— М-да, — согласился Перс. — Вполне логично, если только Орка не подставляют.

— Это-то мы и должны проверить, — ответил Цербер. — Дальше. Я только что был на вокзале. Там нашли одного из грабителей. Слепого. Ему всадили три пули в грудь. Я успел поговорить с ним, до того как он умер. Так вот, слепой слышал шаги убийцы.

— Серьезно?

— Куда уж серьезнее. Но еще важнее то, что он узнал стрелявшего.

— И сказал тебе, кто это?

— Да.

— Одинцов?

— Откуда ты знаешь? — удивился Цербер.

— Милиционер в «Палладе» не опознал его по фотоснимку.

— Понятно, — хмыкнул Цербер. — Сделаем так: встретимся через полчаса у метро «Площадь Революции». Я возьму снимок Одинцова и заброшу нашим контактерам в МВД. Пусть проверят, кто на фотографии. А вы пока дожимайте этот трюк с «Вольво» и проверьте трупы Плутона и Диса. Я займусь Гадесом и постараюсь выяснить насчет Орка. Квартира, дача, друзья, знакомые, короче — все его возможные «норы».

— Допустим, трупы мы опознаем, а как быть с этой «сладкой парочкой»? Их ведь надо будет еще найти?

— Это не составит труда. Во-первых, надо поставить пост на Гиляровского. Тот, кто убил директора «Паллады», сделал это потому, что знал: рано или поздно напарник тоже сообразит прийти туда. Мы попытаемся его перехватить. Во-вторых, грабители — те, кто выживет, разумеется, — встречаются в полночь у «Детского мира». Об этом мне тоже сказал слепой. Ну и в-третьих, подлинный похититель «Гекатомбы», так или иначе, придет на встречу к «Детскому миру». Сумеет он к этому времени отыскать Орка или нет — не имеет значения. Ему все равно понадобится устранить свидетеля, способного его опознать. Так что при любом раскладе в полночь мы доподлинно узнаем, кто все это организовал. Вот так.

— Постойте, — напрягся Непрезентабельный. — Вы же не хотите сказать, что Жнец…

— Именно это я и хочу сказать, — возразил старик.

— Да нет, — с отчаянной беспечностью отмахнулся «гость». — Гомер ошибся, конечно.

— Нет, не ошибся, — твердо ответил Аид. — У Трубецкого действительно был потрясающий слух.

— Значит, ошибся этот ваш…

Старик покачал головой:

— Цербер — профессионал. Я не помню ни единого случая, когда бы он ошибался. И потом, факты — упрямая вещь. Против них не попрешь.

— У вас есть другие доказательства? — все еще не желая верить, спросил «гость».

— Разумеется. Одних показаний Трубецкого было бы недостаточно.

— Говорите, черт бы вас побрал! — воскликнул Непрезентабельный.

— Всему свое время, — заверил его старик. — Всему свое время.

— Да нет, вы ошибаетесь, — вдруг абсолютно категорично заявил «гость».

— Почему вы так уверены в этом? Только потому, что испытывали к Одинцову личную симпатию? Позвольте заметить, что симпатии далеки от объективности. Да и обаяние — не критерий. Огромное количество преступников симпатичны и обаятельны, однако от этого они не становятся лучше. Вас использовали как марионетку.

— Но для чего? — сморщился, словно от зубной боли, «гость». — Он ведь мог просто убить меня!

— Нет. Если вы как следует проанализируете ситуацию, то легко удостоверитесь в том, что Одинцову ни разу не представился удобный случай. Помните, он не должен был навлекать на себя подозрений, и в то же время дело это было для него слишком важным. Речь ведь шла не о простом ограблении, а о власти. Абсолютной власти. Когда дело настолько велико, умные люди не пускают его на самотек. Жнец должен был лично убедиться, что все, кому по его замыслу полагалось умереть, действительно умерли. Сначала он думал убить вас в коттедже, но вмешалась случайность. Трубецкой услышал шум машины. Затем он хотел убить Жукута и Трубецкого и убил. А вот относительно вас у него изменились планы.

— Я же говорил, что вы ошибаетесь, — с облегчением улыбнулся «гость». — Так и получилось. Гектор не мог убить Жукута.

— Откуда вам это известно?

— Борька предупредил нас по телефону.

— Жукут позвонил вам перед смертью, — утвердительно сказал старик.

