Память рисовала отрывочные образы из его прошлого и что-то еще. То, что было иногда противным, но нисколько не пугало Максима. Это что-то было необычным, а значит – не менее интересным и, кстати, тоже своим, причудливым, но родным… Ничто не воспринималось чужим, все казалось уместным, хотя картинки никак не стыковались. При этом мозг не сокрушался, пребывая в нерушимом спокойствии. Мысли выстраивались в отдельные логические цепочки, которые просто обязаны были составить звенья одной цепи, как две автономные сюжетные линии переплетаются в шедевре в упорядоченную великим замыслом фабулу. Чаще печальную, но очень жизненную.

Вот какая-то девушка. Макс испытывал к ней теплые чувства. Лина, конечно же, его сестра. Только ее голос мог быть настолько приятным, ведь голос мамы он так и не услышал ни в тот день рождения, когда он заперся в комнате, ни в следующий, когда он с таким же трепетом ждал звонка, ни через год. Зато он побывал на свадьбе сестры. Торжество отмечали в Подмосковье. В загородном доме жениха. Надеялся увидеть маму там, но надежда не оправдалась. Отец был против ее визита.

Лина, счастливая, красивая, светлая, рассказала Максу о своем избраннике, похоже, у нее все вышло не только по отцовскому расчету, но и по любви. Поведала и о маме. Она ничего не скрывала, просила, чтобы брат не расстраивался:

– Нашей матери и до меня нет дела, хоть я с ней и живу. Она не просто выпивает, она сидит на стакане вместе со своими многочисленными любовниками.

– Ты хотя бы видишь ее. Слышишь ее голос.

– Зрелище, скажу честно, не из приятных: голос прокуренный, а реплики неадекватны. Смеется, когда мне грустно, и рыдает, когда все в порядке…

– Она бывает у тебя?

– Очень редко. Кстати, сюда, в этот дом, приезжала. Ей на природе нравится. Она вдали от суеты преображается… Ты, братец, имей в виду – можешь приезжать сюда когда захочешь и с кем захочешь. Избранницы не появилось?

– Нет.

– Появится.

– Так говоришь, мама здесь была?

– Была. Может, в следующий раз, когда приедешь, застанешь ее здесь.

Максим вдохнул деревенский воздух, убежденный, что именно так пахнет мама…

Когда Максу еще не исполнилось восемнадцати, отец провожал его в военное училище.

Проводы обернулись новым скандалом. Макс хотел увидеть мать хотя бы на прощание. Встряла мачеха:

– Она о тебе не вспоминала все эти годы, была занята собой и своей личной жизнью. Проститутка!

Отец промолчал, хотя должен был пресечь оскорбления. Потом он сам набрал какой-то номер на сотовом.

– На, попробуй поговорить.

Макс задрожал, когда услышал длинные гудки. Он не ожидал, что трубку снимет Лина. Она в тот период уже жила у мужа.

– Я здесь, потому что мама невменяема. Ее избил очередной хахаль. Милиция уже была. Негодяя взяли.

Максим стал курсантом, так и не услышав мать. А на совершеннолетие отец сделал подарок, от которого Максим отказался.

Отец хотел сделать сыну сюрприз, помятуя о своем невнимании к его прошлым дням рождения. Он арендовал лимузин «Хаммер», усадил в него молодую проститутку в линжери и подогнал авто прямо к КПП. Макс вышел в увольнение, открыл дверцу салона, но в машину не сел. Увидев девушку, он все понял и позвонил отцу:

– Папа, я пытаюсь стать человеком, а не животным. Мне не нужны шлюхи…

Отец огорчился, но не показал вида, он ведь желал сделать приятное сыну, хотел как лучше.

– Прости, я тебя люблю, – вымолвил он в свое оправдание.

А Макс так и не встретил возлюбленную до своей командировки в Чечню… Сохранив девственную чистоту, сдобренную обидой на мир, что отнял у него маму…

Он часто представлял свою девушку. Она будет очень красивой. Само совершенство. Как мама. Она будет верной. Иллюзия приходила по ночам, в видениях. Ради нее он был готов сделать все, что угодно. Геройство или преступление – все равно!

