— Может быть, слишком многие против того, чтобы нас повесить? Дай подумать, — она помолчала. — Робин что-то говорил об этом, не так ли? Он сказал, что некоторые граждане возражают против того, чтобы вешать женщин, — она хлопнула в ладоши, — да, Мэри! Должно быть, это так! Этот сукин сын прибежал сюда, чтобы потом он мог сказать, что заботится о нашем благоденствии, чтоб мы обратились к Библии и обрели душевный покой! — Затем ее лицо помрачнело, — что я наделала? — но потом она просияла. — Возможно, мы сможем обратить это себе на пользу.

Она села, размышляя, представляя себя в суде, обмозговывая, как можно воспользоваться тем оружием, которое она только что получила. Майкл сказал как-то, что решение любой проблемы в твоих собственных руках. Если бы только она смогла найти это решение.

На следующий день в конце коридора опять задрожало пламя свечи и послышались шаги, приближающиеся к их камере. Анна приготовилась к бою. Она была уверена, что Лоэс возвращается.

Но на этот раз, когда дверь отворилась, Анна застыла, совершенно ошарашенная. Мэри воскликнула:

— Господи!

Но Анна не могла произнести ни слова. Она часто моргала, открыв рот, губы шевелились, но не было слышно ни звука.

Наконец она выдохнула:

— Майкл! — и, как сумасшедшая, бросилась в его объятия.

Она расплакалась, обнимая его, гладя его лицо, ощупывая, будто хотела убедиться, что это действительно он.

— Анна, — нежно проговорил он, его голос надломился.

Он обнял ее крепче, стараясь успокоить, пряча лицо в се волосах:

— Тише, это я. Да, — он засмеялся, когда она отпрянула, чтобы увидеть его лицо, — это действительно я.

— Но, что… Как?

— Я здесь, Анна. И, хвала Господу, я пришел вовремя! — они прильнули друг к другу. Между поцелуями и всхлипываниями он, путая слова, рассказал, что с ним произошло.

— Ты была права — ураган настиг нас. Судно разлетелось на сотни обломков, но мне повезло — я успел зацепиться за рангоут.

— Боже мой, — она плакала, ощупывая его руки.

— Меня снесло ветром и волнами, огромными страшными волнами на риф, где я и продержался, пока шторм не утих. Затем меня вынесло на берег, полуживого. Я никогда в жизни не был так счастлив, чувствуя сухой песок под щекой.

Мэри тихо плакала.

— Затем я направился к деревне, — продолжал Майкл, — не зная точно, где я нахожусь. Немного придя в себя, я уговорил рыбака перевезти меня на Сант-Катарину. Но тебя там уже не было.

— О, Майкл! Сколько мы искали тебя!

— Да, я представляю. Но я не знал, куда вы отправились. «Куин» все еще был там, большой, как жизнь, — он обхватил голову Анны руками, — о, Анна! Мое сердце оборвалось, когда я увидел его, а тебя там не оказалось, и я не знал, где ты.

— А я… я искала твои следы у каждой водоросли.

Он улыбнулся.

— Потом я сел на торговый шлюп, который шел на Ямайку, после месяца ожидания на этом проклятом острове, — он опустил голову и понизил голос. — Однажды, я даже возвратился в нашу пещеру, чтобы почувствовать, что ты рядом.

Она судорожно сжимала его в своих объятиях, глаза застилали слезы радости.

— Наконец, — продолжал он, — я направился в Кингстон. Там я узнал, что тебя схватили, и вот я здесь. — Он взял ее руки, — о, Анна, я не позволю им повесить тебя. Я клянусь! — он посмотрел на Мэри. — И тебя тоже, девочка. Я уже был у Лоэса. Этот тупоголовый ублюдок ничего не хочет слышать, но у нас есть некоторые преимущества, и мы постараемся их использовать.

— Майкл! — воскликнула Анна, совершенно обессилев в его объятиях. Как я благодарна Господу, что ты жив, я не могу передать! Как Лоэс разрешил тебе увидеться со мной?

— Я сказал ему, что я — брат Мэри, пропавший много лет назад. Охранники обыскали меня настолько тщательно, что даже расстегнули ширинку на брюках.

Анна засмеялась, настолько наслаждаясь его присутствием, что на время забыла, где находится.

