На четвертом нашем флоте, Тихоокеанском, начальником подводного плавания был контр-адмирал II. С. Ивановский. Тот самый Ивановский, что когда-то командовал дивизионом тихоокеанских «щук», в который входила и моя «Щ-121». Затем он служил на Балтике, войну встретил начальником штаба бригады подплава. Так что боевым опытом он тоже обладал. И это было весьма важно. Хоть непосредственных боевых действий Тихоокеанский флот не вел, но подводные лодки здесь в течение всей войны несли дозорную службу. Им были «нарезаны» позиции в районе Владивостока, на подходах к Советской гавани и у залива Владимир. Когда усилилась угроза нападения Японии на Советский Союз, число подводных лодок, несущих дозор, увеличилось. Так что и там, казалось бы, в глубоком тылу, тоже проходил подводный фронт.
Подводный фронт… Его незримая линия пролегала в глубинах Заполярья, в водах седой Балтики, на черноморских фарватерах. И хоть эта линия не была сплошной, как линия фронта на сухопутье, тем не менее подводные экипажи представляли собой единую, сплоченную силу, ведущую активные наступательные действия.
Вспоминается, как внимательно мы следили на Севере за успехами своих боевых товарищей — подводников Балтики и Черного моря, как радовались их победам, как тщательно изучали опыт их атак. Радовались, когда узнавали, что что-то найденное нами с успехом применяется на других флотах. Это ощущение единства, принадлежности к сплоченной боевой семье советских подводников значило очень много.
С приездом в Москву для меня лично положение дел на всех участках подводного фронта высветилось еще более детально и конкретно. Ежедневное знакомство с оперативными сводками, обстоятельные доклады начальников подводного плавания флотов, встречи с подводниками — участниками боевых походов — все это создавало картину масштабную и впечатляющую. Кроме того, у меня появилось теперь больше возможностей углубленно изучить всю документацию, отражающую боевую деятельность подводников Балтики и Черного моря с самого начала войны. И я, конечно, не преминул это сделать.
Каждый из морских театров, на которых развернулись боевые действия, имел свои существенные особенности. Если на Севере мы испытывали немалые трудности в связи с огромной протяженностью театра, суровостью природных и климатических условий, да и сравнительной удаленностью от внутренних районов страны, то, скажем, на Балтике на первый план выдвигались иные проблемы. Балтика — море сравнительно мелководное, ее небольшие глубины, наличие множества островных и шхерных районов благоприятствовали использованию против подводных лодок минного оружия и средств противолодочной обороны. Все это фашисты и делали, буквально нашпиговав Балтику, особенно Финский залив, минами, сетями и прочими средствами борьбы против лодок.
Черноморских подводников минная опасность не так донимала. Но они, как, впрочем, и весь Черноморский флот, сталкивались с большими трудностями в базировании своих сил. Ведь были временно оставлены такие важные военно-морские базы, как Одесса, Севастополь, Новороссийск…
Своеобразие театров, особенность боевых действий на них сказывались на организации, приемах и методах использования подводных лодок. Для балтийских подводников главным стало форсирование вражеских противолодочных рубежей. После того как фашистам удалось захватить Либаву (Лиепаю), Ригу, Таллин, они изо всех сил пытались запереть балтийских подводников в восточной части Финского залива. Для этого были оборудованы две мощные противолодочные позиции: одна — в районе острова Гогланд, другая — между островом Найссар (Нарген), лежащим на подходе к Таллину, и полуостровом Порккала-Удд. На оборудование этих позиций гитлеровцы сил и средств не жалели: они выставили тысячи мин, множество противолодочных сетей, развернули линии корабельных и авиационных дозоров, шумопеленгаторные станции, посты наблюдения, артиллерийские батареи. Такой сильной противолодочной обороны, которую фашисты создали здесь в 1942 году, не было ни на одном другом морском театре периода второй мировой войны.
