Литмир - Электронная Библиотека

– Жаль, – пробормотал Аулис, желая как можно быстрее закончить разговор с этим экстрадированным земляком.

– Ты ухо держи востро… – предупредил блондин. Он хотел еще что-то добавить, но Аулис быстренько подвел черту:

– Ладно, – и зашел в туалет.

Он запер дверь и, глядя на то, во что превратилась выпитая им пепси-кола, подумал о блондине. Вот как мир тесен! У черта на куличках соотечественника встретить можно. Вляпался мужик. Говорит, по ложному доносу… Но верится с трудом. Скорее он воришка или контрабандист. А может, расист, апартеидчик и сегрегатор. И нечего с ним в разговоры вступать. А то моргнуть не успеешь, как завалит просьбами: спасай, зёма! – перегрызи наручники, замочи полицейских, потому что родина у нас одна, да и я белый и пушистый…

Он вышел в тамбур, отряхивая от воды вымытые руки, отдернул занавеску и направился по проходу на свое место. Полицейские молча сопели, а вот блондин буквально прожигал Аулиса взглядом. Этот взгляд Аулис нутром чувствовал, хотя смотрел себе под ноги. «Только не смотри на него! Только не взгляни!» – внушал он себе, но тут словно черт его дернул, и Аулис повернул голову. И взгляд – глаза в глаза! И Аулису сразу стало жалко блондина и стыдно за свою черствость. И полицейские это увидели и поняли. А блондин – подлый пакостник! – еще вскинул скованные руки вверх и громко крикнул:

– Спасибо тебе, земляк!

А потом еще и подмигнул. Аулис, человек по натуре общительный, рефлекторно ответил таким же подмигиванием, хотя готов был выдрать свой глаз, чтобы не допустить этого. Но его молодое приветливое лицо как бы жило самостоятельной жизнью и, словно продажная девка, готово было улыбаться всем подряд.

Не успел Аулис вернуться на свое место и прижаться лбом к холодному стеклу иллюминатора, как ему больно наступил на ногу полицейский.

– Ты с ним знаком? – спросил он.

Роста он был приличного и настолько широк в плечах, что можно было только удивляться, как он вообще попал внутрь самолета. На коротких волосах сверкали капельки пота. Безжалостное лицо полицейского напомнило Аулису кого-то из великих боксеров, который на ринге не боксировал, а попросту укладывал на пол своих соперников правым хуком или левым апперкотом. О приличном опыте кулачных боев свидетельствовал расплющенный и сдвинутый в сторону, как флюгер при сильном боковом ветре, нос да шрам под ухом.

– С кем знаком? – переспросил Аулис и подумал: «Ну вот! Накаркал на самого себя!»

– Не прикидывайся потрошеным бородавочником! – предупредил полицейский и схватил Аулиса за белесый чуб. – Ты ведь ему подмигнул!

– Я и вам могу подмигнуть, – справедливо заметил Аулис и почувствовал, как по его щеке побежала слеза.

Полицейский, насладившись этим зрелищем, разжал руку, в которой остался приличный пучок светлых волос, похожих на солнечные лучики.

– Паспорт!

Документ, выданный Аулису родным отечеством, полицейский изучал долго и придирчиво, не в пример администратору аэропорта.

– Какого черта ты здесь? – спросил полицейский, разглядывая фото то одним, то другим глазом.

– У меня в Норт-Фруди бизнес.

– Что? Би-и-изни-ис??

В черных глазах полицейского искрилась несбыточная мечта сочетать в себе и сыщика, и судью, и палача одновременно, чтобы можно было обвинить, засудить и наказать Аулиса здесь, сейчас, немедленно: схватить его огромной лапой за горло, а потом шарахнуть головой о перегородку так, чтобы мозги по всему салону… Ну если не шарахнуть головой о перегородку, то хотя бы припереть к ней убойными, неопровержимыми, исчерпывающими уликами. Дрожа от сыщицкого азарта и острого желания не обмануть своих ожиданий, полицейский выдернул из своего тугого кармана радиостанцию, включил ее, прижал к уху, но ничего не услышал, и, сколько бы ни тряс ее, связи не было. Пробормотав что-то, он понес паспорт за шторку, вероятно, в пилотскую кабину, чтобы воспользоваться бортовой радиостанцией.