— Анна, я видел ребят, — его лицо стало суровым. — уже повесили Рэкхэма, Фезерстона, Корнера, Дэвиса и Хауэлза. Остальных — Харвуда, Доббинса, Карти и Элла отправили в Кингстон.

«Даже умереть не дали вместе», — подумала Анна и спросила:

— А Фенвик и Браун?

— Их повесили в понедельник.

Сразу за Джеком. Она подумала об иронии судьбы. Фенвик — один из тех, кто усердно выполнял команды капитана, умер вслед за ним. Они не повесили их в воскресенье.

Но печаль Анны была недолгой, потому что присутствие Майкла заставляло ее губы растягиваться в радостной улыбке, хотя она понимала, что ей следует быть серьезной.

— Майкл, — прошептала она, — я тоже помню нашу пещеру, — она улыбнулась. — У нас будет ребенок.

Вначале на его лице отразилось только потрясение, затем широкая улыбка прогнала уныние, он прильнул к Анне и хрипло зашептал, повторяя снова и снова:

— О, моя любовь! Моя дорогая! Боже мой, что нам делать?

Они долго сидели, обнявшись. Анна сравнивала, насколько то, что она чувствовала сейчас, отличается от того чувства, которое она испытывала, когда была беременна в первый раз. Наконец он отстранился, чтобы видеть ее глаза.

— Анна, у нас будет ребенок. Мы будем вместе всю жизнь, клянусь!

Она снова прильнула к нему. Они крепко держались за руки, разговаривая вполголоса, строили предположения, разрабатывали план. Наконец, они точно знали, что должны делать. План вырисовывался целиком. Той ночью, впервые за последние несколько недель, Анна заснула легко и спокойно. Дни до суда шли быстро. Майклу разрешили навестить их еще только один раз. Он вынул из кармана маленький сверток. Отдавая его Анне, он сказал:

— Я хотел принести тебе что-нибудь морское. Но все умирает без воды. Кроме этого. Это продолжает жить. Если она лишается одного щупальца, вырастает другое, сильнее и красивее, чем прежде. Она, как ты, Анна.

Женщина развернула платок. Это была морская звезда. Яркое оранжевое существо, растопырившее свои пальчики в разные стороны. Звезда была жива и пахла морем. Одно из ее щупалец было потеряно в схватке с себе подобными или, когда она спасалась от какого-нибудь хищника. Но на его месте уже начало расти новое, сильнее и ярче.

— В Чарльзтауне ее называли звездой моря.

— Это название подходит больше. Африканцы говорят, что звезды — дети луны, а морские звезды — дети, которые спустились на землю.

Анна завернула подарок в платок и вернула Майклу.

— Спасибо за напоминание о море, Майкл. Отпусти ее, чтобы сохранить ей жизнь, — она усмехнулась. — Когда я была маленькой, я всегда думала, что луна следует за мной.

Он рассмеялся и обнял ее.

— Возможно, так оно и есть.

28 ноября рассвет выдался ясным и теплым. Анна и Мэри тщательно отрепетировали свои роли, так же тщательно, как они готовились к бою. Изучали и отшлифовывали слова и жесты, как некогда пистолеты. Накануне вечером им выдали чистое белье, дабы не смущать благопристойность зрителей. Руки оставались связанными, но с лодыжек сняли кандалы, и Анне было весело оттого, что она снова может передвигаться свободно. Когда женщины пересекли тюремный двор, Анна взглянула на толпу. Сотни зевак собрались на площади: проститутки и добропорядочные леди, торговцы и плантаторы, черные, белые, арабы. Казалось, все население Ямайки и близлежащих островов, собралось у этой узкой дорожки. Они вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть пленниц, кричали, свистели, насмехались. Было брошено несколько наглых предложений, но Анна и Мэри шли молча, опустив головы. Они решили, что бравада на этом этапе только усугубит их положение, и поэтому они мастерски изображали униженных, молчаливых жертв. У края толпы Анна разглядела Майкла. Он подбадривающе улыбался ей. Она старалась не отвечать на его улыбку открыто.

Зал суда был переполнен. Анну и Мэри посадили на скамью подсудимых лицом к длинному низкому столу. Двенадцать мужчин в красных камзолах сурово смотрели на них; их напудренные парики и черные туфли с пряжками были не к месту в этой пыли и жаре. Протоколист призвал всех к порядку.