Сванидзе: Спасибо. Время истекло. Спасибо. Прошу Вас, сторона защиты. Можете задать вопрос свидетелю обвинения.

Млечин: Александр Витальевич, тут мы вторгаемся в чисто военные дела. Скажите, располагаете ли Вы сведениями о том, что император непосредственно руководил военными действиями, принимал решения в штабе, там — в Могилеве, вызывал к себе командиров дивизий, велел, когда им наступать, куда наступать?

Репников: Естественно, в мельчайшие детали он не вникал, потому что это просто не входило в сферу его компетенции, но общее руководство он осуществлял. Опять же, возникает вопрос: если человек берет на себя такую ответственность, он должен эту ответственность нести. Если он не может ее нести, не надо ее брать.

Млечин: Извините, я задал вопрос, располагаете ли Вы сведениями о том, что император лично руководил боевыми действиями? Напрямую, через голову штаба, лично утверждал планы и говорил: «Вот так будете делать! Здесь будете наступать!» Брал карту и рисовал — наступайте здесь! Есть ли такие сведения?

Кургинян: Я обращаю ваше внимание, что никто через голову штаба руководить действиями не может.

Млечин: Уверяю Вас, в истории XX столетия было минимум два верховных главнокомандующих, которые пытались командовать войсками через головы своих штабов!

Кургинян: Неужели они тоже проиграли войну?

Млечин: Один из них выиграл, а другой проиграл.

Кургинян: Ах, вот так! Хорошо.

Млечин: Так что это не имеет значения.

Кургинян: Ну ладно.

Сванидзе: Прошу Вас, продолжите.

Млечин: Кто в реальности командовал войсками? Кто принимал военные решения?

Репников: Военные решения оставались за генералами, оставалось за тем же Алексеевым, за другими, поставленными Николаем II, между прочим, людьми, и здесь, конечно же, вопрос о его доле ответственности.

Млечин: Как вы оцениваете генерала Алексеева?

Репников: Я не считаю, что он был крупным полководцем в тот период, перед Первой мировой войной.

Млечин: Вы знаете человека, который бы лучше справился с должностью начальника штаба российских вооруженных сил?

Репников: Сейчас не идет речь о том, чтобы заниматься сослагательными наклонениями, кто бы мог бы быть.

Млечин: Вы сказали, что неудачный. Я подумал, что вы знаете удачного. Это всего лишь уточнение вопроса, не более того.

Репников: Это должен был знать Николай II, который хорошо знал своих главнокомандующих.

Млечин: Генерал Алексеев пользовался очень высоким уважением среди офицерства России, и я даже не знаю, подвергал ли кто-нибудь сомнению его военную компетенцию.

Репников: В 17-м году все эти генералы выступили против Николая II, значит, он не очень хорошо в них разбирался. Он думал, что они его поддержат, а они отреклись от него, отказались.

Млечин: Это вопрос их морального поведения. Это вопрос как раз о личности этих генералов, но это совсем другой вопрос. Мы разбираем вопрос о военной компетенции. В военной компетенции генерала Алексеева, по-моему, другие военные не сомневались.

Сванидзе: Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: Могу ли я попросить доказательство № 5 представить высокой публике?

Сванидзе: Пожалуйста, доказательство защиты.

Млечин: Я привел это доказательство просто для того, чтобы показать: были и есть разные точки, оценивающие деятельность Николая как главнокомандующего. Я только хотел отметить, что у нас в стране высоко ценят другого верховного главнокомандующего, при котором немецкие войска дошли до Питера, до Москвы и до Волги. При императоре Николае немецкие войска не взяли даже Минска и Киева. Это к вопросу о том, кто хороший главнокомандующий, а кто плохой.

Можно ли я попрошу свидетеля, Сергея Викторовича Куликова, дать показания. Скажите, пожалуйста, вот что вам известно, все-таки военные решения — как действовать войскам — принимал император Николай, который всего лишь до полковника дослужился или все-таки уважаемые военные, среди них генерал Алексеев и его штабисты?

Сергей Куликов, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН: Леонид Михайлович, Вы знаете, когда началась Первая мировая война, большинство правителей всех стран, участвовавших в этой войне, они номинально возглавили свои вооруженные силы. И никакого вопроса это ни у кого не вызвало.

Млечин: Это было обычное дело?

Куликов: Это был обычай. И все понимали, так же, как и у нас, что там будут свои специалисты, штабисты и так далее, которые будут помогать исполнять суверену вот эту вот миссию военного вождя.

Далее. Что касается вообще вот этого периода, когда Николай был во главе армии — это у нас август 1915 — март, ну, февраль 1917 гг. — как ни странно, это был период, когда русская армия не потерпела фактически ни одного крупного поражения.

Млечин: Если можно, напомню, что главные поражения были понесены до того, как Николай принял на себя эти обязанности.

Куликов: Именно. И во многом смена Николая Николаевича, его дяди, и вступление Николая в эту должность были вызваны, на самом деле, значительным недовольством общественным теми поражениями, которые терпела русская армия вплоть до сентября 15-го года. И что там русское общество?! Министры! Вы почитайте записи, которые делал начальник канцелярии Совета Министров того времени: министры, которые поддерживали Николай Николаевича — они в шоке! Они говорят: надо его немедленно сменить, иначе враг дойдет до Петрограда. И дело идет вообще об эвакуации ценностей Эрмитажа. Вы понимаете? И вот меняется командование, и тут уж, как говорится, трудно сказать — военная стратегия, бог помог или, как это Пушкин писал: «Барклай, зима иль русский бог»…

Кургинян: Там еще «остервенение народа», если Вы не забыли.

Куликов: Да, да, да.

Млечин: И остервенение народа тоже, да.

Куликов: Да, да. Но враг остановился. И действительно, два важных события происходит: это Брусиловский прорыв…

Млечин: Который тогда называли, впрочем, Луцким. Еще добавим для справедливости, что командовал армией, прорвавшей фронт, не Брусилов, а генерал Каледин. Потом просто, при советской историографии, когда Каледина вычеркивали, вся слава досталась генералу Брусилову.

Куликов: И потом мы забываем о событиях, которые происходили на Кавказском фронте…

Сванидзе: Время истекло. Завершайте Вашу мысль.

Куликов: Да, прошу прощения, заканчиваю. Там командовал Николай Николаевич, смещенный вот на тот пост командующего кавказской армией, и там фактически почти вся Восточная Турция была оккупирована. И самое главное… Прошу две секунды. В марте 1916 года, это уже личная заслуга царя, потому что ведение высшей внешней политики — это была его прерогатива…

Сванидзе: Завершайте.

Куликов: …был заключен договор с Англией и Францией о том, что по окончанию войны в полное обладание России поступят Константинополь и проливы Босфор и Дарданеллы.