Бог — Нижинский
В мире я встречал мало гениев, и одним йз них был Нижинский.
Он зачаровывал, он был божествен, его таинственная мрачность как бы шла из миров иных.
Каждое его движение — это была поэзия, каждый прыжок — полет в страну фантазии.
Чарльз Чаплин
Много легенд существует в мире о великих и знаменитых. Одна из них почти сто лет будоражит умы не только профессионалов и любителей балета, но даже людей, не причастных к этому виду искусства. Это миф о Вацлаве Нижинском — «Боге танца», «первом танцовщике мира и премьере Русских сезонов в Париже», гении и страдальце. Его странная личность всегда вызывала интерес и пристальное внимание. О нем пишутся романы, повести, исследования, пьесы. Снимаются художественные фильмы и телепередачи, ставятся драматические и балетные спектакли, которые, правда, посвящены не столько творчеству, сколько его трагической судьбе. Утверждены многочисленные премии и конкурсы имени Вацлава Нижинского. Годами специалисты по крупицам собирают материалы, чтобы, по возможности, реконструировать его утерянные балеты. А коронные партии Вацлава — Юноша в «Шопениане», Призрак розы и Петрушка в одноименных балетах, сегодня являются украшением репертуара лучших танцовщиков мира. Да и приступая к воплощению партии графа Альберта в «Жизели», сыгравшей роковую роль в судьбе самого Нижинского (его костюм графа, созданный по эскизам А. Бенуа, стал поводом для изгнания танцовщика из Мариинского театра в 24 часа в результате придворно-театральных интриг), серьезные исполнители всегда изучают его мистико-религиозную концепцию партии. Хотя Вацлав Нижинский покинул землю полвека назад, память о нем жива до сих пор…
Рассказ о жизни Вацлава Нижинского — это прежде всего рассказ о легендарной славе русского балета. В то время именно Россия была цитаделью балетного искусства., сберегла наследие предшественников. Но уже в первые два десятилетия нашего века центробежные силы истории разбросали по миру ее прекрасных солисток и премьеров. За границей прошла и большая часть до боли короткой карьеры Вацлава Нижинского. Его Родина, как всегда, была себе верна — пророк отечеству вовсе не нужен. Тем более гениальный, намного опередивший свое время. Оказавшись в силу ряда обстоятельств за рубежом, он страстно мечтал о возвращении в Петербург. Но дорога туда ему, невольному эмигранту, была заказана. Вацлаву часто снился этот сказочный город. Летний сад, где он любил гулять в школьные годы. Ледяные горки на Неве, с которых мчался с бешеной скоростью. Обожаемая мать, которой писал каждый день. Сестра, его самый лучший друг и самый родственный по духу человек. Всю сознательную жизнь сам Нижинский был бесконечно одиноким. По сути, жил в каком-то иллюзорном мире, порой с трудом устанавливая контакт с окружающими…
Поляк по национальности, русский по воспитанию, Нижинский стал первой международной звездой XX века. Первым мужчиной-премьером после почти столетнего господства балерин. Он был чутким кавалером и прекрасным партнером. Но, сам того не желая, даже в юности Вацлав невольно затмевал своих дам. Многие не хотели делить с ним славу. И прежде всего легендарная Анна Павлова — одна из самых любимых его партнерш. Эгоцентричная, страдающая от конкуренции, она отказалась от совместных выступлений. К большому горю Вацлава, он потерял свою Жизель, Сильфиду, Армиду. Зато умная, тонкая красавица Тамара Карсавина умела ценить союз с Нижинским. К тому же он восхищался ею не только на сцене…
Вацлав Нижинский — фигура противоречивая. Тома панегириков сохранились о Нижинском-танцовщике. Его рисовали самые выдающиеся художники, снимали знаменитые фотографы, лепили прославленные скульпторы. О чести быть знакомым с молчаливым, всегда погруженным в себя Нижинским мечтали представители европейской элиты. Он был вхож в дома высшей аристократии, лично знал коронованных особ, отчего не стал менее застенчивым и одиноким. Зато мало кто по достоинству оценил четыре его постановки («Послеполуденный отдых фавна» и «Игры» К. Дебюсси, «Весна священная» И. Стравинского, «Тиль Уленшпигель» Р. Штрауса). И только самые чуткие и проницательные рецензенты (в их числе и Огюст Роден) видели в Нижинском провозвестника будущего.
