Такую линию и повел Р. В. Радун. Он сам, другие работники политотдела стали углубленнее, кропотливее заниматься индивидуальной работой с подводниками. Этого же Рудольф Вениаминович требовал от командиров лодок, их заместителей по политической части. С этих позиций он подходил и к работникам штаба. Прямо скажу, поначалу не все из них воспринимали эти требования как следует. Кое-кто из флагманских специалистов привык, работая на лодках, ограничиваться только узкотехническнми проблемами. Но со временем настойчивость Радуна дала плоды, сумел он расшевелить даже самых завзятых «технарей». В конце концов и те увидели, что когда приборы и механизмы не заслоняют для тебя людей, их обслуживающих, многие вопросы решаются гораздо проще и эффективнее.

А Радун не успокаивался. Он стал браться за такие дела, которые еще недавно многим казались просто немыслимыми в военное время. В одном из старых, не использовавшихся до того надлежащим образом бараков по его инициативе был оборудован прекрасный клуб, где стали проводиться концерты художественной самодеятельности, демонстрироваться кинофильмы. Затем он распорядился, чтобы на территории бригады были смонтированы радиотрансляционные точки и личный состав имел возможность регулярно слушать сообщения Совинформбюро и другие передачи. Когда ударили первые заморозки, начальник политотдела вызвал хозяйственников и приказал им создать базу для занятий лыжным спортом, а также залить каток.

Умел Радун в любое, вроде бы даже давно знакомое всем дело внести какую-то живинку. К примеру, у нас на каждой лодке велась боевая история — своего рода летопись ратных дел экипажа. Но делалось это зачастую довольно формально, события, в которых участвовала лодка, описывались, как правило, в общей, очень сжатой форме. Радун, дабы вдохнуть жизнь в хорошую форму работы, затеял нечто вроде конкурса на лучшую боевую историю экипажа. Выдержки из них зачитывались по радиотрансляции, использовались в наглядной агитации. Командиры лодок, другие подводники стали ревниво следить за этим делом. В экипажах выявились, так сказать, литературные таланты, которые были привлечены к написанию боевых историй. И таким образом, это дело превратилось в отличное средство воспитания у людей гордости за свой корабль, его традиции.

Раз уж речь зашла о традициях, то подчеркну, что в ту пору данный вопрос приобрел для нас особое значение. Бригада пополнилась новыми лодками. В октябре в Полярный прибыли две лодки типа «Ленинец» — «Л-20» и «Л-22» и три «малютки» — «М-119», «М-121» и «М-122». А несколько позже пришло еще пять «малюток» — «М-104» («Ярославский комсомолец»), «М-105» («Челябинский комсомолец»), «М-106» («Ленинский комсомол»), «М-107» («Новосибирский комсомолец») и «М-108». Комсомольские наименования четырем лодкам были присвоены по просьбе молодежи, комсомольских организаций ряда областей, которые и собрали средства на постройку этих кораблей. В Полярный приезжали делегации комсомолии Ярославской, Челябинской и Новосибирской областей, которые в торжественной обстановке передавали лодки североморцам.

Новичков надо было быстро вводить в строй. Штаб бригады обеспечивал прохождение всеми новыми экипажами ускоренного курса боевой подготовки. Ну а политотдел был озабочен созданием на этих лодках прочных, сплоченных коллективов. Молодых, необстрелянных подводников знакомили с героическими страницами боевого пути, пройденного бригадой. Особое внимание уделялось распространению конкретного боевого опыта: новичкам ведь в ближайшее время предстояло начинать свою боевую деятельность, причем на совершенно незнакомом и таком сложном театре военных действий, как заполярный. Дабы помочь им лучше подготовиться к этому, решено было организовать цикл бесед об особенностях боевых действий подводных лодок в условиях зимы и полярной ночи. Инициатором этого полезного дела был опять же Р. В. Радун.

Долго можно рассказывать об этом человеке. Как много полезного успел он сделать для соединения! А ведь проработал он с нами совсем немного — чуть больше трех месяцев — и погиб, участвуя в боевом походе. Но след он оставил добрый, заметный. И это, наверное, самое главное для политработника — след, оставленный в сердцах и памяти людей.

