Я подружился не только с Ночным Певцом. У нас образовалась сплоченная ватага, в которую входят Конец, Виноград и Мышка, он делит спальню с Бестиаром. Если уж кто-то и сумеет приручить Мышку, то именно мягкий и терпеливый Виноград, с полной взаимностью обожающий всех псов, кошек и голубей в округе. Должен совершенно искренне признаться, что я был бы очень доволен, а может, даже счастлив пребыванием в этом новом доме, если б не два существа, словно вышедшие из ночных кошмаров: Победный Луч Рассвета и Гладиатор».
* * *
«А насколько силен талант у этого жуткого князька?» — спросил Камушек, с отвращением разглядывая волдырь на пальце — результат неведомо уж которой по счету пакостной проделки надоедливого Искры. На сей раз Ткач иллюзий неосторожно коснулся металлической оковки стола, которая была раскалена чуть не до красноты. В ответ он послал недругу очень правдоподобно выглядевшую огромную сколопендру, так что невыносимый барчук Брин-та-эна провел, кажется, самые продолжительные пять минут в своей жизни, судорожно стискивая веки и стараясь не обращать внимания на ползущее по нему членистоногое. Победный Луч Рассвета не отважился повторно выступить против Камушка, но глубоко в душе таил обиду за то давнее унижение в розовом саду и все время старался отомстить, если только представлялся такой случай.
«У этого клятого барчука талант величиной с немереную гору, — ответил Ночной Певец. — Он мог бы мгновенно вскипятить пруд и даже не слишком перетрудился бы при этом».
«Но у него нет из-за этого таких же изъянов, как у тебя или у меня». — Камушек ненадолго задумался.
«А у него изъяны в характере. Он же помешанный, хотя с первого взгляда этого не видно», — сделал вывод Ночной Певец с явным отвращением и снова принялся мастерить макет Замка, показывая, что у него есть более важные и насущные дела, чем обсуждение достоинств и недостатков Победного Луча (с большим преобладанием именно последних).
Но Камушек по-прежнему размышлял над несовершенством человеческой природы. Если основания для поведения Искры еще как-то можно было найти — молодого аристократа, вероятно, ущемляло то, что с ним обращались так же, как с «деревенщиной и ублюдками», а может, он просто завидовал популярности Певца и Ткача иллюзий, то причины того мрачного ожесточения, с которым Гладиатор преследовал своих учеников, были совершенно неясны, тревожны и абсолютно непонятны. Похоже на то, что Гладиатор ко всем ученикам относился с одинаковой (парадоксально справедливой) ненавистью, которая распространялась даже на Победный Луч Рассвета, хотя теоретически учитель еще мог его как-то выделить, принимая во внимание голубую кровь.
В качестве Наблюдателя Гладиатор на первый взгляд имел гораздо меньше возможностей, чем Победный Луч, чтобы досаждать ребятам. Однако он с омерзительной изобретательностью использовал все, даже самые мелкие предлоги, чтобы испоганить им жизнь. Например, не расставался с толстой палкой, которой лупил мальчиков по рукам за ошибочные ответы или за безделье, при этом его определение оного «безделья» было достаточно расплывчатым. Камушек только раз испытал это сомнительное удовольствие и посчитал его совершенно лишенным смысла. Опухшие пальцы не помогли ему понять содержания заданного урока, зато из-за них он еще и писать не смог.
Гладиатор также любил подстерегать тех, кто замечтался на уроке, и внезапно обрушивал свою палку на пюпитр засмотревшегося ученика. Правда, с Камушком он мог эту штуку проделывать довольно долго, в лучшем случае тот только заинтересовался бы, что это вдруг промелькнуло в его поле зрения; зато бедные товарищи молодого мага от испуга подскакивали чуть не под потолок. Гладиатор умел ударить и словом. Он постоянно использовал оскорбительные определения: лодырь, тупица, болван несчастный, дубина неотесанная, щенок, а уж более мягкое — «наукоустойчивый» повторял беспрерывно. Учитель искренне полагал, что все «половинки» должны задуматься над выбором таких занятий, как отпугивание птиц в садах или пастьба коров, потому как для шитья башмаков требуется несколько больше разума. Согласно Гладиатору, Конец был бы гением, если б его ум равнялся его прожорливости. Мышка считался у него глуповатым плаксой, потому что раз не выдержал и расплакался на уроке. Ночного Певца, если его в конце концов выкинут из Замка магов за скандальное поведение, ждала участь дворового пса. Творитель потом повторял Камушку наиболее сочные прозвища, и глухой Ткач впервые в жизни почувствовал выгоду от своего изъяна. Если уж ему приходится смотреть на Гладиатора, то, по крайней мере, можно его не выслушивать.
