Повернув голову, молодой человек посмотрел в окно — оранжево-алые лучи заката окрасили вершину горы Тибидабо в какой-то неприятно кровавый цвет, в котором многие здешние жители, несомненно, узрели бы весьма недобрый знак. Пора было бы и поужинать, отвлечься наконец от постоянных гнетущих мыслей, и Громов, почесав за ухом, решительно поднялся с кресла… и тут же замер, услыхав послышавшиеся на лестнице шаги. И это не были шаги не слишком-то много весившего — недаром же прозвали Перепелкой! — Жоакина, уж под ним-то ступеньки так не скрипели, нет — поднимался кто-то другой. Неужели… Нет, не Бьянка — явно шел мужчина.

Отступив в глубь комнаты на два шага, Андрей загасил свечу и, на всякий случай, взяв в руки шпагу, замер…

— Добрый вечер, сеньор лейтенант, — постучавшись, вежливо произнесли за дверью. — Могу я войти? Только, прошу, не палите в меня из пистолета… и невзначай не проткните шпагой.

«А он шутник, — положив шпагу на стол, не совсем приязненно подумал о визитере Громов. — И весьма неплохо осведомлен: знает, что лейтенант… даже говорит по-французски. Интересно, кто б это мог пожаловать со столь поздним визитом? И куда, черт побери, делся Жоакин? Уж пора б и ему появиться».

— Да пожалуйста, входите, коли я вам так нужен, — не очень-то гостеприимно предложил молодой человек.

— А вот с этим большая путаница — кто кому больше нужен, — войдя, загадочно произнес визитер.

Высокий и, по-видимому, выносливый и сильный, но без излишеств, гость был одет в кафтан темно-зеленого сукна, обшитый по обшлагам серебристыми позументами, на поясе болталась шпага в простых черных ножнах… судя по всему — благородный кабальеро, а не простолюдин… ну да — и французская речь к тому же, станут простолюдины говорить по-французски?

— Позвольте вашу шляпу и плащ, — хозяин, наконец, проявил должный такт. — Извиняюсь — я отправил слугу с поручениями, и шельмец до сих пор еще не явился. Прошу, садитесь. Немного вина?

— Не откажусь, — придержав шпагу, посетитель уселся на стул, бросив на Громова неожиданно добродушный взгляд. — В наше время не так-то просто найти хорошего слугу, знаете ли. Нет, нет, не зажигайте свечи!

— Так я же закрою ставни, — удивился странной просьбе Андрей.

— И все же я бы вас попросил!

— Ну как хотите…

Молодой человек пожал плечами — ну нравится гостю сидеть в потемках, что ж. Интересно все ж таки — кто это такой? Может быть, еще один человек, присланный губернатором? Тогда к чему такие предосторожности — незнакомец явно не хотел, чтоб его потом опознали во время какой-нибудь случайной встречи. Ну разве что по голосу и манерам.

— Извините, почтеннейший сеньор, но я вам не могу сказать свое имя, — гость сделал из бокала глоток, верно, лишь для того, чтобы согреться — вечерами на улице было довольно-таки прохладно. Лицо его скрывала тень — незнакомец специально переставил стул так, чтобы сесть спиною к окну… и настоятельно попросил не зажигать свечи.

— Настоящее имя, а лгать вовсе не к лицу дворянину. А я… я пришел предложить вам свою помощь, сеньор Андреас!

— Помощь? — молодой человек сделал вид, что удивлен. — И в чем же, позвольте спросить?

Гость хохотнул:

— О, вы сами знаете, в чем. Впрочем, поясню, извольте — вы ищете вход в секту, известную в некоторых кругах под названием «Красный Барон»… То же самое ищу и я. Мы с вами идем к одной цели — по крайней мере сейчас. Так давайте объединим усилия! Клянусь Святой Девой, мы вовсе не будем мешать друг другу.

Ага! Вот оно! Все-таки секта, а не политический клуб. Однако по нынешним временам одно другому не мешает.

— Чем же вы мне можете помочь? — тихо спросил Громов. И, чуть помолчав, добавил: — И самое главное — чем могу вам помочь я?

— На все эти вопросы есть один ответ! Вы должны отправиться в самое сердце секты! — с готовностью пояснил гость. — То есть не должны, а можете… если хотите. Сам я, увы, не могу — меня здесь многие слишком хорошо знают.

