Котельников размышлял буквально секунды:
— Прошу «добро» атаковать врага торпедой, не прекращая минной постановки, — обратился он ко мне.
В этом был весь Котельников. Его командирское кредо — стремление к максимуму всегда и во всем и никаких скидок на объективные трудности, которыми так любит кое-кто прикрываться. Боевая обстановка ставит перед необходимостью решать сразу две боевые задачи? Значит, их и надо решать обе одновременно.
— Добро, — согласился я, хоть и понимал, что в командирском решении был немалый риск: подобные ситуации ранее нами не предусматривались и не проигрывались в учебных условиях.
Прозвучал сигнал торпедной атаки. Силуэт вражеского судна прорисовывался в сумеречной пелене все отчетливее. Когда осталось 4 кабельтовых, Котельников скомандовал: «Пли!». Торпеда устремилась вперед, оставляя за собой четкий, фосфоресцирующий в темной воде след. Выло ясно видно, что она идет точно к цели. Однако взрыва, почему-то не последовало. Возможно, судно было порожним или на нем помещался слишком легкий груз, и поэтому осадка его оказалась меньше, чем мы думали. Торпеда, рассчитанная на более значительную глубину, прошла, очевидно, под килем.
— Командир, давайте по-гаджиевски — артиллерией! — посоветовал я.
— Артиллерийская тревога! — громко скомандовал Котельников.
Гулко загремели 45-миллиметровые орудия. Огонь вели комендоры старшие краснофлотцы А. И. Кабанов и Я. М. Сарычев. Невдалеке от судна взметнулось вверх несколько фонтанчиков.
— Точнее наводить, — раздался голос Котельникова.
Выпущенные снаряды ложились все ближе к цели, и вот из судна вырвался мощный столб белого пара. Снаряд угодил прямо в котельное отделение. Судно стало быстро погружаться в воду и очень быстро скрылось под волнами. Громкое «ура» прогремело над лодкой в честь первой победы. И буквально тут же на мостик поступил очередной доклад от Приемышева:
— Пошла шестая…
Так в течение нескольких минут «К-22» действовала всеми видами своего оружия — торпедным, минным и артиллерийским.
Удачным оказался для нас этот день — 9 декабря. Настроение еще более поднялось, когда вечером мы вдруг заметили большой столб яркого огня у южного входа в пролив Бустасунд: на минах, выставленных нами, подорвался транспорт противника. Выйдя в море на зарядку аккумуляторной батареи, «К-22» вновь вернулась в шхерный район к Гаммерфесту, а 11 декабря нас ожидал еще один боевой успех.
Вновь отличились артиллеристы. На этот раз метким огнем они потопили целый караван из небольших судов — двухмачтовый дрифтер-бот, баржу с бочками горючего и еще одно маленькое судно, которое дрифтер-бот вел на буксире.
Судьба подводника такова, что сразу же за радостными мгновениями победы нередко следуют самые тяжелые, полные смертельного риска испытания, когда разъяренный враг преследует тебя по пятам, когда он яростно стремится отомстить за урон, нанесенный ему. Так получилось и на этот раз. Едва успела «катюша» погрузиться после атаки, как появились вражеские катера-охотники. Бомбежка была ожесточенной. Первая же серия «глубинок» разорвалась вблизи лодки. Со звоном посыпалось стекло разбитых электрических лампочек и плафонов. В центральном посту погас свет.
Вышли из строя указатели горизонтальных рулей. Но на управляемости лодки это почти не сказалось. На горизонтальных рулях стоял опытнейший специалист — инструктор-горизонтальщик мичман В. Н. Носов. К началу войны Валентин Николаевич имел уже двадцатилетний стаж службы на подводных лодках. Во всей бригаде, пожалуй, не сыскать было столь же опытного рулевого.
Самое важное качество для специалиста, стоящего на рулях, — умение чувствовать корабль. Носов развил в себе это качество до удивительных высот. Он настолько чутко определял малейшие изменения дифферента, что практически мог управлять лодкой вслепую. Как-то мне довелось слышать, как Валентин Николаевич обучал молодых рулевых.
— У настоящего горизонтальщика, — пояснял он, — ноги должны быть лучше любого дифферентометра. Они подскажут вам и положение лодки, и необходимый угол перекладки рулей…
Сам мичман Носов — человек, как говорится, крепко стоящий на ногах, надежный человек, коммунист. На таких можно положиться.