Фашисты настолько уверовали в невозможность прорыва советских подводников в Балтийское море, что в начале навигации 1942 года стали было отправлять свои суда в путь без охранения. А балтийцы все-таки прорывались. С июля 1942 года одна за другой подводные лодки стали проникать через противолодочные заграждения на вражеские коммуникации. Гитлеровцы дорого поплатились за свою самоуверенность: умело используя эффект внезапности, балтийские подводники выполняли порой по нескольку успешных атак за поход. Особенно результативно действовали «Л-3» капитана 3 ранга П. Д. Грищенко, «Щ-309» капитана 3 ранга И. С. Кабо, «С-7» капитана 3 ранга С. И. Лисина, «Щ-406» капитан-лейтенанта Е. Я. Осипова, «Щ-303» капитан-лейтенанта И. В. Травкина, «Щ-320» капитан-лейтенанта И. М. Вишневского, «Щ-323» капитан-лейтенанта Ф. И. Иванцова.
Вчитывался я в скупые, внешне бесстрастные строчки отчетов, донесений — и перед глазами вставала полная героики и драматизма хроника боевой деятельности подводников. Каждый прорыв через противолодочные заграждения был настоящим подвигом, требовавшим огромного мужества, боевой дерзости, стойкости. В то же время и мастерство, конечно, требовалось незаурядное. Балтийцы постоянно совершенствовали приемы маскировки лодок, выбирали оптимальные курсы движения их с таким расчетом, чтобы быть в наибольшем удалении от дозоров противника, искусно использовали малейшие слабости во вражеской ПЛО, впадины дна с наибольшими глубинами.
Большой ценой достался этот опыт — несколько лодок погибли при форсировании противолодочных позиций. Но и фашистам урон был нанесен огромный: десятки их кораблей и транспортов с живой силой, ценным сырьем, оружием и боеприпасами были отправлены на дно. Трудно переоценить значение этих ударов, если вспомнить ту тяжелейшую обстановку, которая сложилась тогда на Балтике, то положение, в котором оказался Ленинград…
Родина высоко оцепила боевой вклад балтийских подводников. В марте 1943 года три подводные лодки — «Л-3», «Щ-303» и «Щ-309» — стали гвардейскими. Несколько ранее орденом Красного Знамени были награждены «Щ-323», «Щ-320» и «Щ-406».
Немало славных дел было за два с лишним года войны и у черноморцев. И здесь тоже появились свои снайперы подводных атак, асы минных постановок. Широкую известность получили боевые успехи «Щ-211» капитан-лейтенанта А. Я. Девятко, «М-35» старшего лейтенанта М. В. Грешилова, «Л-4» капитан-лейтенанта Е. П. Полякова, «Щ 205» капитан-лейтенанта П. Д. Сухомлинова, «Щ-215» капитан-лейтенанта Г. П. Апостолова, «Щ-214» капитан-лейтенанта В. Я. Власова.
Очень интересный опыт был накоплен черноморцами в использовании подводных лодок для перевозки людей и грузов. Летом 1942 года, когда напряжение боев за Севастополь достигло апогея, именно подводникам пришлось взять на себя значительную часть морских перевозок. Они доставляли в осажденный город боеприпасы, продовольствие, бензин.
Выполнение столь необычных для подводников задач потребовало от них большой изобретательности и упорства в достижении цели. На некоторых лодках, для того чтобы взять побольше полезного груза, снимали часть аккумуляторов, выгружали торпеды, артиллерийский боезапас.
По нескольку раз прорывались в Севастополь с грузом «Л-5» капитана 3 ранга А. С. Жданова, «С-31» капитан-лейтенанта Н. П. Белорукова, «М-32» капитан-лейтенанта Н. А. Колтыпина, «М-31» капитан-лейтенанта Е. Г. Расточиля и другие. Нередко бывало, что лодка, только вернувшаяся из рейса, сразу же загружалась и вновь отправлялась в Севастополь. Перевозки осуществлялись столь интенсивно и регулярно, что защитники Севастополя стали называть рейсы подводных лодок кавказской электричкой.
Транспортная деятельность черноморских лодок приводила фашистов в ярость, и они предпринимали бешеные усилия, чтобы сорвать ее. Некоторым из лодок приходилось за поход по 16–18 раз уклоняться от атак вражеских самолетов. Две из них — «С-32» и «Щ-214» — погибли. И все же перевозки продолжались. Всего подводники сумели доставить в Севастополь до 4 тысяч тонн различных грузов. Из осажденного города ими было эвакуировано 1400 человек, вывезено 2,8 тонны ценных грузов, в том числе деньги — 15 миллионов рублей.[20]