— Да, — ответил «гость».

— И разговаривал с вами.

— Да.

— Но откуда вам знать, что Жукут звонил и Одинцову?

— Борька сказал: «Я ему уже звонил».

— Так и сказал?

— Да. Так и сказал.

— Допустим, звонил. Но откуда вам известно, что Жукут с ним РАЗГОВАРИВАЛ?

— Ну… — Непрезентабельный запнулся. — Честно говоря…

— Только со слов Жнеца! То есть Одинцова. Так вот, запомните хорошенько, Одинцов ни разу не сказал вам правды! Ни одного слова! Но даже если допустить, что они действительно разговаривали, хотя я в этом и сомневаюсь, от того адреса, который дал вам Одинцов, до дома Жукута ровно семь минут езды! К тому же сотовый телефон позволяет делать звонки из машины.

— Я ничего этого не знал, — обескураженно ответил «гость».

— А вам известно, что Одинцов дал липовый адрес? Он снял квартиру на месяц. Соседи его ни разу не видели, потому что Одинцов там практически не появлялся.

— Как вы это определили?

— Номер телефона, найденный моими людьми в квартире Жукута, и адрес, по которому Одинцов фактически прописан, не соответствуют друг другу.

— Откуда мне было это знать? — совсем сник Непрезентабельный.

— И вам не показалось странным, что Жукут в момент смертельной опасности принялся обзванивать всех, когда было бы вполне достаточно предупредить кого-нибудь одного?

— Нет. Борька вообще был такой… слишком ответственный, что ли…

— Так, может быть, Жнец именно этого и добивался? Может быть, именно он и приказал Жукуту обзвонить остальных?

— Зачем?

— Чтобы спокойно доехать и убить его, практически на глазах у наших людей.

— Зачем? Он ведь мог убить Жукута и раньше! Еще утром. А потом и всех нас.

— Не мог. Одинцову было необходимо, чтобы мы убедились: вы в панике, бежите, удираете. За вами следили постоянно. Каждую секунду. Вам не удалось бы сделать и шага так, чтобы Жнец не узнал об этом немедленно. Он гораздо более могуществен, чем вы можете себе представить! Ну и, плюс к тому, нужно было устранить архитектора. А это тоже занимало время.

— Но зачем ему я? — не понял Непрезентабельный.

— Вы были запасным вариантом Одинцова. Как раз на случай каких-нибудь накладок. Если срывался основной план — что и произошло, — то после смерти Трубецкого роль Жнеца предстояло играть именно вам. Обычная логика: тот, кто уцелеет, и есть главный злодей. Жнец. Одинцов приехал на вокзал, подошел к Трубецкому, благо тот узнал его и даже не подумал позвать на помощь, пустил слепому три пули в грудь и спокойно скрылся. Его видели железнодорожные рабочие, но они стояли слишком далеко, чтобы разглядеть убийцу. У вас похожие фигуры, так как вы оба — спортсмены. Одинцов, он же Жнец, знал о нас все и, конечно, понимал: мы довольно быстро узнаем о Трубецком. Однако он был убежден в том, что слепой мертв. Поверьте мне, с такими ранами обычный человек не протянул бы и двух минут. Но у Трубецкого оказался невероятно сильный организм. Он прожил более получаса. Одинцов не мог этого предвидеть. Нам просто повезло. Цербер успел расспросить слепого, прежде чем тот умер. На пленке пять человек. После гибели Трубецкого вы оставались один! Искомая фигура. Задача с тремя неизвестными была бы решена.

— Этот ваш урод допрашивал Гомера, вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь»? — Лицо «гостя» словно подернулось ледяной коркой, однако на Аида это не произвело впечатления.

— «Скорую помощь» вызвала милиция еще до появления Цербера, но к ее приезду Трубецкой уже скончался. В этом нет нашей вины. И потом, речь ведь идет о миллионах спасенных жизней. Кстати, и вашей в частности. Да-да. Своим рассказом Трубецкой спас вам жизнь. Если бы Цербер не поговорил с ним, вы сейчас были бы мертвы.

— Стоп! — воскликнул Непрезентабельный. — Я понял. В ваших рассуждениях есть одна ошибка! Вы просто ее не заметили!

— Какая же?

— Номер телефона! Если Жнец — Гектор, почему он не забрал записку со своим номером телефона? Это ведь выдает его с головой!