Совесть у Аулиса была чиста, точнее, совести у него вообще не было, но он боялся роковой ошибки, трагического совпадения или банальной подлости со стороны полицейского. Ждать пришлось долго. Это можно было объяснить тем, что запрос полицейского увяз в бездонных банках данных Интерпола. Аулис смотрел на затаившуюся в мутной дымке рыжую землю, кое-где залатанную зелеными лоскутами. Ему уже не хотелось ни пива, ни подводной охоты, он уже не мог ни о чем другом думать, кроме как о свободе, незыблемость которой пошатнулась после нелепой встречи с плененным соотечественником.

Самолет успел долететь до грязно-серых облаков, похожих на перестоявшую бражку, когда полицейский вернулся. Он уже не смотрел как людоед в глаза Аулису, не хватал его за волосы. Вероятно, полицейского охладила безупречная по африканским меркам характеристика молодого человека. Тем не менее паспорт полицейский оставил себе.

– В аэропорту получишь, – буркнул он, заталкивая документ в пропотевший до сырости нагрудный карман.

Аулис мысленно поклялся, что не встанет с кресла до самого прилета в Норт-Фруди, пусть даже его мочевой пузырь лопнет. Он снова прилип к иллюминатору, ожидая того момента, когда крыло самолета, подобно ножу, вонзится в комковатое облако. И тут вдруг гул двигателей перешел на октаву ниже, стал басовитым и шипящим, а минутой позже из задней кромки крыла стал выдвигаться похожий на язык закрылок. Стандартный пассажир не придал бы этим трансформациям никакого значения – мало ли что там мудреного происходит, главное, чтоб самолет не падал и не горел. Но Аулис не входил в число заурядных пассажиров. Он являл собой образец любящего небо молодого энтузиаста, за плечами которого осталась армейская служба в полку транспортной авиации, да несколько прыжков с парашютом, и даже десяток самостоятельных полетов на дельтаплане в спортивно-оздоровительном центре «Ариэль». И этих азов авиационных знаний ему оказалось достаточно, чтобы сделать вывод: с самолетом происходит нечто из ряда вон выходящее. Точнее говоря, самолет резко сбрасывал скорость, но при этом даже не думал идти на снижение.

«Первый раз вижу, чтобы закрылки выпускали на такой большой высоте», – подумал Аулис и, успокаивая себя, быстренько состряпал псевдонаучный вывод, что пилоты решили вонзиться в облако на маленькой скорости, чтобы избежать излишнего обледенения.

Тут в салон с подносом вошла Стюардесса. Аулис хотел притвориться спящим, но не успел. Пришлось улыбнуться девушке. Она тоже улыбнулась в ответ. Аулис смотрел на ее лицо, словно на дисплей с информацией о техническом состоянии самолета. Все в порядке, можно успокоиться. Шоколадная девушка в облитой фантой блузке была не просто спокойной и безмятежной. Она была угомонившейся, сытой, индифферентной, как престарелая пантера, которой сделали укол со снотворным. Ее сонные глазки обволакивал мед уверенности в завтрашнем дне. «Была б нештатная ситуация, – подумал Аулис, – она бы скакала по салону с вытаращенными глазами».

Стюардесса чмокнула губками, словно хотела сказать Аулису, что она все помнит и по-прежнему находится под впечатлением, и пошла в хвост самолета, оставив за собой запах подгоревшего кофе. Минуту спустя вернулась.

– Кофе? – игриво предложила она и протянула Аулису поднос.

Он взял маленький пластиковый стаканчик и помешал сахар ложечкой, похожей на зубочистку.

– А ты? – спросил Аулис, поднося стаканчик к губам.

– Я уже три чашки выпила, – ответила Стюардесса, присаживаясь на плоский баул у ног Аулиса, словно обласканная собачка. – Все равно засыпаю. Так покойно и сладко на душе…

– Не выспалась ночью?

– Ночью мы с мужем гуляли на свадьбе моей подруги. Пили до четырех утра… Потом подали жареную зебру. Опио упал под стол…

«Ни хрена себе! От командира перегаром разит, второй пилот всю ночь на свадьбе гулял», – подумал Аулис и снова глянул через иллюминатор на распушившееся крыло. Он подумал, а нет ли причинно-следственной связи между состоянием пилотов и нечаянно выпущенным закрылком.

– Это у вас такая семейная традиция – гулять всю ночь перед рейсом? – пошутил Аулис.

5
{"b":"182496","o":1}