— И я люблю больше свой, Звездочка, а занимаюсь предпочтительнее чужим.
— Наш мир, золотой мир Марса, лучше всех миров вселенной! Zeyzo el Zeyzo! Так, отец Нооме?
— Каждому свое. И червяк любит свою норку, — улыбнулся ученый, не отрываясь от машины.
— Я люблю золотистое небо, я люблю опаловую воду, я люблю поющие струи. Я буду купаться, дедушка!
Лейянита в одно мгновение сбросила с себя легкие покровы, сверкнув золотисто-бронзовой наготой статуи в розовых лучах.
— И прекрасно. Это лучше, чем мечтать о несбыточном, моя Звездочка.
Старик внимательно изучал машину. Его согнутая фигура с головой, глубоко ушедшей в плечи, слегка покачивалась взад и вперед. Темное, почти коричневое лицо ученого, все изборожденное морщинами, с вылупившимися огромными глазами, показалось бы в высшей степени уродливым, если бы не светилось изнутри тем светом, который можно назвать светом мысли совершеннейшего интеллектуального существа. Этот внутренний свет придавал лицу ученого выражение непогрешимой мудрости и душевного величия.
Лейянита, на минуту застывшая в позе бронзовой статуи, — возвышенно-совершенная, воздушно-хрупкая, — одним прыжком очутилась в бассейне и закружилась на его упругой поверхности в кругообразном ритме движущихся перламутровых струй.
Статуя колыхалась на поверхности эластичной влаги, любовно раздавшейся под ее округлыми формами и мягко льнувшей к точеному бронзовому телу. Плотность воды не позволяла в нее погрузиться. Лейянита, нежась на жемчужной постели, высоко вверх подбрасывала звонкие брызги и весело смеялась под их щекочущим дождем.
— Дедушка! Zeyzo el Zeyzo. Как прекрасен наш мир! Как прекрасен мой мир! Zeyzo! Эоэйя!
Внезапно она умолкла, приподнявшись, раздавила упругие струи ногами и, мерно, колеблясь, взглянула в самый обширный туннель.
— Отец Нооме! К тебе гости!
Лейянита выпорхнула из бассейна и вместе с дедом всматривалась в туннель…
Быстро, как ветерок, выпорхнула из бассейна и торопливо начала одеваться.
Некоторое время влюбленные в прекрасные формы медлительные струи хранили очертания юного тела, потом медленно, как бы с сожалением, сомкнулись и поплыли в своем кругообразном беге.
Старый ученый тоже с сожалением оставил машину, недовольно ворча:
— Кто бы это мог быть? Не люблю, когда меня отрывают от работы.
Показавшаяся в бесконечном туннеле точка быстро увеличивалась, скользя по каналу.
Лейянита кончила одеваться.
— Кто-нибудь из Совета Федерации, — сказала она, потом понизила голос и таинственно докончила: — или от ларгомерогов…
— Судя по форме, это — машина дальнего плавания, — рассуждал сам с собою старик. — Конструкция незнакомая. И цвет странный. Нет, это не наша машина.
— Неприятельская? — живо спросила девушка.
— Возможно, моя Звездочка.
— Отец Нооме! — испуганно вырвалось у Лейяниты.
— Я слушаю, Звездочка.
— А что если это… если это… наши враги?
Ученый улыбнулся.
— Наши враги здесь не страшны. Но если ты трусишь, можешь удалиться.
Старик с любопытством всматривался в быстро приближающуюся громаду. Он почувствовал прикосновение руки внучки к своему плечу и обернулся.
— Что тебе, Звездочка?
— Отец Нооме!.. Я… останусь. Можно?
— Звездочке все можно.
Огромная голубоватая сигара вынырнула из туннеля, скользнула по каналу и с легким звоном на двое разрезала жемчужную поверхность бассейна.
«Она такого же цвета, как и Гооройя [23]» — подумала Лейянита.
Глава вторая.
Гости с голубой планеты.
Из небольшой гондолы, следовавшей за голубой сигарообразной машиной, вышли трое марсиан с суровыми коричневыми лицами. Плотно облегающие костюмы из эластичной чешуйчатой ткани указывали на их принадлежность к составу междупланетного флота.
