— Эх, ты! — укорил Вово кого-то одному ему видимого. — Разве ж можно так с гостями? А ещё ботинки с пряжками надел!
Заслышав про ботинки с пряжками, Хастред смекнул кое-что и даже потянул было руку к мешку, где в книге содержалось заклинание Истинного Зрения, но вовремя спохватился — читать, да ещё разбирая свой почерк, долгой учёбой не исправленный, но усугубленный… Вот эльфийка, безвольной тушкой свисавшая с плеча, или друид, нагло дрыхнувший посреди событий мирового значения, те могли бы пульнуть навскидку, с руки, а то и с двух сразу разными заклинаниями.
Генерал свирепо припечатал ближайший корень и забалансировал на нём, размахнувши для вящей устойчивости руки.
— Да выходи ж ты, подлый трус! — воззвал он уже совсем сердито. — Уболтал, беру тебя на тройное жалованье. Идём гномов метелить!
— НЕ-Э-ЭТ! — взвыл Хастред запоздало.
Лес потемнел. Повеяло лёгким ветерком, сперва приятно, освежающе, затем уже крепче и навязчивее, затем ветер оформился в суровый вихрь, словно бы извергаемый по спирали из той самой точки под деревьями, в которую пялился Вово. Хастред уронил эльфийку, с злым рёвом выдернул поясной нож и запустил в эпицентр воздушного безобразия. Увесистый нож унесло как пушинку куда-то в лесную глушь, не позволив ему пролететь и половины пути. Тут же ветром своротило и самого гоблина, швырнуло о землю и в придачу здорово полоснуло — час от часу не легче — травой, мигом затвердевшей в подобие частокола. Еле глаза уберёг, да и в них от боли в руке помутилось. Уроненная эльфийка оскорблённо пискнула по соседству.
— Сходил, м-мать, за хлебушком, — выдохнул книжник и предоставил действовать прочим экспериментаторам.
Генерал рассвирепел окончательно, одним взмахом перерубил два корня, более других охочие до его сапог, пригнулся и мощно вдвинулся в стену вихря. Его поволокло в сторону, но не тут-то было — сложился почти вдвое, уцепился свободной рукой за землю и поволокся к цели. Хоть и в упор её не наблюдал, но чувство опытного бойца, позволяющее безошибочно поражать врага даже с завязанными глазами, вело лучше всякого зрения. Три шага генералу удалось сделать, но с чем не справился воздух — то удалось земле. Коварный толчок снизу вывел Панка из равновесия, вихрь подхватил его и радостно укатил вслед за ножом Хастреда.
— Я тебе-э-э! — угрозил генерал громогласно, снося кусты и отрывая от деревьев ветки в тщетной попытке удержаться.
Вово обнаружил, что остался на поле боя единственной мало-мальски пригодной боевой единицей. Чувство долга было у него в крови. Первым делом он скрепя сердце освободился от мешка, который только сковывал руки. Мешок взмыл куда-то к верхушкам деревьев, с тем чтобы, завершив взлёт, камнем рухнуть на голову виновнику переполоха. В отличие от Панка и Хастреда, кобольд совершенно отчетливо видел маленькую сухощавую фигурку в зелёном одеянии, полосатых гетрах и башмаках с золотыми пряжками. Судя по бороде, фигурка была из гномов, так что генерал явно погорячился со своим ангажементом. Сивобородый поганец скалил острые клыки, корчил гнусные рожи и делал пассы настолько неприятные, что впору было в самом деле проникнуться к гномам ненавистью.
Вторым номером программы Вово ухнул и, сложившись вдвое, достал рукой до корня, обвившего его лодыжку чуть повыше своего сапога. Корень жалобно скрипнул под пальцами кобольда, затрещал и начал расползаться вдоль волокон, словно гнилушка. Вторая рука Вово метнулась к плечу и лихо нащупала рукоять меча, но тут череда удач кончилась. Меч вышел из ножен, но и в ладони не удержался — улетел на землю. Вово не успел даже огорчиться, как сам повторил его путь — измочаленный корень выпустил его конечность и уронил наземь безо всякой нежности.
— Дядька, прекрати! — жалобно воззвал он через рёв ветра. — Подумаешь, справился! Наш-то магик не в порядке, вот он бы ужо тебе прописал ижицу!
Бородач осклабился ещё гнуснее, но тут сверху на его голову приземлился мешок, ранее запущенный в полет. По сути, большого вреда он уже не был способен причинить ввиду того, что весу в нём оставалось всего ничего. Зато нанес злоумышленнику предельно возможный моральный ущерб, раскрывшись и окатив бедолагу целым потоком некондиционной пищи — в основном стёкшими с кушаний и собравшимися на дне мешка соусами и маслами. Остывши и перемешавшись, массу они создали самую что ни на есть неприятную.
Облитый бесподобной дрянью лепрекон на секунду потерял контроль над вызванными силами, и вихрь распался, так и не откатив генерала достаточно далеко, чтобы его можно было сбросить со счетов. Панк проворно подхватился и бросился в повторную атаку, более прицельную, поскольку облепленная продуктами фигура противника наконец-то стала видна. Лепрекон, не будь дурак, прикинул на глазок прелести генеральского чарджа, ойкнул и решил прежде всего обезопаситься, шмыгнув за толстое дерево. Однако толстый слой жира, который образовался на земле у него под ногами, здорово подгадил ему планы. Щегольские ботинки лесного гнома неумолимо скользнули на смазке, сухонькие ручонки панически взметнулись, и главный лесной пакостник растянулся в луже холодной гадости. Генерал победно взвыл, но и сам ухитрился ступить на брызги той же субстанции, отчего немедля утратил равновесие и далее двигался уже как запущенная из требучета дохлая корова — весомо, неуклонно и мимо. Лужу он благополучно миновал и ухнул в кусты, исчезнув из поля зрения соратников.
— Может, закончим? — просипел Хастред, поднимаясь на четвереньки. — Против Вово нет приёмов… Это от генерала спастись можно, а Вово…
— А чего сразу Вово? — оскорбился поименованный. — Я его даже пальцем… Едой оделил и вообще… А вы — Вово, Вово… злые вы все! Хорошо хоть тётка молчит…
Лепрекон с трудом уселся на землю, с ненавистью тараща глаза на гнусных гоблинов, не приемлющих роли жертв с должной покорностью. Не первый десяток лет он развлекался тут, в чаще, подстерегая неосторожных путников. Отчасти ему лес был обязан своей репутацией гиблого места. Не сказать чтобы он был особо злобной личностью, просто странное чувство юмора, как правило, оборачивалось для его жертв печальным образом. И, конечно, лепрекон был каким ни запущенным, но — гномом. Потому встреча его с гоблинской братией не могла закончиться миром даже невзирая на существенный количественный перевес последней. И как можно разойтись с ними по-хорошему — в мозгу лесного поганца не укладывалось. Стало быть, предстояло сражаться, благо возможностей у него было вполне достаточно. Правда, его главный козырь — невидимость — был нахально проигнорирован мордастым гоблиноидом, но магии у гнома никто не отнимал!
Пальцы лепрекона сложились щепотями, глаза сузились, и Вово кубарем улетел в чащу. Хастред с негодующим кряхтением рванулся с места, но выскользнувший из-под ног корень лихо захлестнул его шею и, пригнув к земле, впечатал в неё физиономией. Бородач оскалился и рубанул ладонью по воздуху в сторону генерала. С душераздирающим треском сломалось пополам дерево толщиной в добрый фут, и ствол неспешно повалился на копошившегося под ним офицера. Панк подавился сложносоставным матюгом и исхитрился принять карающее древо на вскинутые ноги. Его вдавило в землю, в спине протестующее хрустнуло, но ствол был остановлен раньше, чем всей тяжестью обрушился на гоблинскую грудную клетку. Генерал ухнул и напрягся, силясь отвалить внезапную проблему в сторону. То ли ветви сцепились, то ли внезапный приступ ревматизма подорвал силы гоблина, но ствол лишь злорадно дрогнул и остался на месте. Панк скрипнул зубами и надавил со всей дури.
Очень довольный собой лепрекон развернулся на едва различимый шорох за спиной и как раз успел принять набегающего с кинжалами в обеих руках Чумпа на взмах руками.
— ТВОЮ!.. — начал было Чумп, когда его взметнуло и вкатило по невидимой горке вверх и вперёд, через голову лепрекона. Фраза осталась незаконченной — ущельник повис на ветке в десяти футах над землей, подавившись обидной тирадой и выронив оба ножа.
Из кустов целеустремлённой трусцой вернулся рассерженный Вово, взял курс на гнома, и тот шестым чувством почувствовал, что хватит либеральничать. Глубоко вдохнул, сделал энергичный жест — и в воздухе между ним и Вово немедленно возникла тучка. Это мошкара снялась со своих мест обитания и, гонимая неумолимым приказом, сбивалась в плотный шар. Шар разрастался с каждой секундой, Вово опасливо замедлил шаг, попробовал было обойти преграду, но каверзный лепрекон широким жестом швырнул своё живое творение, уже доросшее до размеров самого Вово, прямо в кобольда. Гном редко применял это своё умение управлять лесной живностью, но сейчас оно пришлось как нельзя более кстати. Пусть чудной гоблин устойчив к магии, но нет существа, которое устоит перед мириадами насекомых, коих обуяло единственное желание — укусить, ужалить, дорваться до крови!
