До него вдруг дошло, что Феликс еле сдерживает слезы.

– Интересно, знает ли она?

– Что?

– Оливки были самой распространенной пищей в древней Палестине.

Ранним утром машина Джерома Ньютона свернула направо и покатилась по Лоуфорд-лейн до упора, миновав все дома. Журналист разработал блистательный план, или, скорее, способ разузнать правду еще до свидания с Росси.

В последнее время, рассматривая живот Франчески Росси, Джером подметил, что тот растет очень неравномерно, как будто скачками. В последний из своих визитов он пристально наблюдал за ней, и ее движения показались ему странно ненатуральными, словно чрево Франчески существовало независимо от хозяйки. Для проверки он решил провести небольшое исследование: отправился в женскую консультацию и притворился, будто ждет жену, глазея на беременных. По возвращении Джером просмотрел несколько фильмов, где беременных играли актрисы с накладными подушками, и – вуаля! Все словно копировали Франческу Росси.

Естественно, его хотели надуть. Каждый старается выжить, как может.

Джером припарковался в укромном месте. Сегодня он решил применить маскировку – оделся неброско, под местного жителя, спрятал рыжую шевелюру под рыбацкой кепкой, а глаза – за темными очками. Никто бы и не подумал, что в его ящике рыболова спрятана параболическая антенна для подслушивания разговоров с расстояния до трехсот метров, а бинокль и фотокамера в кармане предназначались не для наблюдения за природой.

Его объектом была горничная.

До сих пор он ни разу не видел ее, как и Сэма. Каждое воскресенье они куда-то пропадали. Джером заподозрил неладное. Может быть, пока Росси с сестрицей разыгрывают перед ним спектакль, Сэм возит ее ухаживать за настоящей беременной?

Джером прокрался к обрыву и свернул налево к дому Росси, подыскивая точку для наблюдения, откуда просматривались бы и передний, и задний выходы. Там он собирался залечь, дожидаясь горничной, чтобы после проследить за ней. Если не выйдет, он отправится за Росси.

Справа от дома высился небольшой холм. Джером притаился у забора рядом и принялся наблюдать. Около семи из дверей вышла Франческа Росси. Ее живота как не бывало. Она села в «ягуар» и уехала, а через полчаса вернулась с пакетами из бакалеи. Через некоторое время подкатил фургон с логотипом из двух слов «Фэбьюлос фуд», лимонной дольки, веточек тимьяна и базилика. Потом фургон подогнали к черному входу, и какой-то юнец с панковским ирокезом вынес из машины контейнеры для горячих обедов. Он подошел к задней калитке и нажал кнопку. Дверь, выходящая в сад, отворилась, и к разносчику вышел Сэм. Оба направились внутрь, а через минуту парень показался на пороге с пустыми контейнерами.

«Странное дело»,– подумал Джером. Почему бы не занести обед с парадного или черного хода? Может, Росси заказывали еду для кого-то, кто все это время жил в доме и кого стерег Сэм? Может, новая Мария скрывается у них в служебном крыле? Чтобы проверить свою догадку, Ньютон сполз с холма и подобрался к стене, окружающей стеклянные двери. Под прикрытием плюща он вскарабкался наверх. Сад цвел и благоухал, пестря яркими однолетниками. В бассейне среди водяных лилий резвились рыбки. Две кованые скамьи и площадка из белого гравия дополняли картину укромного уголка для дорогой сердцу женщины. Однако, как бы Франческа Росси ни благоволила своему швейцару-телохранителю, комната с выходом в сад принадлежала не ей.

Джером всячески пытался заглянуть внутрь, но его бинокль оказался бессилен против пленки на окнах. За стеклом то и дело мелькал чей-то расплывчатый силуэт. Затем, к радости Джерома, двери распахнулись, и в проеме показался Сэм, зевая и потягиваясь на свежем утреннем воздухе. Похоже, в комнате был еще кто-то! Ньютон затаил дыхание. Сэм повернулся, будто споря с невидимым собеседником.

За порог ступила негритянка – давно на сносях, со стопкой одеял под мышкой. Зачем Росси держать беременную горничную?

И тут его озарило. Боже правый, да ведь она и есть мать! Потому-то он с ней не встречался!

