Когда совершенно случайно из разговора с Глэдис Эдвин узнал о том, что встречается с несовершеннолетней девчонкой, он пришел в ярость. Хилари и не подозревала, что ее любимый способен так бурно гневаться. Скандал закончился тем, что Эдвин объявил ей о намерении посетить ее родителей и заявился на следующее утро в коттедж, который они снимали вместе с Макфейлами, Корнерами и Фрэнтами.

Более неподходящий момент для его визита было невозможно представить.

Накануне в одном из ресторанов Майами-Бич Анна переругалась со всеми членами компании мужа, а в тот момент, когда Эдвин появился у них в гостях, кричала на весь дом, что больше не может выносить ни его взбалмошных друзей, ни его дочери.

– Что ты намереваешься делать? – спросила Хилари, проводив Эдвина до машины.

Он молча сел за руль и завел двигатель.

– Я должен все как следует, обдумать. За последние сутки я узнал столько нового, что совершенно запутался. Мне требуется время.

Таким сдержанным и отчужденным Хилари никогда его не видела. Обида давила ей на сердце, и до жути хотелось реветь. Но она сохраняла внешнее спокойствие. И даже сумела сказать своему возлюбленному, что не намеревается ждать его вечно.

В этот же день Эдвин уехал в Майами по делам. А оттуда ни разу не позвонил Хилари.

От отчаяния она не знала, куда деваться. Бродила в одиночестве по пляжу, долгие часы просиживала в летнем кафе, в котором увидела Эдвина впервые.

Родителям не было до нее никакого дела. Мачеха никогда ее не любила, а у отца из-за нескончаемых выяснений отношений с женой не хватало времени думать о дочери.

Заметили, что с Хилари не все в порядке, только друзья – Хью, Молли и Денис. Тогда-то они и пригласили ее в свою компанию.

Она и представить себе не могла, что в следующий раз увидится с Эдвином лишь в больничном коридоре после жуткой аварии.

И что тогда им обоим будет не до личных разговоров и не до сердечных привязанностей.

Эдвин вышел из душа, вытерся, обмотал полотенце вокруг сильных загорелых бедер, пересек спальню и приблизился к раскрытому окну. Было уже поздно, около часа ночи. В воздухе сильно пахло морем, и хотелось дышать полной грудью.

Что-то непонятное не давало Эдвину покоя; может, до сих пор не утихшая ревность, а может, просто сознание того, что от Хилари его отделяет всего лишь апельсиновый сад.

Воспоминание о Томасе опять отозвалось в его сердце неприятным толчком. Она сказала, что познакомилась с ним только сегодня, подумал он. Значит, ей мало, что о нем известно…

Ревность и злоба сменились вдруг в его душе тревогой и стыдом. Почему я оставил ее наедине с незнакомым мужчиной? – спросил он себя. С мужчиной, которому она явно приглянулась, я это сразу понял… И не просто с мужчиной, а с глупо улыбающимся болваном, вооруженным целым набором металлических инструментов… А вдруг этот тип псих и что-нибудь замыслил?

Резким движением руки скинув с себя полотенце, он быстро оделся и вышел из дома.

В одной из комнат на втором этаже бывшего коттеджа Мириам горел свет. Эдвин осторожно вышел из машины, прислушался и огляделся по сторонам. Во дворе никого не было.

Он тихо приблизился к двери, присел на корточки, выдвинул из стены кусок камня и достал из тайника запыленный запасной ключ. Но, передумав пускать его в ход, положил на место, отряхнул руки и громко постучал в дверь.

Услышав стук, Хилари, уже погрузившаяся в сладкие объятия сна, открыла глаза и испуганно посмотрела по сторонам, не понимая, где она и что происходит.

Постучали повторно.

Часы на перевернутой вверх дном коробке, поставленной ею у кровати в качестве тумбочки, показывали двадцать минут второго.

Кто может прийти ко мне так поздно? – содрогаясь от страха, подумала Хилари. И стоит ли открывать дверь?

В ее голове пронеслось множество тревожных мыслей. Этих мест она не знала, поэтому не имела представления о том, насколько опасно жить здесь одной.

Быть может, это грабители… Или дух покойной Мириам, размышляла она, замирая от ужаса.