Так же как раньше, он готов был бежать хоть на край света без отдыха и еды, чтобы обнять самого дорогого человека, который не может предать, который помнит и любит, всегда ждет и никогда не сотрется из памяти…

Тем более из его памяти – надежного резервуара, хранящего самые яркие моменты жизни, консервирующего эмоции, притупляющего чувства, сглаживающего страхи.

Очередная ночь прошла беспокойно. Снилась какая-то безразмерная груда металла с бесчисленным множеством перегородок и ходов, словно в лабиринте. По нему бегала крупная серая крыса. Максим не испытывал ни ужаса, ни отвращения. В этот раз он сам пребывал в оболочке грызуна, глядел на мир его глазами, думал его мозгом и чуял опасность нюхом. Всю ночь ему мерещился… сыр. Сыр был в изобилии, разных сортов. Любопытно, а главное – вкусно.

Утром Максим попросил сыр, на что профессор, перед которым все вокруг заискивали как перед кудесником и корифеем, снисходительно улыбнулся. Его пациент стал поглощать сыр регулярно, целыми головками. Сыр стал для Максима истинным лакомством. И не важно какой – гауда, пармезан, моцарелла, даже плавленый. Он набивал желудок впрок, хотя его никто и не торопил. Душа пела, когда обоняние чуяло сей вожделенный аромат, когда язык ощущал этот вкус.

– Профессор, как работает эта чертова машинка? Она похожа на айфон, а я в нем профан… – сказал Дугин, разглядывая пульт.

– Да, я знаю. Мир делится на программистов и пользователей. Подавление человеческого… Принцип очень прост, как все гениальное, – захрипел Функель, надуваясь от собственной значимости. – Биохимия и психология в одном флаконе. Акцептор – вещество, облегчающее процесс окисления субстрата с пониженной концентрацией путем принятия дополнительного количества ионов водорода…

– Не засоряйте мой мозг неведомым, проще объясните. Я пользователь.

– Ну хорошо. Крыса… Ее болевой порог выше. Реакция на яд иная. Крыса, чьи подкорковые узлы были имплантированы в мозг пациента, получала на протяжении нескольких месяцев увеличивающиеся дозы яда. Она привыкла к препарату. Теперь вещество для нее – биостимулятор. А человеческий мозг эта кислота парализует, отключает, как сильнейшее седативное средство, транквилизатор, ну хорошо, наркотик. Никаких моральных барьеров, жалости, тоски… Ничего. Только действие. Все, что касается низменных инстинктов: агрессия, голод, секс…

– Откуда кислота попадает в организм?

– Эмаль. Зубная эмаль. Вещество в ней. Электромагнитный импульс поступает с пульта на невидимые брекеты. Происходит кратковременный выброс ионов. Микрослой эмали окисляется, и вещество стремительно поступает в мозг… А там биохимия сменяется психологией.

– На каком расстоянии действует пульт?

– Это спутниковый прибор. Он, кстати, работает как в режиме GPRS, так и в ГЛОНАСС. Датчик вмонтирован в коронку. Всегда можно определить местонахождение объекта. Навигационная погрешность один-три метра максимум. Расстояния не имеют значения при наличии связи. Помехи при считывании микрочипа в зубе возможны только в туннелях и в бетонных убежищах.

– А как отключить животное?

– Такая задача не стояла… Действие «лекарства» – около двух часов. Пик эффективности препарата – через две-три минуты после приема.

– И то верно… – согласился полковник. – У нас другие задачи…

Управляемость Макса Дугин намеревался проверить в деле. Очень скоро…

В недавно приобретенном загородном доме Дугин намеревался поговорить об этом деле с единомышленниками.

…Совещание боевых товарищей, а не тайное ритуальное сборище, не светский раут. Только надежные люди. Никакой показной роскоши, приторной помпезности, псевдооппозиционеров с замшелыми идеями о бескровной смене власти, замыленных персонажей из альтернативного шоу-бизнеса, официантов, секьюрити с проводками, торчащими из ушных раковин. Охрану посменно обеспечивала оперативно-боевая группа уволенных в запас грамотных офицеров из спецназа ГРУ и ВДВ, да и на мангалах они управлялись не хуже французских поваров. Барбекю на свежем воздухе у бассейна, в небольшом пуле Дугин не смог себе отказать, удался на славу. После традиционного третьего тоста «За тех, кого с нами нет» Дугин держал речь: