Когда она вошла, хозяин кабинета сидел спиной, и Марина увидела только коротко стриженный седой затылок.

– Разрешите, товарищ майор?

– Одну минутку – раздался глухой голос, – Да, проходите, я сейчас.

Мужчина сидел к ней спиной, над чем-то склонившись. Потом повернулся, и Марина столкнулась с ним глазами. Так она во второй раз в жизни встретила майора Владимира Вербина.

Марина узнала этого человека сразу – ее словно пронзило электрическим током. Они виделись всего один раз, шесть лет назад, но это ничего не значило.

В глазах потемнело, колени затряслись.

И он ее сразу узнал – тут не было сомнений. Как же она сразу не вспомнила его фамилию? Ведь точно – Вербин, только тогда, шесть лет назад, он был старшим лейтенантом. Совсем как она сейчас.

Молчание длилось секунду. Потом майор взял себя в руки и коротко сказал:

– Садитесь. Вы кто?

Только слегка дрогнувший голос выдал его смятение. Владимир Вербин видел перед собой высокую .молодую женщину в сером форменном мундире с погонами.

Форма сидит хорошо, фигура стройная, на окантованных красным погонах – три звездочки.

«Да, это она», – сказал он себе в первое мгновение.

«Нет, это не она» – во второе.

«Нет, все-таки она!»

Он не ошибся, и знал это. Женщина растерялась, и Вербин понял, что и она его помнит.

– Старший лейтенант Карсавина, – дрожащим голосом произнесла Марина, – инспекция по делам несовершеннолетних Правобережного РУВД.

«Как он постарел, – промелькнуло у нее в голове. – Шесть лет прошло, он был почти мальчик. А теперь совсем седой. И он узнал меня. Боже, что теперь будет!»

Она не знала, как держать себя, куда смотреть и что говорить. Язык костенел, руки и ноги словно прилипли к телу. Двигаясь, как кукла, она деревянной походкой приблизилась к стулу и села, неестественно выпрямив спину, будто проглотила кол.

– Что вас привело? – мягко спросил Вербин, присаживаясь напротив. – В чем дело? Что случилось?

По тому, как майор старательно прятал глаза и придавал лицу бесстрастное выражение, можно было понять, что и он ощущает себя не в своей тарелке.

Она начала говорить, не зная, как и чем закончит. Заплетающимся от волнения языком Марина принялась излагать историю девочек из девятнадцатой школы. Она говорила все то же, что совсем недавно рассказала капитану Лукоморову, но тогда она чувствовала себя значительно увереннее, чем сейчас.

Вербин внимательно слушал, глядя на Марину испытующим колючим взглядом. По ходу рассказа задал несколько коротких вопросов, пометив что-то в блокноте.

– Так чего вы хотите? – наконец спросил он, когда Марина закончила. – Вы ведь уже были у Пети Лукоморова? Он же вам все объяснил?

На всем протяжении рассказа Марина глядела в пол или на свои собственные нервно сцепленные руки – поднять глаза на Вербина она не решилась ни разу: знала, что может тогда не выдержать и надолго замолчать. Или расплакаться.

Когда же он произнес свои жесткие слова, внутри у Марины произошел перелом. Он вдруг вспомнила, что сейчас Вечер, за окнами начало темнеть и где-то далеко, на Другом краю города, пять девочек-десятиклассниц вышли на трассу – «на работу».

И никто не может остановить эту ситуацию, никто не может помочь Наде, Лере и их подружкам. Какого черта, в самом деле! Нечего смущаться! Она же не о себе сейчас говорит, не для себя просит чего-то…

Теперь она подняла глаза, спокойно посмотрела в лицо майору, и ничто внутри у нее не дрогнуло. Она просила не за себя – вот в чем было дело.

– Про притон я уже слышала, – сказала Марина твердо. – Лукоморов мне сказал… Нет там никакого притона. С этим ничего не получится. Есть только трасса, шоссе, и есть девочки, которым плохо, а станет еще хуже. И с парнями-подонками нужно что-то сделать. Вот чего я хочу.

Некоторое время оба они молчали, глядя друг на друга. Вербин не выдержал устремленного на него прямого взгляда и опустил глаза.

