Эльфийка запустила в него сумрачным взором — словно из катапульты, но генерала даже не пошатнуло. Крепкий он был парень, чего уж.

— Распрекрасно относится, — мстительно изрекла Тайанне. — Деньги в их банках содержит и даже виллу в Новой Брулайзии подрядчику из их рода заказал.

— Бестолковый эльф, что с него взять. А как он насчёт гзуров?

Выяснение эльфийской межвидовой терпимости прервал Чумп. Разумеется, золота он не нашёл, зато нашёл Хастредов нож и поцарапал рожу ветками.

— Если это всё, то пойдём! — воззвал он с непререкаемой твердостью в голосе. — Над этим тельцем устраивать дебаты — не лучший вариант. Никогда не знаешь, в отрубе ли он ещё, или уже давно бормочет втихомолку.

Послушный Вово оглядел оставшиеся ноши, добровольно выбрал наиболее весомую и взвалил её на закорки. Ноша пробурчала что-то маловнятное и повисла безвольной друидской персоной. Генерал сгрёб тюк с оружием, а эльфийка шустро отскочила от шагнувшего было к ней Хастреда и показала ему сперва кулак, а затем, выдернув из генеральской связки посох, и им тоже потрясла с немалой свирепостью.

— Да я чего, — пробурчал книжный гоблин и залился краской.

— Началось! — радостно уличил его Чумп и, не слушая бессвязных оправданий, поскакал вперёд. Уж ему-то было не привыкать ориентироваться по оставленным на пути приметам, даже и менее очевидным, нежели понадломленные деревья.

И, надо отдать ему должное, к вожделенной просеке он таки вывел бригаду, даже никого не потеряв. Правда, Тайанне сделала пару попыток выскользнуть из-под надзора и, возможно, даже вернуться к башне, где вполне могли найтись ещё дроу, всяко не склонные возвращать её в лоно семьи. Генерал, однако, за тысячей монет, передвигающейся своим ходом, следил вельми зорко и всякий раз возвращал на верную стезю.

— Ты, девица, особо не переживай, — бубнил он степенно. — Мы тебя довезём, а там хоть трава не расти. Хучь в тот же день умыкай магический ковёр-самолет и шпарь себе на волю, в кишащие непуганою жизнью мкаламские прерии. Хотя, скажу по чести, родителя должно бы уважать, ибо знает больше, и ежели чего вбивает тебе в тыковку, так только из заботы о твоём же последующем благоденствии!

— Да умолкни ж ты, пугало горное, — выстанывала в ответ деморализованная Тайанне. — Ты вон своих олухов усынови, и погляжу я, как ты их жизни учить будешь!

Генерал возражал. Эльфийка ответствовала. Помалу запас приличных слов у них обоих подошёл к концу, причем, что характерно, у Тайанне раньше. Лексикон же, с применением которого общение шло дальше, побудил Вово приотстать настолько, чтобы слова перестали долетать до его ушей. Зато, когда процессия наконец вывалилась на просеку и эльфийка во всеуслышание заявила, что такие вонючие лошади могут быть только у таких безмозглых и отвратительных гоблинов, юный кобольд с радостным воплем обогнал всех. Несомого друида он не то чтобы особо небрежно, но вместе с тем без лишних церемоний распростёр рядом с кострищем, подбежал к двери в избушку и с трудом в неё протиснулся.

— За сортир принял, — предположил язвительный Чумп.

— Как бы не так, — возразил Хастред уныло. — Ой щас рёву будет…

Рёв и правда раздался, хотя более он походил на скулёж. Вово вывалился наружу, держа в лапах бочонок с пивом.

— Это всё, что есть из еды, — сообщил он несчастливым голосом.

— Это всё, что ты здесь оставил из еды, — поправил его Чумп.

— Это всё, что не сожрал тот гадский гном, — подвел итог Вово. — Вы не знаю как, а мне, например, кушать надо. Или завтра я не встану…

— И мне надо, — поддержала Тайанне. — Это у вас что такое? Это здесь мне предлагается ночевать? Там же ни одного окна! Да и камина, наверное, нету!

— Ничего там нету, кроме клещей и клопов, — любезно проинформировал Чумп. — Потому и ночевать ТАМ тебе не предлагается. Вот здесь прямо и ночуй, на свежем воздухе. Где-то я слыхал, что эльфы норовят под луной пританцовывать погожими ночами. И, это, песни петь. Учитывая, какими ты словами пользуешься, заодно и обезопасишь всю ночевку — даже самый отъявленный гзур подойти не решится.

