– Мммрр-рррр…!!!

При мысли о жреце, о его выцветших от бесконечных пророчеств глазах, о его неизменно спокойном голосе Рьян застонал на бегу. Рычание перешло в яростный рык. Пролетев просторный двор за какие-то пару мгновений, он, не задумываясь, выбил грудью запертую на щеколду калитку…

В лесу духота и жара скопились такая, что дышать было почти невозможно. Теперь понятно, почему змеи, лисы, зайцы и прочие твари так и норовили выскочить оттуда, потеряв страх перед людским жильем! Он бы и сам, будучи змеей или зайцем, поступил так же. А теперь, будучи человеком, несется туда, откуда все хотят уйти – в самую глубину лесной чащи. Туда, где привык испытывать самые сильные эмоции в своей жизни. Что зовет его туда с такой непреодолимой силой – он не знает. Может, привычка и огромной радостью и огромным горем делиться с древними богами, питающимися человеческими страстями? Может, острое желание оказаться одному? Или зов самого Велеса, строгий и властный, звучит в его голове, некогда отданной в дар этому божеству?

Узкая, густо усеянная старой и свежей хвоей тропинка меж елок и сосен петляет, подобно той гадюке, что попалась ему под руку сегодня днем. Рьян не замечает, как больно колет босые ступни лесной ковер. Не чует, как сучья и ветви царапают кожу груди и плеч, стараясь не то обнять, не то схватить прыткого гостя. Он не замечает сейчас ничего, кроме двух острых чувств, безраздельно владеющих им в эти минуты. Во-первых, срочно, сейчас же выместить свой гнев, свою обиду, свою боль хоть на ком-нибудь. Во-вторых, перестать хотя бы на время быть человеком.

Вот и знакомая поляна. Место силы. Капище Велеса. Древний магический круг, высвобождающий эмоции, усиливающий их многократно и питающийся ими.

Вбежав в центр капища, Рьян остановился как вкопанный прямо напротив деревянного столба, изрезанного рунами. Грубое, в буквальном смысле топорное лицо идола с надетым на него сверху вместо венка из цветов рогатым коровьим черепом уставилось на него подозрительно и недобро. И Рьян, не знающий, на кого выплеснуть боль и обиду, что душили его хлеще этого ненормального июля, вдруг воскликнул, обращаясь к божеству:

– Что?! Ну?! Что ты так смотришь на меня? Никогда не видел, да?!

Поначалу Рьян сам испугался своего богохульства. Съежился от звука собственного голоса, эхом отдавшегося вокруг. Но идол ничего не ответил. Он продолжал подозрительно и свысока взирать на Рьяна, который дрожал всем телом, стоя перед грозным и могучим Велесом.

– Молчишь?! Скажи что-нибудь!

Рьян, видя равнодушие бога, начал входит в раж. Он всегда отличался от собратьев по Роду гневливостью нрава и необдуманностью реакций. Теперь же, найдя в лице бессловесного идола достойный объект для выплеска чувств, раздирающих его душу, ощутил восторг, более сильный, чем на собственном посвящении.

– Ну, говори! Скажи, почему они так со мной?! – уже не просил, а требовал он. – За что?

Тогда сам Медведь обращал его в волка. И это было незабываемо. Ведь именно тогда он почувствовал себя человеком. Настоящим человеком – с мечтами, с целями, с желанием жить и побеждать! Еще бы… Медведь обещал ему такое светлое будущее, какое не снилось и Ленину с его революцией.

– Опять молчишь?! – Рьян подошел к столбу поближе, словно для того, чтобы идол мог лучше слышать его, Рьяна, слова. – Так ты просто-напросто ничего не знаешь! Деревяшка!

Он пнул босой ногой твердый дубовый столб. Ушибленные пальцы отчаянно заболели, но Рьян испытал вдруг огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие. И пнул по основанию столба еще и еще, пока не почувствовал, что хватит. Да… тогда он был уверен, что стал человеком. И Волком одновременно. То есть – двумя полноценными сильными существами сразу. В одном лице. И что же оказалось?

– Что оказалось, а, ты, головешка?!

А оказалось, что он не человек и не животное. Так, серединка на половинку. Подопытный кролик в руках Бера и его шестерки – Велемира. Он просто никто… Не зря Бояна отвергла его!