Таких, как Носов, на «К-22», впрочем, немало. Это и помощник командира старший лейтенант А. М. Бакман, скромный, спокойный и трудолюбивый человек. Это и командир электромеханической боевой части инженер — старший лейтенант М. М. Минкевич, большой знаток своего дела. Это и два ленинградца, о которых говорилось выше, — Г. И. Сапунов и С. С. Приемышев…
Целый час фашисты бомбили лодку. Но мы успешно уклонялись от бомб. Существенных повреждений «катюша» не получила.
После любого шторма наступает в конце концов безветренная погода, после жаркого боя — затишье. Стоило подводной лодке оторваться от фашистских катеров, как просветлели лица краснофлотцев, в отсеках снова зазвучали шутки, морские байки. Особенно оживленно было во время ужина. Стол накрыли по-праздничному. Поразил всех своей изобретательностью кок краснофлотец В. В. Бородинов. Из продуктов автономного пайка он ухитрился изготовить торт, который назвал «Сюрприз Нептуна».
Многие мили отделяли «катюшу» от родной земли. А каждый думал о ней. Как там дела в бригаде, на флоте? Какова обстановка на фронтах? Как Москва?
— Лев Николаевич, — обратился Котельников к Герасимову, — надеюсь, ты порадуешь нас последними сообщениями Совинформбюро?
— Разумеется, — сказал военком.
Он сходил в радиорубку и вскоре уже торжественно, с левитановскими нотками в голосе читал недавно пойманную по радио сводку о том, что наши войска продолжают наступление на центральном участке Западного фронта, гонят фашистов от столицы нашей Родины. Гонят! Известие это было лучшей наградой для каждого из нас.
25 декабря после выполнения задач по патрулированию у вражеского побережья в районе Гаммерфеста «К-22» вернулась в Полярный. На обратном пути погода нас не баловала. Ледяной ветер, шторм… Лодка предстала перед взорами встречающих в необычном виде — вся обмерзшая, похожая на айсберг. Для того чтобы произвести традиционный салют, возвещавший о боевых успехах, достигнутых в походе, артиллеристам пришлось оттаивать одно из орудий кипятком, сбивать лед ломиками.
И вот «катюша» ошвартовалась у причала. На ФКП флота мы вместе с Котельниковым и Герасимовым подробно доложили Военному совету обо всех перипетиях нашего патрулирования. Разбирали наши действия, как обычно, строго, взыскательно, невзирая, как говорится, на лица. Но в целом поход был оценен положительно. Было отмечено, что блокада шхерных коммуникаций врага осуществлялась надежно. Да и собранные нами сведения о малоизученном районе представляли известную ценность. По итогам похода многие подводники были представлены к наградам.
Получить высокую оценку было, безусловно, приятно. Но вдвойне приятно было узнать после возвращения, что в те дни, когда мы ходили невидимками у Гаммерфеста, в других районах наши лодки действовали тоже весьма успешно.
Наша «старушка» «Д-3», на которую теперь был назначен новый командир капитан-лейтенант М. А. Бибеев (Константинов убыл с флота в длительную командировку), еще раз убедительно подтвердила эффективность нового метода торпедной стрельбы: за один поход она потопила три транспорта общим водоизмещением 25 570 тонн. Четырехторпедным залпом пустила на дно вражеский транспорт водоизмещением 5 тысяч тонн «Щ-421» под командованием капитана 3 ранга Лунина. Специализировавшаяся в основном на минных заграждениях, «К-1» успешно поставила очередные шесть банок, на этот раз в районе порта Тромсё, а плюс к этому открыла свой боевой счет, потопив фашистское судно. Августинович доказал, что его добровольный переход из штаба в командиры был оправдан.
В декабре вернулись в Полярный из Иоканьги «Щ-403» (командир капитан-лейтенант С И. Коваленко) и «Щ-404» (командир капитан-лейтенант В. А. Иванов). Обе совершили первые боевые походы на коммуникации врага, и обе добились первых успехов. 25 декабря, в день нашего возвращения, вернулась в родную базу с боевой позиции еще одна лодка — «М-174». И она вернулась не с пустыми руками. Тоже потопила транспорт.