Он, с быстротой кометы промелькнувший на балетном небосклоне, оставил какой-то особый свет в душах очевидцев его выступлений и балетных премьер. Даже полстолетия спустя, когда на Западе взошла звезда Рудольфа Нуреева— нового идола и культовой фигуры, видавшие виды старые французские балетоманы с ностальгией вспоминали танцы Вацлава Нижинского, его знаменитые парения, его чарующие образы…
В судьбе поистине талантливого танцовщика четпке прослеживается роковая предопределенность. Угадывается заложенная свыше программа, по которой он должен был полжизни осуществлять свою духовную миссию, полжизни — искупать тяжелую карму. И не важно, страдал ли он на деле шизофренией или маниакально-депрес-
сивным психозом с редкими и короткими ремиссиями. Сумасшествие как расплата за гениальность— одна из кардинальных тем искусства XX века. Именно интеллектуальнейший Томас Манн в своем романе «Доктор Фаустус» напишет, что настоящий художник— или убийца, или брат сумасшедшего.
Повстречал Нижинский и Дьявола-искусителя, обещавшего мировую славу взамен дуШи. Пассивно подчиняясь ему, тем не менее Вацлав договор с ним не подписал. Подобно манновскому Адриану Леверкюну, он удрал от него в болезнь…
Как отметил Ричард Бакл, исследователь творчества и биограф Нижинского, десять лет прошло с момента его рождения до поступления в хореографическое училище, десять он обучался балету, десять выступал на сцене, а потом около тридцати жил в своем мире, куда проникнуть не смог никто. Ни жена Ромола, ни дочери Кира и Тамара, ни сестра Бронислава, ни бывшие коллеги, в течение долгих лет надеявшиеся на его выздоровление. Бессильным перед судьбой оказался даже всемогущий Сергей Павлович Дягилев, его Бог, его Дьявол. Он всегда, вплоть до кончины, винил себя в трагедии Нижинского— обожаемого танцовщика и любимого человека. Нижинского консультировали светила психиатрии и психоанализа, его возили по святым местам, включая Лурд. Разочаровавшись в традиционной медицине, родные и близкие возлагали все надежды на чудо. Или же целительную силу искусства, словно курс шоковой терапии. Его водили в театр, заставляли слушать музыку, под которую он когда-то танцевал. Иногда Нижинский неожиданно давал ценные профессиональные указания, а потом сразу погружался в свой мир. Как-то, пытаясь пробудить его память, последний дягилевский питомец Сергей Лифарь танцевал перед ним «Призрак розы». Нижинский, до того безучастно сидевший на кресле, вдруг встал и прыгнул. Приглашенный фотограф успел запечатлеть его последний прыжок. Но не подействовало даже искусство, по сути единственная настоящая религия Нижинского. Безнадежность положения понимал даже сам Нижинский. Еще в 20-е годы, на предложение Дягилева снова выступать с Русским балетом, он ему разумно ответил: «Я не могу танцевать, я сумасшедший».
Рожденный для танца
Все неоднозначно в судьбе Вацлава Нижинского. До конца неизвестна даже точная дата его рождения — не то 12 марта, не то 17 декабря 1889 года. Некоторые энциклопедии указывают 1890-й год. Достоверно лишь то, что он родился в Киеве и намного позже был крещен в Варшаве в костеле Святого Креста, где захоронено сердце Шопена. Во время обряда крещения уже подросшего малыша невозможно было удержать на месте. Когда священник дотронулся до его щеки, он запротестовал, словно не желая принять крещение. Обряды и в дальнейшем не будут играть существенной роли в его жизни. Впоследствии Нижинский нехотя ходил на исповедь, считая, что нельзя чужому человеку, каковым является ксендз, излагать самое тайное и сокровенное.