Не удалось одно, повезло в другом — учитель безошибочно определил слабые места Ткача иллюзий и систематически мучил его заданиями по алгебре и геометрии. А для разнообразия перемежал их нудными до тошноты трактатами о политике и жизнеописаниями очередных императоров, тщательно выбирая исключительно тех, с которыми не происходило ничего интересного.
Буквально через несколько дней Камушек пришел к выводу, что Белобрысый, хоть он и был всего лишь деревенским лекарем, сумел бы научить гораздо большему за гораздо более короткое время и без особого сопротивления со стороны обучаемых.
А венцом творимых Гладиатором безобразий стало событие, которое превзошло все прочие преподавательские достижения. Один из молодых Стражников слов набрался мужества и спросил, не могли бы они на некоторых уроках заняться литературой — хотя бы почитать фрагменты известнейшей поэмы «Врата Запада». В ответ он услышал невероятное откровение, произнесенное таким голосом, точно его только что изо льда вытащили: «Литература грешна». Потрясенный Черепаха долго не мог прийти в себя, как и остальные свидетели случившегося.
Под выдуманным предлогом ученикам запретили пользоваться библиотекой Замка. Ценные трактаты, научные труды и дневники — наследие давно умерших магов, как лазурных, так и черных, якобы не предназначались для распущенных сопляков, которые, по мнению желчного учителя, сии бесценные инкунабулы наверняка бы испортили, потеряли… или съели, как саркастически отозвался на неслыханное распоряжение Ночной Певец, провозгласив ехидную тираду в защиту читателей. Остальные «половинки» (не считая наследника рода Брин-та-эна) полностью его поддерживали. Каким образом им предлагалось получать приличное образование, если доступ к опыту и знаниям предыдущих веков был закрыт для них? Певец утверждал, что отдал бы все (ну, может, не совсем все, но довольно много) за копию «Анатомии» авторства Творителя Волынщика. Конец, приехав в Замок, надеялся прочитать уникальные исторические исследования о последней войне и теперь испытывал глубокое разочарование. Другие тоже разделяли его огорчение. Интересы Камушка давно определились и относились к области биологии, а детство, проведенное в доме лекаря, дало ему вполне приличные основы для медицинского образования. Но преподаватель, казалось, сознательно не обращал внимания на индивидуальные способности своих подопечных. Даже у Винограда были с ним немалые трудности, поскольку Гладиатор постоянно искал подходящий случай, чтобы уничтожить его питомник крыс. Дошло до того, что Бестиар вел с учителем настоящую партизанскую войну, контрабандой протаскивая своих зверушек в класс, потому что не в силах был расстаться с ними даже ненадолго. Крысы Винограда были исключительно ручными и чистыми, но у преподавателя случались приступы ярости при виде хотя бы кончика хвоста очередного «разносчика заразы», и он грозил бедному их хозяину жестокой поркой, а животных обещался потравить ядом.
Человек — существо строптивое, поэтому ничего удивительного, если запрет на вход в книгохранилище обернулся чем-то прямо противоположным. Теперь даже самые легкомысленные хотели читать, особенно потому, что это было запрещено. Бродяжники запросто и, разумеется, совершенно незаконно проникали в запрещенные помещения и выносили оттуда книжки для всех жаждущих знаний. Эти тома читались украдкой, ночами, как некогда в детстве книги о пиратах, сокровищах, кладах, чудовищах и жутких войнах с варварами. Среди «половинок» ходили списки стоявших в очереди на отдельные сочинения, а игра в заговорщиков увлекала их тем сильнее, чем строже и суровей становился их враг.