То, что он скотина и придурок, откровением для Чумпа не стало. Он и прислушиваться не стал, а нырнул в постройку, которую грустный Вово освободил, и принялся чем-то там в ней скрипеть, а потом и лязгать.

Генерал сбросил свой арсенал, стащил со взмокшей головы шлем и с удовольствием лёг в травку. Поесть бы не отказался и он, но на нет ему, как водится, и возражать было неохота. Тем более уже темнело, а в темноте спать — самое правильное.

А вот неугомонный Чумп появился из избушки оснащённый по самое не балуйся. Броню он оставил внутри, зато приволок кое-что из стратегических запасов Зембуса. Нашёлся здесь ручной самострел, бьющий на близкую дистанцию, зато уж вполне мощно, короткое копьё, колчан с двумя десятками длинных стрел и боевой топор на прямом древке. Топору Хастред обрадовался, тем более что тут же его получил в руки, а вот вид стрел заставил его едва ли не взвыть в голос.

— Однако на охоту, — сообщил Чумп. — А то вдруг Вово завтра поутру и впрямь встать не сможет? Я лично его на лошадь взваливать отказываюсь.

— Тут ведмедь жил! — припомнил Вово. — Жалко конечно, но меня жальче. Я же лучше ведмедя! Молчи, злая тётка, много ты меня знаешь!

— Медведя так вдруг нам не осилить, — посетовал Хастред. — Разве что помельче птичку. Или одинокого гзура.

— Желательно имеющего при себе чеснок, яблоки, хрен и ведёрко кетчупа, — подвёл итог Чумп. — Пойдём, умник. Вово, собирай хворост. Анарал, не упусти эльфу.

— Я гзура есть не буду! — пискнула Тайанне вдогонку. — Даже с чесноком! ТЕМ БОЛЕЕ с чесноком!

— Потому про яблоки и подумал. Жалко, что гзуров с омарами в этих лесах не встретить.

Хастред торопливо выкрутился из кольчуги, приспособил её на полусгнившую крышу избушки и, похватав врученный инвентарь, поволокся за ущельником. Рука его ныла ужасно, как можно стрелять с таким месивом на месте конечности — больно было даже вообразить, и вся надежда была на то, что дичь подыграет и разбежится. А Вово пускай идёт жрать малину. Может, и медведя там опять повстречает.

Тьма сомкнулась над облюбованной гоблинами просекой, потом её распорол огненный цветок костра, и многочисленная мошкара, ещё не скованная ночной прохладой, широким фронтом припустилась к нему. Вялого от голода Вово лесной гнус атаковал первым делом, но кобольд совершенно его проигнорировал, к тому же шкура его оказалась попрочнее доспеха, а в носу сразу скрылась первая штурмовая группа — чтобы через несколько мгновений быть оглушительно вычихнутой в самое сердце костра. Опытный Панк подпихнул в огонь со своей стороны несколько сырых веток и, зажмурив глаза, отважно скрылся в дыму. Экстремально, но разве этим гоблина напугаешь? Эльфийка косилась на этих двух истуканов с ужасом, сама держалась в сторонке от костра, яростно обмахиваясь несколькими веточками с остатками листьев. По идее, насекомые не должны были бы атаковать чистокровного эльфа, однако они, видимо, нахватались гоблинского неуважения или же предположить не могли, что с эдакими кошмарными зеленопузыми случится кто-то, кого жрать не положено. А вот кого они совсем не трогали — так это Зембуса, который валялся по-прежнему неподвижно и пах своими травами так, что комарье в этот запах врезалось как в кирпичную стену и уносилось без оглядки — кто ещё мог унестись.

Время ползло неспешно, луна глупо таращилась, не скрытая никакими тучами, — Зембус таки верно предсказал ясную погоду на ближайшие дни. Генерал сидел-сидел, наконец лёг на спину, разгоняя пикирующее комарье мощными дуновениями и дружелюбными шлёпками по собственной физиономии. Вообще-то не очень он любил ночёвки на свежем воздухе. По чину ему вот уже много лет полагалась пусть самая неудобная, затхлая и лишённая минимальных удобств, но всё же каморка. Да ещё желательно с охраной у входа. Но за эльфийкой и правда нужно было держать неусыпное наблюдение — лови её потом по всему лесу. А надежды на Вово не было никакой — кусок мяса Панк ему так и не простил, да и не собирался. Разумеется, антрекот из худосочной эльфийки никакой, но хоть косточки пообглодать… кто там знает их кобольдские кухонные традиции.