– Боже, Тримейн, это же нелепо!

– Именно вы привели Лансфорда в лабиринт на одно из ваших дьявольских любовных свиданий! Вы дали ему карту, а он, воспользовавшись этим, сегодня ночью заманил туда Изабеллу.

Сначала глаза Фелиции округлились, а потом сузились от злости.

– Ублюдок! – закричала она, швырнув на стол подушку и разбив вазу. – Значит, он лгал мне, когда говорил, что не находит ее привлекательной, как и всех остальных женщин. Я убью его!

– Для этого, дорогая, вам придется встать в очередь. И имейте в виду: он обманул вас не только в этом. Он ведь говорил вам, что деньги, которые он заплатил за вашего брата, всего лишь подарок вам? Кузен вашего возлюбленного в Мейдстоне рассказывал, как Лансфорд держит в руках многих людей, которые слишком глупы, чтобы понять, что их просто используют. Это относится к вам и вашему брату.

Звук, похожий на кваканье, донесся из другого конца комнаты. Тримейн обернулся и увидел Ньютона Фенмора, лицо которого приняло опасный лиловый оттенок.

– Он лжет, Фелиция! – проверещал он. – Лансфорд никогда не бросит преданных ему людей.

Тримейн посмотрел на Фелицию и тихо спросил:

– Ваш брат прав, Фелиция? Лансфорд не может предать людей, которые выполняют для него всю грязную работу?

Леди Фенмор смотрела на него с нескрываемой ненавистью.

– Ничего бы не произошло, если бы не приехала ваша зеленоглазая американская шлюха и не стала мутить здесь воду. У меня был бы лондонский дом и великолепные туалеты и драгоценности… – Она замолчала, ненависть на лице сменилась лукавым выражением. – Ну что ж, вы обнаружили во мне небольшой недостаток, причина которого – обыкновенная скука. Но вы же не думаете, в самом деле, что я стану следить за вашими жалкими деревенскими нытиками, даже если и нахожу это забавным.

– Леди Фенмор, я начинаю думать, что вы и ваш брат способны на все. Но то, что я сейчас скажу, вы оба должны хорошенько запомнить. Итак, если хоть один из вас с этого момента причинит вред моей семье, включая Изабеллу, или людям в нашем графстве, которые пытаются вернуть Англии утраченные ценности, я позабочусь о том, чтобы вас отдали «на воспитание» самым отвратительным подонкам, которым глубоко наплевать на ваши лондонские «связи».

– Что за угрозы, Шеффилд? – взвизгнул Ньютон, отскочив от Тримейна, когда тот направился к дверям. – На вашем месте я не стал бы угрожать.

– А я не задерживался бы здесь слишком долго, будь я на вашем месте, – ответил Тримейн, останавливаясь и схватив «розового человечка» за отвороты халата.

Тримейн Шеффилд вышел из дома Фенморов, оставив за дверью, словно за закрывшимися воротами ада, двух разоблаченных грешников.

На следующее утро в Шеффилд Холл пришло известие о том, что Фенморы отбыли в неизвестном направлении.

– Скатертью дорога, – сказал Тримейн, услышав эту новость от Джереми.

В это утро, когда Эннабел проснулась, ее ждал поднос с завтраком, который принес Тримейн.

Джереми налил себе чаю и, поедая сдобные булочки, размышлял вслух:

– Без сомнения, они вернулись в Лондон к своим друзьям. Трей, Изабелла рассказала мне невероятные вещи. Ты действительно подозревал, что она приехала сюда шпионить за нами?

– Да, именно так, – ответила Эннабел, но взгляд, который она бросила на Тримейна, был не слишком суровым.

Как можно быть жестокой с мужчиной, который всего несколько часов назад держал ее в объятиях и неустанно повторял, как она дорога ему.

Тримейн виновато сказал:

– Мы до сих пор не знаем, кто ты на самом деле, хотя меня радует то, что ты не имеешь никакого отношения ни к лорду Лансфорду, ни к его шайке.

– Что ты имеешь в виду под «кто ты на самом деле»? Она Изабелла, моя кузина. Пожалуйста, Трей, не будь смешным, перестань вести себя, как ребенок.

Эннабел и Тримейн обменялись долгим взглядом.

– Настоящая Изабелла утонула, – сказал Тримейн. – Ты действительно не знала об этом?

– Нет, – прошептала девушка.