В последние месяцы 1942 года задачи, которые приходилось решать подводникам, были очень разнообразны. Три «малютки» — «М-171», «М-172» и «М-174» — произвели высадки очередных разведгрупп на вражеское побережье. Три другие лодки — «К-3», «С-101» и «С-102» — выходили на прикрытие союзных конвоев, точнее сказать, на прикрытие переходов одиночных транспортов, ведь кроме «QP-15», вышедшего из Северодвинска в Исландию, других конвоев в это время не формировалось. Союзники вновь прекратили движение их, на этот раз до наступления полярной ночи. Перевозки осуществлялись лишь одиночными транспортами вдоль кромки льдов. Но и эти перевозки, естественно, нуждались в прикрытии.

«С-102» в начале октября выходила на поиск фашистского рейдера «Адмирал Шеер», который пиратствовал в наших арктических водах. Однако с посылкой ее мы несколько запоздали, и встреча с врагом не состоялась.

Две новые лодки — «Л-20» и «Л-22» вместе с «К-1» — в эти месяцы выполнили ряд минных постановок. Здесь надо, видимо, хотя бы коротко сказать, что представляли собой лодки типа «Ленинец». В отличие от «катюш», для которых минные постановки, можно сказать, — смежная специальность, «ленинцы» главным образом предназначались именно для них. Это были подводные минные заградители. В две минные трубы, расположенные в кормовой части, они могли принимать до 20 мин. В то же время эти лодки имели и мощное торпедное вооружение — шесть торпедных аппаратов в носу и два в кормовой надстройке, были и два артиллерийских орудия. С таким вооружением многое по силам. Командир «Л-22» капитан 3 ранга В. Д. Афонин в одном из первых же походов попытался сделать почин: вывел свою лодку в атаку по вражескому транспорту, но первый блин, как говорится, был комом — ни одна из четырех выпущенных торпед цели не достигла. Транспорту удалось уклониться от них.

К сожалению, список наших побед в последние месяцы 1942 года, вообще, не очень-то велик. Решение всех тех задач, о которых сказано выше, заставляло, естественно, отвлекать силы от действий на вражеских коммуникациях. Для непосредственной охоты за фашистскими конвоями удавалось выделять совсем немного лодок. Наиболее же удачливой оказалась «Щ-403».

После драматического февральского похода, в котором был потерян командир «четыреста третьей» капитан-лейтенант С. И. Коваленко, а сама лодка подверглась таранному удару, она долго стояла в ремонте. За это время здесь сменилась довольно большая часть экипажа. Пришел и новый командир — капитан-лейтенант К. М. Шуйский. Один из первых же походов под его

командованием принес успех — 11 августа «щука» четырехторпедным залпом потопила вражеский танкер. Ну а в декабре она отправила на дно транспорт водоизмещением 7 тысяч тонн.

Победы эти говорили, с одной стороны, о том, что экипаж «щуки» сумел полностью оправиться после тяжелого испытания, а с другой — свидетельствовали о незаурядном таланте нового командира. Нам было особенно важно убедиться в этом: ведь назначению Шуйского на «Щ-403» предшествовала весьма непростая, драматическая история. Еще до войны Константин Матвеевич командовал лодкой, считался одним из лучших командиров на Севере. Но осенью 1939 года случилось непредвиденное. Шуйский обеспечивал выход в море подводной лодки «Щ-424», командир которой не имел допуска к самостоятельному управлению кораблем. У выхода из Кольского залива в «щуку» врезался один из рыболовецких траулеров, капитан которого грубо нарушил правила судоходства. В считанные минуты подводная лодка затонула. Спаслись лишь те, кто находился в момент столкновения на мостике. Среди них был и Шуйский. Вины Константина Матвеевича в случившемся не было, однако его привлекли к суду и поначалу приговорили, как и главного виновника случившегося, к высшей мере наказания. Потрясенные столь вопиющей несправедливостью, подводники написали письмо в Москву в защиту Шуйского. Через некоторое время приговор был пересмотрен: расстрел заменили десятилетним заключением. Когда же началась война, Военный совет флота ходатайствовал о реабилитации и возвращении опытного подводника в боевой строй. Ходатайство на этот раз удовлетворили полностью. Константин Матвеевич прибыл в бригаду и несколько месяцев исполнял обязанности помощника командира «К-3», где зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. И вот теперь он в бою доказал, что высокая командирская должность доверена ему по праву.