Я плохо понимал Бога и думал, что он хочет мне добра, занимаясь онанизмом. Я знаю много женщин, у которых ноги заложены друг на друга. Эти женщины часто занимаются онанизмом. Мужчина может закладывать ногу на ногу, ибо у него устройство тела другое. Многие женщины думают, что красиво сидеть, заложив ногу на ногу. Я нахожу, что это уродливо, ибо то, что хорошо мужчине, не хорошо женщине. Я не хочу, чтобы Кира закладывала ногу на ногу, но она закладывает, ибо заметила, что другие ей не замечают. Кира еще маленькая и не понимает того, Что делает. Я ей говорил часто, что не надо лежать на животе. Я лежу на животе, когда сплю, но у меня живот маленький, а поэтому ему можно. Людям, у которых живот большой, не надо ложиться на живот. Мужчине надо спать на боку, а женщине на спине. Я все это изучил, ибо я имел живот большой. Я заметил большую усталость, когда спал на животе. Весь день у меня был испорчен. Я знаю, что такое живот. Живот имеет кишки, желудок, печень, мочевой пузырь и прочее, и прочее. Я заметил, что когда я ложусь спать после еды, у меня к утру все переполнено и желудок начинает работать только утром, после того как я встаю. Я встаю с ленью и не имею никакого желания к жизни.

С тех пор как я не ем мяса, я заметил, что у меня желудок лучше, мысли лучше и я бегаю вместо шагания. Я шагаю только для отдыха. Я бегаю много, ибо чувствую силу. У меня мышцы послушные. У меня мозг послушный. Я танцую легче, и у меня большой аппетит. Я ем скоро и не думаю, что ем. Мне еда не важна, ибо я из нее ничего не делаю. Я ем что придется. Я не ем консервов. Я ем свежие овощи и всякую пищу вегетарианскую. Я вегетарианец. Я не мясоедец. Я человек, а не зверь. Я есть зверь тогда, когда Бог хочет дать понять, что не надо есть мяса. Моя жена чувствует, что не надо есть мяса, но она боится его бросить, ибо доктор Френкель ест мясо. Она думает, что доктор Френкель больше понимает в медицине, чем я. Я понимаю, что доктор Френкель не понимает в медицине, как и многие доктора и профессора. Доктора и профессора любят много есть, ибо думают, что еда дает физическую силу. Я думаю, что физическая сила приходит не от еды, а от разума. Я знаю, что мне многие скажут, что разумом не накормишься. Я скажу, что можно накормиться разумом, ибо разум распределяет пищу. Я ем столько, сколько разум мне велит. Я сейчас поел много, ибо чувствовал большой голод. Я убежал из дому, ибо жена меня не поняла. Она меня испугалась, а я испугался ее. Я испугался ее, ибо я не хотел есть мясо. Она меня испугалась, ибо думала, что я не хочу, чтобы она ела. Она думала, что я хочу ее заморить голодом. Я хочу ей помочь, а поэтому не хотел, чтобы она ела мясо. Я убежал из дому. Я бежал и бежал с горы, на которой стоял наш дом. Я бежал и бежал. Я не спотыкался. Меня неведомая сила несла вперед. Я не был сердит на жену. Я бежал спокойно. Под горой был городок Санкт-Мориц. Я прошел спокойно С.-Мориц. После я повернул на одну дорогу, которая вела к озеру. Я пошел скоро. Проходя городок, я заметил Доктора Френкеля, который шел к моей жене. Я понял, что ему потелефонировали и позвали его.

