Савенков специально не торопил события. Он предложил первым отчитаться Крылову.

Олегу хватило одной минуты. Он сообщил, что дом Собакиных в Малаховке стоит, что его обыскивали чекисты, но собачек Фаберже не нашли. В последние годы владельцем «усадьбы» был сын купца – академик Трофим Степанович Собакин. А неделю назад старый ученый умер. И не здесь в Малаховке, а на своей квартире, в престижном доме на площади Гагарина.

– Вот и весь доклад, Игорь Михайлович. Завтра поеду в Академию наук. Узнаю про родственников академика. Попробую проникнуть в его квартиру.

– Что значит «проникнуть»? Авантюры мне не нужны! Не делай глупостей, Крылов.

– Не буду! Я имел в виду посетить квартиру покойного вместе со следователем или с детьми академика, если таковые есть. Миша Марфин смотрел на докладчика с сожалением. Он, как поклонник Интернета, не мог терпеть бесполезной беготни оперативников. Зачем добывать информацию долго, когда это можно сделать быстро?

И Михаил решил вклиниться в разговор.

– Простите, Игорь Михайлович, но я хотел сообщить Крылову, что дети у академика Собакина есть! Их двое – сын Иосиф и дочь Софья.

– Откуда знаешь?

– Я не одессит, но отвечу вопросом на вопрос. А ты, Олег, в каком веке живешь? В двадцатом? А я в двадцать первом! Мне достаточно включить компьютер, выйти в Интернет, набрать слово и нажать клавишу на мышке. Вот держи адреса детей. Иосиф Трофимович пятидесятого года и Софья пятьдесят восьмого. Все жили рядом, но отдельно.

– Тогда так, Миша! Раз ты человек двадцать первого века, то скажи – а есть дети у детей академика?

– У Иосифа уже внуки есть. А Софья Трофимовна, по моим сведениям, старая дева. В ЗАГСе на нее чисто, фамилию она не меняла, к себе в квартиру никого не прописывала.

– Не совсем так, Миша. «Старая дева» – это такое, понимаешь, понятие…

Савенков, чувствуя, что совещание превращается в говорильню, встал и решительным жестом прекратил спор.

– Все, закрыли этот вопрос! Нам надо всем учиться у Марфина. Интернет – великая сила! Конечно, если очень надо куда-то поехать, то надо. А если не надо, то зачем?

Савенков замолчал, но красноречивыми жестами подтвердил, что действовать надо на современном уровне, совершенствуя стиль и методы работы.

Потом шеф перешел к самому главному на сегодняшний вечер – к заявлению Варвары.

– А теперь послушаем госпожу Галактионову! Собственно говоря, это Варвара нас здесь собрала. Она сказала, что у нее есть сенсация по делу Собакина. Прошу!

Варя встала и попыталась жестом усадить Савенкова.

– Вы садитесь. А я буду говорить стоя. Это действительно очень важно. Вот вы, Игорь Михайлович, вы верите в фатальные совпадения?

– В фатальные – не верю! А если вообще, то совпадения бывают. Только ты, Варвара, давай без предисловий. Самую суть излагай. Пришла и говори!

– Да, я самую суть скажу. Сегодня днем я встречалась с оперативником, прилетевшим из Парижа. Если совсем коротко, то мне может позвонить преступник, который был у антиквара Рыжова. Он попросит помочь ему в контрабанде.

– В какой контрабанде?

– Я должна помочь ему вывезти во Францию всю коллекцию собак Собакина.

Прямо в ходе совещания Савенков написал план мероприятий по поиску сокровищ Фаберже. Два раздела касались антиквара Рыжова. Возле них была пометка «Срочно».

И ответственных за эти пункты было двое – Марфин и Крылов. Они должны были посетить магазин «Эмират», установить скрытую камеру видео наблюдения и составить вместе с антикваром композиционный портрет – фоторобот человека, пришедшего с пуделем.

Все это ребята собирались сделать завтра утром. Но они опоздали!

Совещание в «Сове» еще шло, когда Захар Ильич Рыжов начал готовить свой магазин к закрытию.

За весь день он продал всего три вещи. Но это было днем. А к вечеру переулок вообще вымер. Где-то в ста метрах на карнавальном Арбате гуляли толпы. Но никто не хотел сворачивать с магистрального пути! Все упорно шли от бульвара к Садовому кольцу или, наоборот – от Смоленской площади к Кремлю.