Прибывшие приложили правую руку к виску, затем к сердцу и обменялись обычным приветствием:
— Слава до скончания мира великому Нооме.
— Слава до скончания миров дорогим гостям.
Тот, у которого с плеча спускался плащ с золотой застежкой, выступил вперед:
— Эта воздушная машина — один из трофеев, захваченных в бою с людьми Гооройи. Машина является замечательным образцом последних научных усовершенствований неприятеля. Военный Совет поручает великому Нооме детально исследовать те средства истребления, которыми располагает этот воздушный корабль. Можно предположить, что этот истребитель, является типичным для неприятельского флота и обладает свойствами, неизвестными нашей военной технике. Как вероятно уже известно почтенному Нооме, наш воздушный флот за истекшие сутки борьбы понес огромные потери.
— Да, мне это известно, — сказал ученый. — К моему глубокому огорчению, потери коснулись не только военных судов…
— Великий Нооме прав. В распоряжении неприятеля оказались непредвиденные нами средства борьбы. Не будь этого, борьба уже окончилась бы нашей победой.
— И это мне известно, — с грустью сказал ученый.
— Машина внутри осталась неисследованной, во избежание неумелого обращения, — продолжал марсианин в плаще. — Насколько позволяют рассмотреть прозрачные стенки, в машине находится несколько трупов. Смерть, повидимому, последовала от недостатка воздуха. Совет предполагает, что машина принадлежала одному из высших военных начальников неприятеля. Моя миссия окончена. Военный Совет просит гениального Нооме сообщить ему результаты исследования в возможно короткий срок. Мир великому Нооме!
— Мир и победа славным воинам. Прошу передать Военному Совету, что мой ответ не заставит себя ждать.
Воины сели в гондолу и исчезли в одном из туннелей.
Лейянита с детским любопытством издали слушала разговор. Когда гондола исчезла, девушка быстро выступила вперед.
— Отец Нооме! Эта машина из другого мира?
— Да, Звездочка, из другого.
— С Голубой планеты?
— Да, с Голубой планеты.
— А чем она отличается от наших?
— Это мы сейчас узнаем, Звездочка.
Ученый осмотрел сигару со всех сторон и направил на нее ярко-красный луч из небольшого прожектора, соединяющегося с целой цепью аппаратов. Послышался сухой легкий треск, сигара засветилась, ставши почти прозрачной.
— Ты что такое сделал, дедушка? — спросила Лейянита, когда прожектор погас.
— Разрядил гостью, чтобы она не причинила случайно вреда хозяевам. А теперь попробуем нанести ей визит.
Нооме еще раз исследовал корпус санаэрожабля, нажимая многочисленные кнопки по одиночке и группами, в различных комбинациях.
Скоро в боку сигары мягко откинулся полукруглый люк с внутренней лесенкой.
— Вход свободен.
Нооме поднялся по ступеням и скрылся внутри машины. Лейянита немедленно последовала за ним.
В ближайшей каюте, в глубоком удобном сиденьи, казалось, дремал бледный старик в фиолетовой шапочке, с большими зелеными окулярами на глазах. На полу, у входа в соседнее помещение, в неестественной позе, выражающей мучительное борение со смертью, полулежал, прислонясь к стене, труп молодого, сильного человека с мертвенно бледным, но и в смерти прекрасным лицом.
Нооме взглянул на безмолвные фигуры и перевел глаза на девушку. Та стояла у входа, приложив руку к груди, сдерживая бьющееся от волнения сердце.
— Дедушка, это враги? — тихо спросила Лейянита, как бы боясь быть кем-то услышанной.
— Это то, что не может быть ни друзьями, ни врагами. Это — прах.
Старик прошел в соседнее помещение.
Лейянита с замирающим сердцем всматривалась в распростертого нa полу человека с открытым, неподвижным, остекляненным взглядом. Какая-то посторонняя сила приковала ее к этим мертвым, тусклым глазам. Один момент девушке показалось, будто слабый луч жизни мелькнул в зрачках трупа. А может быть это была просто игра света?