Я пошел и опустил голову, словно виноватый. Я пошел и пошел. Я шел скоро. Когда я подошел к уровню озера, я стал искать глазами себе пристанища. У меня был один франк и десять сантимов в кармане. Я подумал, что у меня есть еще деньги в банке, около 400 франков. Я сказал себе, что я могу заплатить за комнату, но не вернусь домой. Я решил искать комнату. Я зашел в кондитерскую, чтобы там спросить хозяйку кондитерской и дома, чтобы она мне дала одну комнату. Я хотел ее растрогать и сказал, что я ничего не ел. Я спросил раньше, ела ли она. Она сказала, что уже кончила. После этого я ей сказал, что я голоден. Она ничего мне на это не ответила, думая, вероятно, что мне не надо есть. Я был у них часто и много покупал всяких сладостей. Она думала, что я богат, а поэтому любезничала со мною. Я целовал ее ребенка и гладил по головке. Она была довольна. Я ей говорил, что мне ее жалко, ибо она страдает от войны. Она жаловалась на трудные времена. Я плакал, и она тоже. Я заказывал много сладостей, думая ей помочь. Она была довольна. Я спросил ее, не может ли она мне дать внаймы одну комнату. Она на это ответила, что все переполнено. После некоторого времени она сказала, что через неделю будет свободна квартира. Я ей сказал, что мне не надо квартиры. Она сказала, что ей жалко меня, но она не может мне дать комнаты. Я почувствовал, что она думает, что я хочу прийти с женщиной. Я ей сказал, что я хочу одну комнату и я хочу там работать, ибо моя жена меня не понимает. Она почувствовала мою жалобу и ушла. Я сказал ее мужу, который присутствовал при нашем разговоре, что я человек серьезный и что мне не надо женщины. Он меня почувствовал, но не мог ничего сделать. Я ему сказал, что трудно иногда понимать друг друга. На это он мне ответил, что один раз его жена взяла тарелку не так, и он ей посоветовал взять так, а она его не послушалась. Я почувствовал плач ее мужа. Я заплакал в душе тоже. Я ему пожал первый раз руку и вышел. Мне было горько, ибо я понял, что мне придется ночевать на улице. Я пошел. Я прошел галерею магазинов запертых, ибо весь городок Санкт-Мориц-Дорф был заперт. Никто там не жил. Я приноровился у стены и у окна с подоконником, смогу ли я здесь спать ночью. Я почувствовал теплоту. После некоторого времени я почувствовал холод. Я увидел женщину издали, которая жалась от холода. Я тоже жался. Мне было холодно, ибо это была зима на 2 ООО высоте. Я пошел дальше. Я вдруг заметил открытую дверь и вошел в нее. В ней я никого не заметил, тогда я пошел по комнатам, которые были заперты на ключ. Я заметил одну дверь приоткрытой и вошел в нее. Я вдруг почувствовал вонь. Вонь шла изнутри. Я присмотрелся и увидел, что это грязный ватерклозет. Я чуть не заплакал, ибо думал, что придется спать в грязном клозете. Я вышел на улицу. Улица была пустая. Я пошел дальше. Вдруг я почувствовал движение влево и я пошел. Я пошел по дороге скверной. На некотором расстоянии я заметил домик двухэтажный выбеленный. Я пошел по его направлению. Я зашел в домик и нашел хозяйку. Хозяйка была женщина простая. У нее одежда была рваная. Я спросил ее, не может ли она мне дать комнату. Она мне сказала, что может, но комната холодная. Я ей сказал, что мне все равно. Она меня повела на второй этаж. Лестница была крутая снаружи и поломанная. Лестница не скрипела, но снег скрипел. Я зашел в комнату № 5 и увидел ее бедноту. Мне стало легко на душе. Я спросил ее, сколько надо платить за комнату. Она сказала: один франк в день. Я ее поблагодарил и ушел, обещая зайти вечером. Мы расстались. Домик был белый и чистый. Видно было, что люди бедные, но чистые. Я хотел уйти, но не мог. Я хотел писать в этой комнатке. Комната мне нравилась. Я окинул взгляд и увидел твердую кровать без подушек и кресла в ряд. Кресла были стулья венские. Около кровати из дерева старого стоял умывальник без умывальных приборов. Я понял, что у них нет принадлежностей для умывания. Я хотел остаться, но Бог мне сказал, что надо уходить. Я ушел. Женщина произвела на меня хорошее впечатление. Я ушел по той дороге, по которой пришел. Я почувствовал печаль. Моя печаль была глубокая. Я увидел из домика мой домик и плакал. Я плакал горько. Мне было горько. Я хотел рыдать, но мое горе было слишком велико. Слезы не капали. Я был опечален. Я печалился долго, ибо я пошел лесом. Я шел долго и зашел в один домик по дороге. Я увидел детей. Я их почувствовал. Я их почувствовал, и они почувствовали меня. Они думали, что я хочу играть, и стали бросать большие куски снега. Я им отвечал