— Я должен буду явиться туда под своим именем?

Андрей принял решение тут же, в конце концов, если его хотели убить — то есть масса более простых и доступных способов: выстрел с утесов по пути на гору Монтжуик, удар кинжалом из-за угла… отравление протухшей сельдью…

— Под именем некоего кабальеро Арнольда де Росаса. Рад, что вы согласились. Думаю, проникнув в секту, вы узнаете там все, что вам нужно. И кое-что из того, что нужно мне. Уговор?

Визитер неожиданно обернулся, в глазах его кровавым отблеском сверкнуло закатное небо.

— Завтра вечером будьте около таверны «Щит Беренгера», это недалеко.

— Я знаю.

— На углу вас будет ожидать черная карета без гербов, назовете вознице свое новое имя и сядете. Только прошу, не надо ничего сообщать губернатору или пытаться схватить кучера — он пешка и ничего не знает. Просто возит, вы сами поймете — куда.

— Хорошо, — со всей возможной серьезностью кивнул лейтенант. — Губернатору я ничего не сообщу — честное благородное слово.

Расположенная на северной окраине города таверна «Щит Беренгера», судя по изображенному на приколоченном над входом щите гербу, именовалась так в честь графа Рамона Беренгера, скорее всего — четвертого по номеру, который, обвенчавшись с арагонской принцессой предпочел именовать себя Его высочеством королем Арагона, что конечно же звучало куда лучше, нежели «барселонский граф». Громов явился на место встречи пораньше, полагая, что хотя бы сможет заметить, откуда приедет карета — таинственный незнакомец ведь ничего на этот счет не сказал.

Жоакин Перепелка вчера явился поздно, уже в темноте, и едва не свалился с лестницы, из чего сеньор лейтенант заключил, что парень наверняка пьян, и даже вознамерился было задать слуге хорошую трепку, ибо не пристало каталонскому юноше — даже и простолюдину — лакать вино, словно какой-нибудь подлый кастильский пес! Однако ж, пьяным Жоакин не был, хоть и признался, что за игрой в карты выкушал в людской пару стаканов вина — слабенького и кислого, годного вовсе не для опьянения, а так, согреться, спастись от промозглой вечерней сырости да промочить горло.

Кстати, выглянув из людской «подышать воздухом», Перепелка нос к носу столкнулся с каким-то типом, без всякой видимой цели ошивавшимся у дверей особняка. Судя по описанию — коротышка с черной бородой и широченными плечами — это вовсе не был недавний гость. Так, какой-то местный пьяница или, скорее всего, пропившийся до последней нитки матрос — наверняка что-нибудь хотел украсть — сушившиеся во дворе простыни или колоду под дождевую воду — украсть и продать в Барселоне возможно было все, даже самую, казалось бы, завалящую и вовек никому не нужную вещицу. Уходя сегодня, Андрей строго-настрого наказал Жоакину приглядывать за апартаментами и вообще — за всем домом, молодому человеку вовсе не улыбалось вдруг ни с того, ни с сего лишиться каких-либо личных вещей — полученные от лорда Питерборо деньги давно уже растаяли, как прошлогодний снег, а жалованье служилым людям выплачивали крайне нерегулярно. Еще хорошо, хоть особых долгов не имелось, разве что — учителю танцев, но месье Кавузак был парнем покладистым и всегда соглашался чуть-чуть подождать. Иное дело — домовладелица, дона Эвальдия. Впрочем, и с нею недавно рассчитались, по крайней мере за прошедший месяц.

Вот где-то за углом послышался стук копыт, заскрипели, подпрыгивая по камням мостовой, колеса. Молодой человек напрягся, машинально положив руку на эфес шпаги… и разочарованно сплюнул — выкатившаяся на площадь колымага вовсе не напоминала карету, а скорее, использовалась для перевозки всякого хлама. Поежившись — к вечеру начинало холодать, не помогал и подбитый волчьим мехом плащик, — Громов совсем уж собрался было заглянуть в таверну, пропустить для сугреву стаканчик другой винца, как вдруг снова послышался шум приближающейся повозки. Неспешно выехавшая из-за угла карета без гербов остановилась невдалеке от таверны, словно бы кого-то ждала. Кого-то?