Руденко тихо порадовался в душе, что ему не нужно выходить здесь, а значит, не придется толкаться, пихаться, получать тычки, наступать на ноги и терпеть, когда другие станут наступать ему на ноги.

На «Курской» вагон покинуло больше половины пассажиров. Стало свободно, появились даже сидячие места. Арбалетчик прошел к двери, остановился, рассматривая себя в темное стекло. Внезапно он почувствовал, как горло перехватила невидимая петля. Руденко быстро развернулся на каблуках. У соседней двери, спиной к нему, стоял человек. Секунду назад он тоже оборачивался, и арбалетчик видел его отражение в дверном «зеркале». Это был один из «дачников». Только теперь ублюдочные тренировочные штаны и болоньевую куртку сменили плащ и костюм.

Арбалетчик торопливо отвернулся. Пусть ищейка думает, что остался незамеченным. Значит, это они… А может быть, просто похож? Может быть, воображение и взвинченные до предела нервы сыграли с ним дурную шутку? Сколько он видел того «дачника»? Секунду, не больше, да еще сбоку… Человек стоял спокойно, расслабленно, не крутился, не дергался. Нужно проверить, убедиться окончательно. Если этот парень — шпик, в ГУМ идти нельзя. Ни в коем случае. Так он подставит ребят.

На «Площади Революции» Руденко выскочил из вагона и ринулся к эскалатору. На ходу он обернулся. Преследователь — если, конечно, это был он — стоял у лестницы перехода и внимательно изучал светящуюся вывеску. Руденко шагнул на «чудо-лесенку». Ищейка неторопливо зашагал в противоположную сторону. К выходу на Театральную площадь. Как только арбалетчик скрылся из поля зрения, он сорвался с места. Промчавшись через станцию, ищейка взлетел по ступенькам эскалатора и выбежал на улицу. Здесь он вытащил из кармана рацию и на ходу принялся бормотать что-то в дырявый, как дуршлаг, микрофон. Через две секунды он уже стоял на Никольской и наблюдал за выходом из метро. Еще секунд через десять объект показался на улице. Арбалетчик остановился и обернулся, ожидая, что из подземки вот-вот выбежит встревоженный преследователь.

Ищейка усмехнулся и пробормотал себе под нос:

— Ищи дурака…

«Их» Гектор вычислил, как только появился Трубецкой. Они стояли у фонтана и легко болтали, словно и не поджидали своих жертв, а встретились исключительно потрепаться. Их было двое. Высокий стильный красавец в рединготе, отменном костюме и дорогих туфлях и затрапезного вида, потасканный парень невзрачного сложения, одетый в мешковатый, длинный плащ, сильно потертые джинсы и кроссовки «найк». Был он практически лыс, если не считать легкого детского пушка на розовой макушке. Глаза скрывали узкие темные очки. При появлении Трубецкого оба насторожились, подобрались, как перед дракой. Вот тогда-то Гектор и понял, что это они.

Слепой шел осторожно, постукивая по полу белой тросточкой. На голове у него красовалась широкополая шляпа, плащ подчеркивал стройность атлетичной фигуры. Остановившись у фонтана, Трубецкой повернулся лицом к входным дверям да так и остался стоять, словно оловянный солдатик, по стойке «смирно». Слепой здорово «выпадал» из толпы.

Гектор поспешно отступил на шаг, приказал дочери:

— Отойди от перил.

— Зачем? — удивилась она. — Ты заметил агентов царской охранки?

— Отойди, я сказал! — рявкнул Гектор тоном номер два — «рассерженный отец перед поркой».

Лидка хмыкнула, но от перил все-таки отошла.

Через несколько минут появился Руденко. Арбалетчик шагал быстро, изредка поглядывая исподлобья поверх голов. Он был явно чем-то встревожен, нервно оборачивался, словно опасаясь преследования. Гектор скользнул взглядом по толпе. Вроде бы никого. Или все-таки кто-то есть? Может быть, этот кто-то просто профессиональнее, умеет лучше прятаться? Гектор взмахнул рукой, подавая знак. Однако первым Руденко увидел Трубецкого. Вместо того чтобы ускорить шаг, арбалетчик, наоборот, остановился и, развернувшись, принялся всматриваться в лица обходивших его людей. В этот момент Гектор понял абсолютно точно: Руденко подозревал, что за ним следят. Он не был уверен в этом, иначе не пришел бы сюда, но на всякий случай решил перестраховаться. Очевидно, подозрения не подтвердились, ибо арбалетчик нарочито медленно направился к фонтану. Прямо навстречу убийцам. Сверху Гектору было хорошо видно, как высокий, вроде бы ненароком, сделал пару шагов, чтобы потом, когда жертва подойдет, оказаться у нее за спиной. Лысый же начал обходить фонтан с другой стороны. Не приходилось сомневаться, людное место убийцам не помеха. Если у них оружие с глушителями, то они вполне спокойно могут застрелить Трубецкого и Руденко, а затем, воспользовавшись суматохой, ускользнуть.