«Вот тебе и репортаж. Одна странность на материал – нормальное дело. Тогда люди поверят. Кто-то клонирует человека – что ж, это не новость. Наука способна и не на такое. Даже две странности – еще куда ни шло, если уметь их подать: ученый клонирует умершего человека. Добавь третью – и достоверность уже теряется: клонируют покойника двухтысячелетней давности по имени Иисус Христос». За этим-то Ньютон и опубликовал две статейки в бульварном ключе: для затравки, чтобы просто озвучить идею. Когда первый шок схлынет, когда люди привыкнут, наступит черед вдумчивых статей, затем фильмов и, наконец, книги. Кто мог предположить, что Росси припас для него четвертую странность: Иисуса родит черная горничная? Что это – хитрый ход или безумная тупость?

Негритянка в сопровождении Сэма вышла за ворота и свернула в сторону кручи; Джером, немного погодя, отправился за ними. Парочка остановилась у обрыва – невдалеке шумел водопад.

Сэм расстелил на земле одеяла, отвергнув помощь горничной, усадил ее спиной к дереву и сам сел рядом, глядя на бурлящие воды Гудзона. Джером подполз ближе, лихорадочно подыскивая строчку для заголовка, .невдалеке стоял крупный валун. Ньютон укрылся в его тени, вытащил подслушивающее устройство и бесшумную фотокамеру – лучший друг папарацци. Подключи ее к ноутбуку – и можно пересылать кадры в любую точку земного шара.

– …даже не смотришь на меня,– донесся голос Сэма, усиленный параболиком.– Я что, тебе больше не друг?

– Вовсе нет,– ответила негритянка.– Я ценю твою помощь и защиту, но раз ты мне не муж, Сэм Даффи, какой с тебя спрос? Я же сказала: мне все равно, где ты и с кем ты. Так что забудь. Все нормально.

– А мне не все равно, Мэгги.

Что это? Джером заволновался. Интрижка между Сэмом и горничной? Если она ждет ребенка от него, придется начинать все сначала. На всякий случай Ньютон записал ее имя в блокнот.

Некоторое время они молчали, потом Сэм произнес:

– Тебе нужно больше лежать, как сказал Феликс. По крайней мере, расскажи ему о цветовых пятнах. Вдруг это какой-то симптом?

Женщина фыркнула.

– Чтобы он обколол меня лекарствами, а ребенок страдал? Или заставил анализы сдавать по десятому кругу? Я и так чувствую себя подушечкой для булавок. Томография ничего не выявила, неврологический тест – тоже. У меня нет токсемии. Давление упало. А Феликс целых два дня продержал меня в Ньякской больнице и еще четыре – на койке, как хворую!.. В Ньяк я с ним больше не поеду. Нечего мне там делать.

«Все сходится,– подумал Ньютон.– Раз Феликс так о ней печется, значит, ребенок точно не от швейцара».

– Он говорит, у тебя преэклампсия,– возразил Сэм.

– Ничего подобного. Я об этом читала еще до того, как забеременеть. Он сам не знает, что со мной.

– По его словам, во время припадка ребенок может испытывать кислородное голодание.

– Не обязательно. В больнице сказали, со мной все в порядке. Знаю я, почему мне привиделось. Только Феликс и слушать не хочет, прямо как ты.

Сэм, казалось, отчаялся ее разубедить.

– В Библии ничего не говорится о том, что Марии мерещились пятна.

– У нее были видения, Сэм. И у меня почти то же, только с цветами.

Он взял ее за руку и не отпускал, как она ни пыталась отстраниться.

– Мэгги, я тоже читал кое-что. Это называется зрительные расстройства при сенсорных пароксизмах. Они-то и предшествуют приступам, во время которых ты отключаешься и тут же забываешь, что с тобой произошло. В них нет ничего сверхъестественного. Феликс должен знать обо всем, и если ты ему не скажешь, это сделаю я.

– Только попробуй, и я потребую, чтобы тебя выставили вон. Ты знаешь, на что я способна, Сэм Даффи, Тогда можешь ко мне больше не подходить.

Они снова замолчали. Тем временем Джером снимал Сэма, который стоял и смотрел на реку.