В ее сознании вновь воскрес образ моря и те странные ощущения, которые она не могла объяснить.

«Капитан бросил ее за борт, когда она отказалась подчиниться ему!»

– Я действительно не знала.

Тримейн повторил историю, которую рассказал ему молодой моряк. Эннабел внимательно слушала, мучительные воспоминания исказили ее лицо, но она не могла поделиться ими с Тримейном и Джереми.

Изумление Джереми было безгранично.

– Тогда кто ты?

– Я… не знаю, – заикаясь, ответила Эннабел. – Я помню только, что оказалась в твоей башне. Вы приняли меня за Изабеллу, и я подумала, что так оно и есть.

Джереми обнял Эннабел.

– Бедняжка, видимо, ты стала жертвой страшной трагедии и услышала от кого-то о девушке, утонувшей в море. Для меня ты Изабелла и всегда будешь ею! Я не мог бы любить настоящую Изабеллу сильнее, чем люблю тебя, кузина.

Эннабел заплакала.

– И я люблю тебя, Джереми. Ради всего святого, если бы я знала, как оказалась здесь и почему, клянусь, я обязательно рассказала бы тебе об этом!

И действительно, если бы Эннабел была уверена в том, что они поверят в ее историю, в эту минуту она все им рассказала бы.

– А как мы поступим с мерзавцем Лансфордом? Нельзя простить ему то, что он сделал. – Ярость вновь охватила Джереми, когда он увидел синяки на шее Эннабел.

– Джереми, мы не можем рисковать. Мне кажется, что он подстроил все специально: Лансфорд намеренно оскорбил Изабеллу и сейчас ждет нашей безрассудной мести. Как только мы начнем действовать, он тут же схватит нас, – Тримейн покачал головой. – Мы не станем помогать ему и засовывать голову в петлю. Но я обещаю: он никогда не дотронется до Изабеллы. Когда-нибудь он заплатит за все, такой день настанет.

– Спасибо, – тихо сказала Эннабел. – Ты назвал меня Изабеллой…

– Но ведь ты и есть Изабелла, – спокойно ответил Тримейн. – Ты появилась здесь и донесла до нас ее сражающийся дух. Ты помнишь строку из «Гамлета»: «Есть в мире тьма, Гораций, кой-чего, что вашей философии не снилось!»

Эннабел застыла, услышав слова, которые произносил совершенно другой голос, в другое время.

– А что вы будете делать теперь? – спросила девушка. – Ограбление, нападение на меня – это говорит о том, что ваши враги осмелели. В любой момент Лансфорд и его шайка могут убить вас и выставить себя героями.

– Это всегда может случиться, Изабелла. Но мы патриоты и, в первую очередь, должны исполнить свой долг перед Англией.

Эннабел с восхищением смотрела на этих красивых мужчин, чьи смелость и бесстрашие были непоколебимы.

– Я знаю об этом. А теперь, когда вы поняли, что я на вашей стороне, независимо от того, кто я на самом деле, пожалуйста, разрешите помогать вам.

– Ты помогла нам, хотя не догадываешься об этом. Пора идти. Необходимо много сделать, прежде чем этот трус Фенмор начнет причинять нам беспокойство. – Тримейн наклонился и поцеловал Эннабел в щеку. – Береги себя, моя дорогая. У ворот и вдоль реки я выставил своих людей и приказал убивать всех, кто попытается пробраться в замок. – Сказанные шепотом слова предназначались только ей:

– Не забудь о своем обещании.

Когда Шеффилд ушел, девушка внезапно поняла, что это прощание. С засевшим в груди страхом она обратилась к Джереми:

– Он говорил так, словно больше не вернется!

– Он не вернется, Изабелла. Ты больше никогда не увидишь Тримейна Шеффилда, – мрачно сказал Джереми.

Эннабел с ужасом посмотрела на него.

А потом всем ее существом овладела мысль, которая утешала и вселяла спокойствие и уверенность. «Твоя любовь вечна. Вы всегда будете любить друг друга».

Джереми возвратился в башню, где работал над выпуском самой уничтожающей и бичующей газеты, которую когда-либо делал. Ощущение близкого конца преследовало его, словно тень. Поднявшись в свой кабинет, он открыл тайник и достал ящик с бумагами, которые вскоре должны стать последним номером «Лигал Уотч». Юноша долго держал в руках единственную рукопись, оставшуюся из его стихотворений.