Когда постучали в третий раз, ей ничего не оставалось, как подняться с кровати, закутаться в покрывало, взять с перевернутой коробки небольшой кухонный нож и прошлепать босыми ногами вниз к входной двери.

– Кто там? – спросила она, пытаясь говорить как можно более уверенным и строгим голосом.

– Это я, Хилари! Я – Эдвин.

Вздохнув с облегчением, она зажгла свет и повернула в замке ключ.

Эдвин перешагнул через порог, плотно закрыл за собой дверь и, заметив нож в ее маленькой руке, добродушно рассмеялся.

– Ты, оказывается, вооружена! Шутить с тобой опасно.

Хилари смущенно улыбнулась.

Эдвин обвел ее внимательным восхищенным взглядом. Ее блестящие пшеничные волосы спадали на плечи беспорядочными прядями. Губы выглядели еще более пухлыми и алыми, чем обычно. Серые глаза светились какой-то невинностью и детскостью.

Он шагнул к ней ближе и медленно разжал ее пальцы, сжимавшие на груди края покрывала. Оно соскользнуло с хрупких белых плеч, на которых, кроме тонких бретелек ночной сорочки, больше ничего не было.

– Хилари, ты – прелесть, – произнес на выдохе Эдвин, качая головой.

Ее нежные щеки с едва различимыми веснушками покрылись стыдливым румянцем. Она смутилась и вновь натянула на плечи покрывало.

– Что ты здесь делаешь?

Эдвин не знал, что ответить. Но четко сознавал, что поступил единственно правильно, вернувшись к ней.

– Если бы этот мастер на все руки оказался в доме, то я разорвал бы его в клочья, честное слово, – пробормотал он.

Хилари усмехнулась.

– Если бы Томас и находился сейчас здесь, это тебя б не касалось! Мы с тобой давным-давно не имеем друг к другу никакого отношения!

Лицо Эдвина потемнело.

– Знаю. Но я очень хочу, чтобы все изменилось… – Когда слова слетели с его губ, он почувствовал странное облегчение. На протяжении пяти лет ему не хватало сил признаться даже самому себе в том, что без этой женщины его жизнь пуста и неполноценна.

Хилари смотрела на Эдвина во все глаза. Он был по-прежнему потрясающе красивым и невероятно соблазнительным. Ему шла любая одежда. В облегающей плечи и грудь футболке и старых джинсах этот парень смотрелся не менее восхитительно и мужественно, чем в строгом костюме и галстуке.

Хилари окатила горячая волна желания, и ей стало трудно дышать. За пять прошедших лет она практически не общалась с мужчинами. Заботы о ребенке, учеба в университете и работа занимали все ее время. Но от отсутствия мужского внимания и заботы она ничуть не страдала. Ей и в голову не приходило связывать жизнь с кем попало. А такого человека, который смог бы заменить Эдвина, она так и не встретила.

– Я действительно хочу, чтобы мы снова сблизились, – пробормотал Эдвин.

– Правда? – Счастье теплой лавиной накрыло Хилари с головой. Она сознавала, что ступает на опасную тропу, но о плохом старалась просто не думать. Ее буквально несло в объятия Эдвина.

Он опять разжал пальцы Хилари и попытался сбросить покрывало. Ее полная грудь взволнованно вздымалась и опускалась под тонкой полупрозрачной тканью сорочки, а выпуклые затвердевшие соски так и манили к себе.

Эдвин провел рукой по ее нежному плечу, и она, вздрогнув, подалась к нему. Он прижал ее к стене и принялся целовать – жадно и безудержно, как будто всю жизнь только и мечтал о наступлении этих минут. Хилари отвечала на каждое его движение, на любое прикосновение – на все, что он дарил ей.

– Милая, я так давно мечтал об этом, – задыхаясь, шептал Эдвин.

– Я тоже, – отвечала она.

Услышав ее признание, Эдвин возликовал. Желанная, прекрасная женщина вновь была готова принадлежать ему! А сейчас только это имело для него смысл.

Подхватив ее на руки, он закружил по полу, потом устремился вверх по лестнице в ту комнату, где теперь стояла старая кровать.

Рядом с ложем Хилари возвышалась коробка, перевернутая вверх дном. На ней тикал будильник и горела лампа.