— У тебя еще будут дети. Ты молодая и сильная. Но она едва ее слышала: Анна часами сидела на берегу, безразлично уставясь на море, наблюдая, как волны одна за другой разбиваются о берег, пока ветер не начинал обжигать лицо, как горячий песок. Ее глаза потемнели и смотрели внутрь нее самой, на какой-то потаенный уголок души, о котором рассказывал ей отец. И даже солнце освещало все по-другому.

Когда Джек вернулся, он был потрясен ее состоянием. Щеки молодой женщины были бледны, кожа стала прозрачной и все ее тело, казалось, уменьшилось вдвое.

— Тебе нужен хороший уход, — заявил он, — мы возвращаемся на Нью-Провиденс. В ответ она посмотрела на него усталыми глазами:

— Как мы сможем вернуться? Роджерс будет ждать нас с виселицей.

— Нет, Анна. Я встретил Хорнигольда недалеко от Коксен Хоул. Предложение о помиловании продлили еще на год.

— И ты поверил ему? Он, может, как раз и охотится за наградой, назначенной за твою поимку.

— Если бы это было так, то он не раз имел возможность схватить меня. Нет, Роджерсу дал слово сам король. Мы сдадимся и будем помилованы. Он даже не арестует нас, если мы придем в течение месяца.

Мэг вступила в разговор:

— Похоже на правду. Я слышала что-то похожее, когда уезжала. Конечно, тот, кто получает помилование в первый раз, вынужден целый год оставаться на берегу, — она улыбнулась, — но ты сможешь вернуться, Анна. Это было бы здорово.

— Почему они дают нам такой шанс сейчас?

— Потому что мы нужны им, — Рэкхэм рассмеялся, — Англия готовится вот-вот ввязаться в войну с Испанией, и мы нужны ей, воюющие на ее стороне! Еще одна причина, чтобы смыться с этого зачумленного острова. Если придет известие о войне, мы ни за какие деньги не сможем спастись здесь.

Анна мгновение переваривала новости:

— Да, Роджерс — человек слова, это я знаю. Мы возвращаемся.

Джек усмехнулся:

— Хорошо. Я уже поставил этот вопрос на голосование, и парни согласились. Мы отплываем завтра.

Воспользовавшись вечерним отливом, они отплыли от Кубы и обогнули мыс Коксен Хоул. За ним они обнаружили двенадцать военных испанских кораблей, стоящих на якоре. Их пушки, стреляющие сорокафунтовыми ядрами, были направлены в море, похожие на пасти приготовившихся к нападению псов.

— Христос милосердный, собирается весь флот, — прошептал Маттиас, когда они проскользнули мимо в ночную темноту.

— Да, — улыбнулась Анна, впервые за всю неделю, — спасибо Рэкхэму, что мы вовремя убрались с этого проклятого острова.

Нью-Провиденс очень изменился за время их отсутствия. Форт был восстановлен и усилен. Вечно шумная гавань была очищена от обломков старых кораблей, в доках не было привычных куч мусора и хлама.

— Кто это прошелся по этому местечку? — спросила Анна у Бесс.

— Ураган по имени Вудес Роджерс! — рассмеялась та в ответ и поведала Анне все, что произошло. — Как только Роджерс высадился на берег, он вылил на всех, точно мед, королевские указы. Прямо здесь, в «Палате Лордов».

— И Братья приняли их?

— Приняли? Да они выстроились в очередь. Шесть сотен самых лучших из них — Дэвис и Кохрэн, и Огер, и Бургесс, и Картер, и твой Бэн Хорнигольд тоже. Всех остальных Роджерс тоже назначил по закону.

— Кем?

— На различные посты, как чопорных лондонцев! Робинсона назначили начальником военной полиции, моего Дженнингса — специальным помощником губернатора, на время его отсутствия. И даже этого мерзавца Тернлея сделали главным лоцманом.

Анна вытаращила глаза:

— Так он выбрал всех тех, кто мог поднять бунт, и утыкал их раскрашенными перьями?

Бесс хрипло рассмеялась:

— Точно, милая. Ты бы видела старого Бэна Хорнигольда, Дэвиса, Бургесса, когда они давали присягу защищать мир и спокойствие. И твой Бонни вместе с ними.

— Джеймс? Вот это да!

— Точно. Он пристроился за этими бандитами, выставив свою лапу. И теперь он в составе охраны.