Вспомнив о девушке с длинной русой косой и глазами цвета дыма, Рьян завыл, схватившись руками за голову. Его волосы, черные с серебром, упали на лицо. Мышцы смуглого, жилистого тела судорожно скрутило от горя. Бояна… она была его жертвой. Его лучшей жертвой. И последней. После нее ему никто уже не был нужен, так уж получилось. Гордая, умная, красивая… И смелая. Только она могла броситься в полыхающую лавой реку, чтобы спасти свое доброе имя и восстановить справедливость. Так неужели же она могла польститься на такого жалкого червяка, как он?! Правда, тогда он еще считал себя героем, избранным, оборотнем, не таким, как все… Ха!

Бояна. Его любимая жертва. Оказывается, все это время он, Рьян, был ее жертвой. А она… она никогда не была его жертвой. Даже тогда, когда Велемир собственной персоной привел ее лунной ночью на капище и приказал подчиниться Рьяну.

А на самом-то деле она была жертвой Медведя. Жертвой Велемира. Так же обманутая и поруганная ими, как и он сам… Она просто была очередной жертвой Велеса, пожирателя людей!

– Да будь же ты проклят, рогатый пень!! – зарычал Рьян не своим голосом, кидаясь на бессловесный и явно насмехающийся над ним столб с кулаками.

Больше ты никого не обманешь, старая деревяшка! Никого! Никого!! Никого!!!

Что-то в руке мешало полноценно отвешивать идолу удары по тем местам, где предположительно у него могли бы находиться почки и сердце. Это был ритуальный нож. Рьян тупо уставился на блестящее, изогнутое лезвие, покрытое изящными древне-славянскими рунами. Кажется, он схватил его с собой, чтобы обратиться в волка… Только вот – зачем? Зачем?! Он ведь и так животное. Просто тварь, скотина бессловесная, убойное мясо, ха-ха-ха!!!

Такая страшная тишина вдруг навалилась на лес, что появилось ощущение – это не реальность вовсе. Это просто картинка 3D, где нет ни звуков, ни движения, ни воздуха. Затишье, могущее свести с ума.

– Да будь ты проклят!!

С этими словами Рьян что есть силы воткнул ритуальный нож в шею языческому богу.

Порыв ветра такой силы, что по лесу пронесся гулкий треск ломающихся стволов и веток, пронесся по поляне. Рьян ошеломленно огляделся. Все было как прежде, только по небу, висящему так низко, что, казалось, верхушки елей вспарывают гарпунами живот огромной иссиня-черной рыбе, неслась туча.

Еще порыв – и все, что слежалось на земле за эти два знойных месяца, поднялось в воздух, кружа вокруг Рьяна удушливым пыльным роем.

Еще – и высокая корабельная сосна, росшая всегда на краю поляны, с оглушительным треском сломалась и как в замедленной съемке стала опускаться прямо на голову похолодевшего Рьяна.

– А!! Аа-а-а-а-а-а-ааа-ааааа!!!

Он лишь в последний момент успел отскочить в сторону, и тяжелый ровный ствол рухнул, рассекая со свистом воздух, поделив круглую поляну ровно пополам, словно на навь и явь. Рьян автоматически отметил про себя, что стоит на стороне нави. В этот самый момент он услышал, а скорее, почуял обостренным инстинктом частое, ритмичное дыхание бегущего волка.

Не думая, не рассчитывая, только лишь понимая одно – он никогда, ни за что на свете больше не вернется туда, где его так предали, Рьян стремглав бросился в чащу.

Он летел, как потревоженный охотниками хищник, в том состоянии, когда уже плевать на красные флажки и ружейные выстрелы. Он знал, помнил, что где-то впереди незасохшее болото, топь, оставшаяся здесь с первобытных времен. Царство кикимор и Лешего.

Звук волчьего дыхания сзади все приближался. Рьян понимал, что в обличье человека у него нет шансов спастись от оборотня. Оборотня, посланного в погоню самим Медведем, хозяином леса. Оглянувшись назад в последний раз, Рьян, не глядя, шагнул вперед.

Торфяная жижа с бульканьем приняла в себя отступившегося язычника, так же равнодушно и спокойно, как приняла бы рьяного христианина или просто сухую ветку, упавшую с умершего дерева…

…Вечер полыхал рыжими отблесками в окнах маленькой светелки жреца Мары и Велеса Велемира.