– Хорошо, – отрывисто произнес он, – посмотрим, что можно сделать.

Оставьте все данные на этих парней. У вас с собой? Ну вот и прекрасно.

Оставьте. Я вам потом позвоню.

– Когда? – не унималась Марина, почувствовав, что благодаря ее последним словам дело сдвинулось с мертвой точки. – Когда позвоните?

– Завтра, – глухо ответил майор. – Послезавтра. Через неделю. Не знаю.

Когда что-нибудь придумаю. Ясно вам?

– Ясно, – отчеканила Марина, вставая. Теперь она возвышалась над сидящим за столом Вербиным. – Ясно, товарищ майор. Вы подумаете и что-нибудь решите.

Когда-нибудь. Только позвольте вам напомнить, что, пока мы думаем, пять девочек каждый вечер выходят на трассу, чтобы заработать деньги для двух подонков. И каждый вечер с ними может случиться что-нибудь страшное. До свидания.

Уже подходя к двери, Марина услышала, как в спину ей Вербин сказал:

– До свидания, товарищ старший лейтенант.

По имени назвать не захотел. И по фамилии не захотел, хотя наверняка запомнил. По званию – строго официально. Интересно, что это должно означать?

В этот вечер Марина пришла домой раньше обычного: после визита в «полицию нравов» нервы были на взводе и возвращаться в свое РУВД не хотелось. Если начальница завтра спросит, можно будет сказать, что очень долго решала вопрос – такое бывает.

По всей квартире горел свет – было зажжено все, что только можно, включая ночник на тумбочке. Артемка делал так всегда, когда сидел дома один, несмотря на все материнские увещевания. То, что из двух с половиной тысяч оклада платить еще и за свет, зажженный по всей квартире, невозможно, до ребенка не доходит.

«Может, и хорошо, что пока не доходит, – вяло подумала Марина, – ребенок все-таки. Успеет еще подумать об экономии…»

Она обошла обе комнаты, кухню и коридор, оставила свет только в той, где сидел Артемка. В этом году он оканчивал первый класс, а теперь столько задают на дом! Вот и сейчас мальчик сидел, низко склонив голову, чуть ли не положив щеку на тетрадь, и выводил какие-то каракули.

– Нельзя наклоняться так низко, – сказала Марина, подходя к нему, – глаза болеть будут, я же тебе сто раз говорила… Что ты пишешь? Неужели еще не сделал уроки?

Наблюдая, как сын выполняет домашнее задание, Марина каждый раз жалела его – он казался ей таким еще маленьким! И как только справляется в школе?

– Нам задали писать сочинение, мама, – важно заявил Артемка, радостно поднимая голову от тетради. – А я не знаю, что писать.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Сочинение? – переспросила Марина, по ходу разговора стаскивая с себя форменный китель и узкую юбку. – А вам не рано еще писать сочинения? Насколько я помню, сочинения задают только в старших классах.

– Да нет же, мама, – обиделся Артем, вскакивая из-за стола. – Ты ничего не понимаешь! Это самое настоящее сочинение – нам так и сказали. Мария Григорьевна задала – вот посмотри. Сочинение о том, как каждый проведет лето. Мария Григорьевна сказала, чтобы посоветовались с родителями и написали – по полстранички всего. Что мне написать?

И правда – а что ему написать? Куда поедет Артемка этим летом?

Никуда. Никуда он не поедет, будет все лето сидеть в городе.

Маринина мама умерла семь лет назад, как раз в год, когда родился Артем.

Не дожила до появления внука нескольких месяцев. Отца у Марины не было никогда, она даже помнила, как в детстве ее удивляло это слово. У подружек, у всех детей во дворе и в классе папы были – всякие разные, в том числе и плохие, а у нее не было никакого. Мужчина в доме – это как?

Они с матерью жили всегда вдвоем – до тех пор, пока Марина не вышла замуж.

Случилось это на первом курсе, когда Марина только поступила в педагогический институт. Она поспешила, это было ясно почти с самого начала. Наверное, если бы у нее был папа и она больше знала бы о мужчинах, о том, что такое полная семья, все вышло бы иначе. Тогда Марина могла бы критичнее оценивать будущего супруга, умела бы для себя самой формулировать требования к мужу и к будущей своей семье.