Разумеется, проблемы еды, голода были освещены детально, подробно, ибо как раз они стали самыми главными вопросами жизни. В результате мы имеем уникальный объективный и грамотный перечень изо дня в день всех поворотов и сдвигов голодного меню, то есть полную картину эволюции голодания. И именно это делает данный дневник неоценимым и редким историко-кулинарным источником военного, блокадного времени. В этом дневнике благодаря достаточно высокому культурному уровню автора отражена даже кулинарная изобретательность голодающих, что делает его особо ценным именно для нашей книги.

Прежде чем перейти к прямому цитированию дневника И. И. Жилинского (из которого крайне бережно сделан монтаж только кулинарных, продовольственных записей, подлинный текст оригинала сохранен в неприкосновенности), сообщим несколько фактических данных о тогдашнем положении в Ленинграде, чтобы ввести современного читателя в обстановку того времени и сделать более понятными последующие дневниковые записи.

• • •

Первый раз город подвергся прямому артобстрелу из дальнобойных орудий — 5 сентября 1941 г.

Трамваи перестали ходить 8—9 декабря 1941 г.

Хлебный паек уменьшался с каждым месяцем. Иждивенцы и дети стали получать в сентябре — по 200 г, в октябре — по 150 г, в ноябре — по 125 г.

Хлеб стал единственной и единой «валютой»: деньги практически утратили значение. Стал господствовать прямой товарообмен любых товаров на хлеб. В дневнике мы найдем немало примеров установления или изменения таксы такого обмена, например, валенки — 300—500 г хлеба (в зависимости от размера и качества), 4 пачки папирос — 250 г хлеба.

В качестве замены хлеба появился новый продукт — жмыхи, комбикорм для сельскохозяйственных животных, ленинградцы назвали его «дурандой». Ее могли доставать некоторые «счастливчики» у рабочих пригородных животноводческих совхозов, а последние воровали их с ферм, обделяя животных, которых из-за недостатка кормов затем пускали под нож. (Это привело к исчезновению в городе молока, необходимого для больных, раненых и детей.)

Население, успевшее сделать запасы продовольствия до августа 1941 г., стало «подъедать» их в основном к концу ноября — началу декабря, и поэтому с этих пор рационирование продуктов и сокращение ежедневных и месячных норм продуктов стало ощущаться резче: голод, его неизбежность и полная неизвестность относительно того, сколь долго продолжится блокада, стали с этого времени страшной и трагической реальностью.

Переломным моментом — от нехватки продуктов до реальной угрозы голода стал — декабрь 1941 г. Это почувствовали все ленинградцы — независимо от степени их личной обеспеченности.

Первым серьезным признаком голодной угрозы стали случаи продовольственных конфликтов, которые возникали тогда, когда члены семьи не хотели делиться запасами продуктов с другими родственниками. Так, 18 декабря 1941 г. И. И. Жилинский впервые записывает в своем дневнике потрясший его факт: «Фаля отказалась дать маме хоть немножко своего варенья и ушла совсем из дома, унеся с собой банку варенья».

С этого момента дневник стал вестись ежедневно, скрупулезно фиксируя все, что было связано с приобретением продуктов и приготовлением из них еды.

21 декабря 1941 г.Пекли лепешки из добытой Олей в совхозе дуранды и пили с наслаждением с ними чай (в 10 часов утра).

Пили чай я, мама и Оля с лепешками из дуранды в 18 часов.

22 декабря 1941 г.Наша мечта — добыть картофель.

Вчера Оля вернулась из совхоза со слезами. Она не выменяла ничего. Ее оскорбило отношение сытых мужиков к голодным людям.

Сегодня Оля готовила обед. Мясной суп. Кофе. Надо сказать, что 12 декабря мы получили по карточкам говядину, и вот сегодня Оля сделала из последнего кусочка мяса — суп, всыпав в него нашу последнюю крупу, положила в суп лавровый лист, высушенные и порубленные корешки (петрушки — В. П.).

Потом перед обедом решила опустить в суп гренки из сухарей, сухарей у нас немного, и Оля их бережет, как предсмертную порцию. Обедали в 14:30. Минутное счастье. Чай пили в 17—18 часов. Оля выдала каждому по сухарю и по три конфетки. Хлеб сегодняшней порции у нас оказался съеденным почти весь вчера. Последние кусочки доели сегодня утром с кофе.