Антиквар позвонил жене и намекнул, что сегодня есть шанс поужинать не дома, а в маленьком ресторанчике на Якиманке. Эмма Исааковна и сама готовила отлично, но тут дело не в еде, а в особой атмосфере. Когда проводишь вечер в шикарном заведении, то чувствуешь, что жизнь удалась.

Предложение мужа не было для нее сюрпризом. Она уже была одета и ждала сигнала. Оставалось только закрыть квартиру и спуститься вниз.

А Рыжов начал прятать в сейф золото и разные дорогие мелочи.

И тут вошел он!

Антиквар обернулся на звон колокольчика и сразу его узнал. Это был тот незнакомец, который приходил с пуделем. Одежда у этого была другая, появились пышные усы с бородой, другие очки, другой парик.

Все другое! Но это был он.

По глазам незнакомца Захар Ильич понял, что гость настроен решительно. И понятно! Антиквар – лишний свидетель. Таких обычно убирают в первую очередь.

Посетитель был в зимних кожаных перчатках. Это еще больше испугало Рыжова. Он попятился в угол, нащупывая на полках какое-нибудь оружие для обороны. Но под руку попадались лишь вазы и другие фарфоровые изделия. Некоторые из них начали падать на пол, издавая мелодичный звон и разбрасывая осколки.

Когда антиквар уперся спиной в стену, посетитель вытащил молоток и замахнулся.

Было видно, что оба соперника не были профессионалами в таких делах. Жертва чуть отклонилась, а у нападавшего дрогнула рука. Короче – удар не достиг черепа. Он прошел по касательной, разбив бровь и порвав ухо. Крови много, но клиент был пока жив и оставался в здравом уме и сносной памяти.

Противники на три секунды замерли. Они грозно смотрели друг на друга и нервно дышали.

Потом вдруг антиквар вскрикнул, взмахнул рукой и посмотрел куда-то вдаль, далеко за спину нападавшего.

Лохматый гость еще раз взмахнул молотком, но как-то вяло и неуверенно. Взгляд раненого антиквара четко говорил, что где-то у двери есть еще человек.

Незнакомец резко обернулся и, как оказалось, вовремя, прямо за ним стояла женщина с перекошенным лицом. Она пыталась снять со стены алебарду – увесистый топорик времен Ивана Грозного. Еще секунда, и гость получил бы удар под ребро.

Он бросил молоток, ударил ногой Рыжова и рванулся к выходу, отпихивая Эмму Исааковну. Но та вцепилась в него, пытаясь дотянуться до лица.

После легкой потасовки нападавший убежал. Он не был спортсменом, но был моложе Эммы Исааковны и сильнее ее.

Госпожа Рыжова подползла к мужу:

– Захар, ты еще живой? Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Только я волнуюсь – почему этот тип с пуделем опять к нам пришел?

– Не волнуйся, Захар, больше он не придет. Он меня испугался.

– Согласен, Эмма. Я – единственный, кто тебя не боится! Послушай, родная, позвони Варваре. Пусть она уже приведет сюда своих сыщиков.

Эмма Исааковна дотянулась до телефона и набрала номер.

– Это Варвара? Так вот слушай! Все случилось, как я и думала. Бандит пришел еще раз, но уже без собачки. Вместо пуделя у него был молоток. Он пришел и почти убил моего мужа. Нет, не надо никакой полиции! Захар не хочет. Конечно, он живой! Но вся голова разбита вдребезги! Приезжай! Я оторвала у бандита часть тела. Нет, не эту! У меня в руках его усы!

Улица Шаболовка, это не центр Москвы, но и не задворки. Иосиф Собакин жил в старом доме, в квартире, которую когда-то получил его отец – тогда еще профессор Трофим Собакин.

Когда отец стал академиком, он переехал в новый дом на площади Гагарина, а эта квартира в кирпичной пятиэтажке осталась его детям – Иосифу и Софье.

Потом, уже в начале перестройки Софья собралась выйти замуж. И академик Собакин выбил для любимой дочки квартирку на Донской улице. Но со свадьбой что-то не сложилось, и обиженная на всех мужчин Софья Трофимовна стала жить одна, изредка навещая отца и брата. Оба жили близко от нее – десять минут пешком.