Анна печально покачала головой:

— Да, этот парень всегда знал с какой стороны на хлеб намазано масло.

— Да уж. А еще Роджерс закрыл все таверны. Анна раскрыла рот от удивления:

— И он еще держится?

— Держится, и ходит с важным видом. Он заявил ребятам, что они не получат ни глотка рома, пока эта отхожая яма не будет как следует прибрана. Тут уже к ним даже шлюхи присоединились. А когда кое-кто попытался бузить, он их тут же заставил работать на солнцепеке. Когда они попытались подкупить его, он их заставил копать траншеи. А когда Чидли Бэярд предложил-ему половину прибыли, если он будет пропускать в гавань его контрабандистов, Роджерс выгнал его пинками и спалил его огромный особняк. Анна обернулась и посмотрела на холм. Розовые стены исчезли, на их месте осталась почерневшая груда камней.

— Бэярд еще вернется, — пробормотала она. Бесс весело рассмеялась:

— Говорят, что теперь у него масса хлопот с испанцами, и ему некогда заниматься с Вудес Роджерсом и ему подобными.

— Все это звучит так, будто Роджерс сам напрашивается на открытый бунт. Я думала, эти черти уже подняли мятеж.

— Некоторые пытались, но губернатор натравил одних бандитов на других. Хорнигольд и Кохрэн отправились в погоню за теми, кто выступал против и поймали тринадцать человек, Роджерс их всех повесил.

Анна удивилась тому, что все остальные на острове стерпели то, что творилось на их же берегу.

— Да, — сказала Мэг, — помнишь старого Роба Морриса — этого одноглазого пьяницу. Так вот он, размахивая пистолетом, влез на бочку и стал требовать веревку для губернатора! — она передернула плечами, — Роджерс пристрелил его, как собаку. Он свалился прямо в толпу, дохлый, как кефаль. А остальных Роджерс приказал не снимать два дня.

Чем больше Анна ходила по острову, тем больше она убеждалась в том, что Роджерс затеял дело, а пиратская республика от этого только выигрывала. И хотя Анне не хватало былой свободы, «Палаты Лордов» и легких, беззаботных деньков, она была рада, что может спокойно разгуливать по улицам, не опасаясь, что к ней начнет приставать какой-нибудь пьяный матрос.

Она была счастлива увидеть Дженнингса, Хорнигольда, Эмиля и всех остальных. Казалось, они мало изменились в ее отсутствие, хотя сама она чувствовала себя совсем другим человеком. Ей казалось, что жизнь никогда не станет такой полнокровной и свободной, как раньше.

Она пошла с Джеком к Вуду Роджерсу за помилованием. Он заметил:

— Я много слышал о Вашей красоте, мадам. — Но Вы выглядит очень усталой. Надеюсь, что теперь вы понимаете, что жизнь на море не для женщин.

Она молча покачала головой.

Рэкхэму он сказал:

— Вы получаете помилование за все ваши преступления до сегодняшнего дня. Я буду ждать, что Вы, Рэкхэм, подадите рапорт в рабочую команду, как только устроитесь с жильем. А Вы, мадам, — он повернулся к Анне, — найдете здесь безопасное место и поправитесь.

Уладив со всем этим, Джек отвел Анну в дом, который приготовил для них Дженнингс. После нескольких недель отдыха и любовной заботы со стороны Бесс и Мэг, здоровье Анны улучшилось, и все больше старых друзей стало приходить к ней в гости. Среди женщин самой главной темой для пересудов было безбрачие генерала Роджерса. Он находился на острове вот уже восемь месяцев, но еще ни одна женщина ни разу не делила с ним постель.

— Нет сомнений, Анна, что он берег себя для тебя, — рассмеялась Бесс, — говорят, что он ничего не боится.

Анна в ответ слабо улыбнулась:

— Мужчина, который ничего не боится, еще более опасен, чем трус. Спасибо, но я выбираю Рэкхэма.

Тем не менее, когда Анна вновь стала совершать прогулки по берегу, она получила записку от Роджерса с просьбой нанести ему визит. Приглашался также и Рэкхэм. Они прибыли в губернаторскую штаб-квартиру, и Джек поспешно отвел ее в сторону:

— Позволь вести беседу мне, дорогая. Я не доверяю этому мошеннику ни на йоту.

Но Роджерс-радушно поприветствовал их и представил морскому офицеру его Величества капитану Чарльзу Льюису.