Гектор посмотрел на дочь, затем в сторону фонтана, снова на дочь и наконец решительно сказал:

— Сделаем так. Внизу, у фонтана, стоит слепой. Видишь?

— Вижу, — кивнула девушка. — Симпатичный такой. И что?

— Какой? Ах, ну да. Может быть. Не знаю. — Гектор не сразу нашелся. Реплика дочери выбила его из колеи. — Короче, смотри и слушай. Вон еще двое. Высокий и лысый. Видишь?

— И что дальше?

— Сейчас мы спустимся вниз, спокойно подойдем к фонтану. Я затею свару, а когда вокруг соберется народ, хватай слепого и уходи. Ясно? Поезжайте на Павелецкий вокзал и ждите меня у касс или у вагона!

— Что происходит, пап? — нахмурилась Лидка. — Вы что, хотите выпить, а этот высокий — директор вашего ПТУ?

— Мне не до шуток, — отрубил Гектор.

— Мне тоже. Я хочу знать, что происходит?

— Пошли! У нас нет времени!

— Ах, нет времени? Тогда иди один.

Когда Лидка решала «идти на принцип», она становилась просто невыносимой.

— Черт! — воскликнул Гектор. Ему не хотелось ничего говорить дочери, однако другого выхода он не видел. Не врать же, ей-Богу. Если мы не пойдем сейчас же, этот человек может серьезно пострадать. И еще один. Он стоит рядом.

— Вызови милицию, — предложила Лидка.

— Нельзя. Это очень скользкое дело. Слушай, пошли. Давай обойдемся без ссор и споров, хорошо? — взмолился Гектор. — И не надо больше ничего говорить и ни о чем спрашивать, — добавил он, заметив, что девушка намерена что-то сказать. — Просто иди, и все. Ладно?

Лидка посмотрела на него внимательно, вздохнула и ответила, кивнув:

— Я ничего не понимаю, и мне это не нравится. Но раз уж ты так просишь… Хорошо, я не стану ни о чем спрашивать.

— Вот и молодец, — оживился Гектор. — Вот и умница. Пошли.

— Он сам мне все расскажет, — закончила Лидка, кивнув на Трубецкого.

В этот момент лысый поднял пистолет. Оружие было скрыто плащом, и в другой обстановке Гектор не обратил бы на него ровным счетом ни малейшего внимания, но сейчас, зная, кто эти двое и зачем они здесь, ему не составило труда догадаться, что в руке у лысого именно пистолет.

— Дай сумку и иди, — кивнул Гектор дочери. — Будь осторожна. Бери слепого и сразу же уходи. Сразу! Не теряй времени. Быстрее!

— Я…

— Быстрее! — рявкнул Гектор. — Беги!

Бодрой кавалерийской рысью он доскакал до угла балкончика, обернувшись, увидел, что Лидка уже сворачивает на лестницу, и удовлетворенно вздохнул. Убийцы не знали ее в лицо, значит, непосредственная опасность ей не грозит. Да и вряд ли они решатся устроить здесь, в оживленном магазине, настоящую резню. Лидка им не нужна. Эти двое пришли не за ней.

Перегнувшись через перила, Гектор примерился для броска. От лысого его отделяло метра четыре, не больше. Ствол пистолета смотрел в сторону Трубецкого. В эту секунду слепой то ли почувствовал, то ли просто услышал что-то. Он нахмурился и по-птичьи дернул головой, поворачиваясь к лысому. На ничтожную долю секунды тот стушевался, замешкался, и этого мгновения Гектору вполне хватило, чтобы примериться и запустить не очень, правда, увесистый «снаряд» в спину убийцы. Сумка прочертила в воздухе идеально ровную прямую и врезалась лысому между лопаток.

Убийцу толкнуло вперед, прямо на Трубецкого. Слепой отреагировал молниеносно. Ухватив Бателли за воротник, он извернулся и как-то очень легко, изящно, без малейшего напряжения швырнул противника через спину. Лысый грохнулся на мраморный пол, выдохнул сдавленно. Падая, убийца спазматически нажал на курок. Пуля ушла вверх и вонзилась в деревянные перила мостков. На светлой ткани плаща образовалась дымящаяся дыра с коричневатыми, обгоревшими краями. Бателли попытался подняться, но Трубецкой, придерживая шляпу, наотмашь хлестнул его белой тросточкой, попав по правому предплечью.