— Давай-ка, капитан, по порядку. Когда убили, при каких обстоятельствах. Кто заходил, кого ты запомнил, сколько пробыли, все. Давай. — Юра устроился на капитановом стуле, вздохнул, пожаловался неизвестно кому: — Устал сегодня чего-то…

— Еще бы, — понимающе поддакнул капитан.

— Чего «еще бы»? — сурово глянул на него снизу-вверх оперативник. — Рассказывай давай. «Еще-о бы». Побегал бы с мое, я бы на тебя посмотрел.

Через пятнадцать минут они узнали все. В частности, о странном посетителе, бывавшем здесь всю неделю кряду по вечерам, и о двоих начальниках, которые на поверку оказались вовсе и не начальниками и один из которых ранил в ногу сотрудника фирмы, а потом велел тому вызывать «Скорую помощь».

Выслушав исповедь постового, Юра кивнул удовлетворенно и похвалил:

— Молодец, капитан. Внимательный. Теперь такое дело. Все, что ты тут нам рассказывал, изложи-ка на бумаге. Со всеми подробностями. Кто как выглядел, в какое время пришел, в какое ушел, ну и так далее. А мой напарник бумагу твою заберет. — Он поднялся, потянулся, хрустя суставами, кивнул Сергею: — Сереж, подожди, пока капитан все запишет, проверь, не забыл ли чего, и подходи к машине.

— А ты?

— А я пока попробую с Васей Турчиным связаться. Что-то давно от него ни ответа ни привета. Я уже и правда волноваться начинаю, не случилось ли чего.

— Типун тебе на язык, — засмеялся Сергей.

— Ага. Чтобы рот не закрывался, — вздохнул Юра и пошел к двери. — Знаю я этот прикольчик. Кстати, и правда ведь типуны вылезают. Да еще какие.

Капитан, проводив его взглядом, присел за стол, вытянул из ящика лист бумаги, ручку и принялся писать, по-школярски высунув от старания язык.

— Смотрите. Мне не жалко.

Бесстрастный санитар отдернул простыню, и взгляду Перса предстало обнаженное мужское тело, сплошь изрытое запекшимися черными пулевыми дырами. Это был Дис, вне всякого сомнения. Конечно, смерть изменила его. Из-за расслабленных мышц лицо выглядело более широким, под приоткрытыми веками проглядывали черные, налитые кровью белки глаз — обычное дело после выстрела в голову. Всегда худой и подтянутый, Дис после смерти расплылся, словно неудавшийся пельмень. Но все-таки это был именно тот человек, которого Перс видел не раз в коттедже и к которому в организации обращались не иначе как Дис.

«Надо же, — подумал Перс, — умер, а я даже имени его не знаю».

— Ну что, он — не он? — снова без всякого выражения поинтересовался санитар.

— Он, — кивнул Перс, повернулся и пошел к выходу.

Санитар неторопливо прикрыл мертвеца простыней и тоже потопал к дверям.

«Вот кого надо бы называть Хароном, — размышлял Перс, пока бесстрастный запирал тяжелую герметичную дверь. — У хозяев клички от позерства, а этот — настоящий служитель костлявой. Отправитель душ и попечитель праха».

Мысли Персу не понравились. Дурные это были мысли. Когда человек начинает всерьез задумываться о смерти, значит, старушка с косой уже присела на его лавочку. Вечно улыбчивая, в чистеньком белом балахончике. А может, она ходит и не в балахончике вовсе, а в веселом пестром платье, кто ее знает. Те, кто с ней поручкался, ничего уже не расскажут.

Молчун покуривал, стоя у машины, припаркованной у крыльца морга.

— Ну что? — безразлично спросил напарник, отчего-то не глядя на Перса, а глядя, наоборот, на мыски туфель. — Дис?

— Да, — ответил тот. — Дис. На решето похож. Пуль двадцать в него всадили, не меньше. Он как погремушка теперь. Тронешь — громыхать начинает, столько свинца в нем.

Не говоря больше ни слова, Перс обошел «девятку» и забрался на переднее сиденье.

— Что это с тобой? — спросил Молчун, занимая свое место за рулем. — Какой-то ты странный.

— Нормальный, — отрубил тот и зачем-то соврал: — Воняет там, как на помойке, а я трупного запаха не выношу.

— С каких это пор? — изумился Молчун.

— С таких.

— А в том морге не воняло.