маленькими, говоря по-немецки «нехорошо». Я не говорил по-немецки, но понял детей. Я взял санки и стал их возить. Они смеялись. Я был рад. Я зашел с ними в хижину и увидел женщину. Женщина давала детям лепешки в жиру с сахаром. Она их готовила и давала детям. Я хотел поесть, ибо я ничего не ел за завтраком. Она почувствовала и дала мне лепешку. Я ей хотел дать 10 сантимов, но она не хотела взять. Я ей воткнул в руку, говоря, что это для бедных детей. Она меня почувствовала и открыла свое горе. Я ей сказал, что не надо горевать, ибо Бог хотел так. Она сказала по-немецки, что она потеряла уже 3 месяца ребенка и похоронила его, указывая на кладбище. Я почувствовал ее горе и сказал ей, что не надо горевать, ибо Бог хотел взять ее ребенка. Она замолчала и почувствовала правду. Я ей сказал еще, что Бог берет то, что дает, и что горевать нечего. Она успокоилась и стала смеяться. Я хотел уйти, но она еще дала по одной лепешке каждому из детей. Я стоял. Она мне дала еще одну лепешку. Сама не ела. Она меня чувствовала. Я ее поблагодарил и ушел. Дети меня любили. Я гулял с ними не больше четверти часа. Я ушел по дороге лесной. Лесом я слышал птиц и иногда возгласы людей, которые пошли на прогулку с лыжами. У меня не было лыж, но я не падал. Я шел и шел. Я не падал, ибо я шел по дороге. Я не мог идти дальше, ибо чувствовал холод в ногах. Я был одет легко. Я шел быстро в гору, вдруг остановился. Я не знал, что мне делать. Я не хотел решать вперед. Я ждал, что мне велит Бог. Я ждал и ждал. Мне было холодно. Я ждал. Я почувствовал тепло. Я знал, что перед замерзанием люди чувствуют холод, но я не боялся умереть. Я почувствовал толчок и пошел дальше. Я подымался выше. Я шел и шел. Вдруг я остановился и понял, что дальше нельзя идти. Я не шел, а стоял и чувствовал холод. Я понял, что смерть пришла. Я не боялся и думал, что я лягу, а меня подберут после и принесут моей жене. Я плакал. Я плакал в душе. Мне было горько. Я не знал, что мне делать. Я не знал, куда идти. Я понял, что если я пойду дальше, то не найду крова раньше 25 верст. Я боялся замерзнуть, ибо был голоден и уставши. Я повернул и пошел обратно. Я шел и шел. Я увидел другую дорогу, ведущую в другую сторону. Я пошел по этой дороге и увидел людей. Мне стало радостно на душе. Люди не обратили на меня внимания. Я пошел дальше, любуясь их фигурами на лыжах. Я шел по скверной дороге. Дорога была вся в ухабах. Я не мог смотреть в сторону. Я видел, что у дороги течет Ин. Ин берет начало там, где я ходил. Я ходил плохо и был уставши. Я шел и шел. Я хотел отдохнуть. Я увидел пень, но пень был на краю дороги, а дорога к Ину была [стеной]. Я попробовал присесть, но чуть не упал в Ин. Ин был быстрый, ибо гора была высокая. Я шел и шел. Я чувствовал великую усталость, но вдруг почувствовал силу и хотел бежать все 25 верст. Я не понимал расстояния. Я думал, что пробегу быстро, но почувствовал усталость. Я шел и шел. Я хотел повернуть на ту дорогу, по которой шел, но почувствовал холод и решил пойти дальше. Я зашел в деревушку Камфар. В этой деревушке я услышал пение детей. Я понял, что это пение не радостное, но ученое, и прошел мимо. Мне было жалко детей. Я понял, что такое школа. Мне было жалко детей. Я шел и шел. Я вышел на дорогу, которая вела домой, в другую сторону к моей комнате, но эта комната была за 25 верст. Я почувствовал, что надо идти к этой комнате, ибо надо переменить мою жизнь. Я решил идти, но сила неведомая меня заставила понять, что я должен повернуть к дому. Дорога была долгая и в гору, но я не боялся идти в гору. Я шел и шел. Вдруг я почувствовал усталость и присел на перилах дороги. Я сидел и отдыхал. Мне было холодно. Я мерз, но не боялся замерзнуть, ибо чувствовал еще много тепла. Я сидел и ждал. Я увидел проезжающих в экипаже и прохожих, но я не двигался. Я думал, что мне придется сидеть без конца, но вдруг почувствовал усилие встать. Я встал и пошел. Я встал и пошел. Я шел и шел. Я встретил телеги, наполненные деревом, и пошел вдоль. Я увидел лошадь, бегущую в гору, и я побежал. Я это делал не думая, а чувствуя. Я бежал и задыхался. Я не мог бежать и пошел. Я понял, что люди загоняют лошадей и людей до тех пор, пока лошадь или человек не остановится и не упадет камнем. Я решил с лошадью, что нас могут бить кнутом, сколько влезет, но мы будем делать свое, ибо мы хотим жить. Лошадь шла, и я тоже. В коляске сидел толстый барин со своей женою, которая скучала. Извозчик тоже скучал. Все скучали. Я не скучал, ибо я не думал, а чувствовал. Я шел и шел.