однако он всегда оставался лишь пустым обещанием, хотя начиная с 1905 года эта несуществующая дорога появлялась даже на картах. Дон Хорхе отремонтировал и привел в порядок наезженную джипами колею, проходившую через его кокаль и мимо развалин. Теперь дорога идет вдоль всего берега до Бока-де-Пайла миль на двадцать пять.

Что же касается индейцев из деревни Тулум, то, по словам дона Хорхе, дела у них совсем неважны, там сейчас свирепствует свинка. Эта безобидная для нас болезнь была страшным бедствием для индейцев в Тулуме от нее уже умерло трое и многие находились в очень тяжелом состоянии.

На следующий день в Танках из Мериды прилетел самолет с тремя пассажирами. Они направлялись на рыбную ловлю в кемпинг у Бока-де-Пайла и прибыли сюда прямо из заснеженного Нью-Йорка, не подозревая даже, что всего три года назад этот район был совсем диким и недоступным. Мне стало не по себе от того, что на пустое развлечение тратились огромные деньги, в то время как поблизости было столько бесценных храмов, никому не известных или неизученных. Хуже того, из-за отсутствия медицинской помощи целая деревня страдала от такой болезни, как свинка, и многие даже умирали. И тут же, совсем рядом, люди тратили по сто долларов в день на спортивные утехи. Несомненно, такие перемены не принесут Кинтана-Роо ничего хорошего.

Около двух часов мы в сопровождении Бенансио отправились в Тулум. Шагая по узкой тропинке среди мокрого подлеска и поваленных стволов деревьев, я снова вдыхал сырой воздух джунглей и чувствовал радостное возбуждение. Солнце едва пробивалось сквозь густую листву, отовсюду доносились странные звуки джунглей: хохот чачалаки, кваканье лягушек, стрекот насекомых. Босой Бенансио очень быстро, почти бегом, шел впереди, за ним с опаской следовала Мари-Клер, до смерти боясь наступить на змею. Но в общем-то джунгли ей очень нравились. Она всю жизнь провела среди лесов средней Франции, где в поместье отца часто охотилась на оленей. Вскоре, однако, Мари-Клер призналась, что ее лошадь ей здесь бы не помешала.

Углубляясь в лес, мы чувствовали, как постепенно слабеют узы, связывающие нас с внешним миром. Как не похож этот лес на горные леса Бенгалии и на леса непальских долин! Ничто не нарушало однообразия этой плоской равнины, и нам казалось, что мы идем по темному подземелью в каком-то странном мире зеленых теней, полусвета и сырости. Здесь как будто снова оживал таинственный мир Чаков, царство богов майя, мир иной цивилизации, исчезнувшей и забытой.

Наконец мы вышли к поляне с ветхими овальными хижинами. В деревне царила мертвая тишина. Здоровые мужчины ушли работать на мильпы, а все больные лежали в гамаках. В дверях одной из хижин мелькнуло какое-то хилое создание с раздутой головой. Особенно страдали от свинки мужчины. Она поражала их половые органы, что приводило к смерти или в лучшем случае к импотенции.

Свинка была лишь одной из многих болезней, которые пересекли Атлантический океан. Вместе с сифилисом, скарлатиной, желтой лихорадкой, оспой она постепенно истребляла миллионы американских индейцев.

И вот индейцы снова в бедственном положении, а цивилизованному миру нет до них никакого дела. Нам это казалось тем более страшным, что мы находились всего в двух часах лёта от мыса Канаверал. Индейцы Чан-Санта-Круса потерпели еще одно поражение. Очевидно, эта эпидемия, пришедшая из внутренних районов, охватила все поселения.

К великому сожалению, мы ничем не могли помочь индейцам, в нашей аптечке не было подходящих лекарств. Мы лишь могли посоветовать держать больных в тепле и давать им поменьше пить — все, что мы сами узнали от дона Хорхе.

Бенансио сразу повел нас к своему тестю, деревенскому жрецу, с которым я беседовал три года назад и который рассказал мне тогда о войне индейцев Чан-Санта-Круса.

Мы провели целый вечер в его хижине, где нас угощали бобами и тушеной чачалакой. По обычаю майя, все ели по очереди, получая горячие тортильи прямо с огня. Пока я ел, женщины окружили Мари-Клер и стали с любопытством ее разглядывать. Никогда в жизни не приходилось им видеть белокурых людей, и они в изумлении трогали волосы Мари-Клер своими смуглыми руками. А потом принялись обучать ее основам домашнего хозяйства майя, позволив ей приготовить тортильи. По словам Мари-Клер, дело это требовало гораздо большего искусства, чем можно было подумать. Кусок теста надо все время как-то перебрасывать с руки на руку и слегка похлопывать, придавая ему нужную форму.