— А в этом воняет, — резче, чем хотелось, ответил Перс. — И вообще, давай закроем тему. Поговорить не о чем больше, что ли? — Он выудил из кармана сотовый телефон, набрал номер. — Алло? Цербер? Это Перс. Мы проверили Диса. Он мертв.

— Хорошо, — ответил тот. — То есть, конечно, ничего хорошего, но факт смерти Диса подтверждает наши подозрения. Ладно. Звонил Аид. Наши ребята взяли одного из похитителей у «Паллады».

— Руденко?

— Конечно. Одинцов, точнее лже-Одинцов, не такой дурак, чтобы вернуться туда по второму разу. Он уже убил там всех, кого было необходимо убить. Надо будет отвезти Руденко фотографию Одинцова на опознание. Не обязательно, конечно, картина ясна и так, но лучше все-таки лишний раз перестраховаться.

— М-да… — промычал Перс. — Лично мне картина пока еще не ясна…

— Похитители работали связкой «Харон — Орк — Одинцов».

— Откуда это известно? — спросил Перс.

— Я был в офисе Орка. Так вот, охранник рассказал, что Одинцов, точнее лже-Одинцов, приходил к Орку за неделю до ограбления. Слишком уж невероятно для простого совпадения.

— Мы тоже там были, — хмуро сообщил Перс. — Правда, про лже-Одинцова не «догнали» спросить, но зато выяснили не менее интересный фактик. Три «Вольво-740» висели на балансе фирмы Орка. Одну из них Орк продал в охранное агентство. Вторая была передана по доверенности в фирму «Паллада». На третьей он катался сам. Мы съездили к этим охранникам, однако офис оказался пуст. Причем смотались эти ребята только-только. Этим утром. Максимум ночью.

— А теперь попробуйте сказать мне, что это тоже совпадение, — усмехнулся Цербер.

— Нет, конечно. Подобных нестыковок слишком много, чтобы говорить о случайностях. Продажа машины охранной фирме — перестраховка. В случае чего Орк сделал бы удивленные глаза и сказал: «Ничего не знаю». Я, мол, не я и машина не моя.

— Ему не пришлось бы этого говорить, — возразил Цербер.

— Почему?

— Потому что есть еще одна деталька: Гектор Одинцов — настоящий Гектор Одинцов — учился с Орком, то есть с Валентином Аркадьевичем Слепцовым, в одном классе. Более того, они были самыми близкими друзьями. Таким образом, все становится на свои места. Теперь все ясно?

— Лже-Одинцов и есть верхушка всей этой пирамиды, — сказал Перс. — Ты это имеешь в виду?

— Совершенно верно. Он специально взял в свою команду Орка. Во-первых, этот тип имел всю информацию о деятельности организации, что называется, из первых рук, во-вторых, он рассчитывал на помощь Орка при получении бумаг и, в-третьих, планировал в конечном итоге подставить либо Орка, либо Одинцова. Именно поэтому он и подбросил в подлесок паспорт, а в квартиру Жукута — записку с номерами телефонов. Выяснив, кто забрал документы по «нулевому варианту», мы бы поверили, будто именно Орк заварил всю эту кашу. Далее, лже-Одинцов ликвидировал бы помощника — подлинного Одинцова наверняка уже нет в живых — и спрятал бы труп понадежнее. Мы бы сбились с ног, разыскивая эту «сладкую парочку», а настоящий злодей тем временем перебил бы нас всех и запустил «Гекатомбу» в работу. Однако Орк заподозрил подвох и тихо слинял, осложнив тем самым жизнь своему «благодетелю».

— Да, — согласился Перс. — Похоже на то. И если бы Трубецкой не протянул пять лишних минут, скорее всего именно тем бы все и закончилось.

— Правильно. Остался пустяк, — спокойно добавил Цербер. — Сейчас мы сделаем вот что. Я заберу фотографию, а вы отвезете ее в коттедж. Пусть Аид представит снимок Руденко, послушаем, что тот скажет. Затем отправьте десяток ребят к «Детскому миру» занять удобные позиции для наблюдения. Ближе к полуночи вы берете Аида, Руденко и еще человек пять-семь и тоже привозите всех к месту встречи. Ну и я сам подъеду часикам к одиннадцати. Огляжусь. Если вдруг заподозрю неладное — дам знать.

— Не многовато народу? Переулок узкий. Такую толпу спрятать будет сложно.

— Не многовато, — отрезал Цербер. — Лже-Одинцов наверняка возьмет кого-нибудь для подстраховки. Вряд ли больше пяти человек, поскольку и ему надо их где-то размещать. Нам же необходим как минимум троекратный перевес.