23 декабря 1941 г.Мне удалось на рынке (без прикрепления к магазину) получить соль по 400 г на человека — всего 1200 г. Затем я узнал, что в ларьке в Московском переулке за пивом маленькая очередь. Я сходил домой за ведром и по четвертому талону получил по 3 кружки на наши карточки и 4 кружки на старика Бахшиева, всего 13 кружек, или 6,5 литров. Оля подогрела кастрюлю пива с сухарями — это был наш обед с хлебом. Видимо, пивной обед сыграл добрую роль для пошатнувшегося здоровья Оли. К вечеру она чувствовала себя лучше.

Чтобы спокойно встретить Новый год, решили пригласить Петра Николаевича к нам со своими продуктами и хлебом. У меня есть небольшая доза вина (портвейн 300 г, смешанный с 100 г коньяка). Скромно. Но ничего иного не придумать.

Еще 10 декабря я достал свой старый самовар, и мы ставим его теперь каждый день. Приятно пить теперь чай из кипящего самовара. Он у нас бездействовал 13 лет.

Что нам делать дальше? Крупа — вся, сахар — кончается, сухарей — на 2—3 дня для варки супа.

24 декабря 1941 г.Позавчера был суп мясной (из остатка пайка), вчера — вместо супа было подогретое пиво. Сегодня обед состоял из кастрюли кофе, сегодня пойдем дежурить в очереди с ночи на 25 декабря, начнем с 24 часов, будем дежурить по 2 часа. Я сделал сегодня стул — сидеть в очереди. Ожидаем и мечтаем получить макароны или вермишель, если привезут, потом нам следует сахар, но заменят повидлом или вареньем, а может, конфетами. Последнее нас очень бы устроило!

Сегодня решили, что будем праздновать Рождество 25 декабря по новому стилю. Праздник проведем как-нибудь особенно. Я взял сегодня в магазине хлеба на 1 день вперед, и мы съели его за вечерним чаем. Завтра возьмем на послезавтра.

Оля сделала сейчас суп с сухарями гренками, положила туда насушенных мамой корешков и натолкла в ступке несколько кусочков сухарей на муку и поджарила эту подсыпку на хлопковом масле. Суп нам всем очень понравился. Затем я сходил на почту — отправил письма. По пути обратно узнал в магазине, что дают мясо и конфеты. Очередь человек 150. Оля решила идти, авось к 7 часам вечера очередь спадет.

25 декабря 1941 г.Утром поздравили друг друга с праздником, истопили плиту и пили утренний кофе с сухарями и конфетами. Варвара Ивановна принесла радостную весть — с 25 декабря прибавлен паек — рабочим по 350 г хлеба, иждивенцам — по 200 г (вместо 125 г). Эта радость создала у нас прекрасное настроение.

Оля стала готовить обед, состоящий из супа (вода, сухари гренками, немного потолченных сухариков, поджаренных на хлопковом масле), — устроила чудный обед. Каждый из нас получил по 2 тарелки. Я принес хлеба по новой норме и сразу на два дня — 26 и 27 декабря. Обедали в 3 часа дня, в 6 часов вечера — пили чай с конфетами.

26 декабря 1941 г.Сегодня небывалая очередь за хлебом. Хорошо, что мы взяли заранее. Александра Ивановна стояла с утра и получила хлеб только к 4 часам дня.

27 декабря 1941 г.Ночью был очередной обстрел из дальнобойных орудий. Слава богу, до нас не добрался. Мороз 23—24 °С. Сегодня Оля опять приготовила чудесный суп на обед из сухарей. Я и мама очень хвалили этот суп, он вправду нам очень понравился. Решили, что если доживем до лучших времен, то обязательно когда-нибудь сделаем суп из сухарей и вспомним эти тяжкие времена. Дай бог силы их пережить! Сухари кончаются. Сахар тоже. А кушать так хочется!

28 декабря 1941 г.Мороз 25 °С. Сегодня утром за хлебом с 6 часов утра в очереди на морозе затрачено два с половиной часа. Хлеба взято на 2 дня по 200 г на человека. Завтрак — чай. Обед — кофе в 12 часов. В 5 часов дня снова кофе. В 18:30 попили чаю. Дневную порцию хлеба все мы съели и „заели“ еще граммов по 30 на завтра.