— Огурцы мелко резать.
— Ох, и достанется же кому-то… сокровище, — оскалился наглец. — Ладно, по дороге заскочу в ресторанчик. Так что, ждите назад с едой, — и быстро вышел из гостиной…
— Уф-ф… — тоскливо скривившись, проводила я его глазами. Потом взглянула на Ника, занятого созерцательным растиранием лба. — Как твоя нога?
— Что? — прищурился он. — Хо-рошо. А после ванны, думаю, будет еще лучше.
— Ага… Пополнишься из родной стихии…
— Агата?
— Да?
— Ладно.
— Что, «ладно»?
— Пошли, только быстро. Но, я сначала защиту на дом повешу, и обувь нормальную себе навещаю.
— Ник, куда «пошли»? — открыла я рот.
— Как это, «куда»? — подскочил он со ступеней. — Ты ведь, когда про здоровье мое спрашивала, своих родителей имела в виду? Смогу ли я тебя к ним подвалом?
— Нет, конечно, — благородно опешила я. — Хотя, если ты сам предлагаешь.
— Только быстро.
— Конечно, Ник, обещаю: обернемся туда-обратно к родителям очень-очень быстро…
Вот за что я их люблю? Своих родителей?.. Это, понятно. Хотя, бывают такие моменты, когда «любить» их лучше на расстоянии. Ибо могут и…
— Але о-оп!
— А-а!
— Агата!
Мой смелый (а что уж после береднянских упырей и алантских демонов?) поступок, точнее, прыжок, подбросил родителей на постели и накрыл меня саму с двух сторон одеялом.
— Агата, доча… ты где? — высвободила меня из «плена» мама. — Ах, ты ж…
— Как же я вас люблю. Привет.
Папа одернул на животе пижаму и протер глаза:
— Агата, ты откуда?
— Людвиг, тебя только этот вопрос сейчас волнует? А то, что она опять…
— Мама! Мне некогда, — развернувшись, села я между ними. — Мне очень сильно некогда. И я — из дома Глеба Анчарова. А теперь обратно туда и к вам только лишь на минутку.
— О-ох.
— Мама, пожалуйста. Тем более, на этот раз я ведь не долго «болталась». У вас возле кровати даже ведра с успокоительным нет.
— Однако, дочь, — сдвинул брови родитель, — могла б и предупредить. Тем более, ты ж в отпуске.
— Ага. В отпуске она. Смотри, как исхудала и обремкалась. Позорище. И опять одна носилась по весям? И Гортензию в свои дела втянула. Она потом полдня в Прокурате вашем проторчала, а остальные полдня я ее чаем с хмелем у нас дома отпаивала. Агата?!
— Да не одна я, — скрестив руки на груди, буркнула я.
— А с кем?
— О-ох. Ник?!
И вот как же я их удивила… Мужчина, застыв в двери спальни, неуверенно запустил в волосы пятерню:
— Здравствуйте, госпожа Катаржина и господин Людвиг.
— О-о-о…
— А вот на меня у тебя больше слов было, мама. И мы уже уходим.
— Как это, «уходим»? Да хоть чаем-то?
— Агата, Николас, погодите, — спустил папа ноги на ковер. — Так нельзя.
— Конечно, нельзя. Являются ночью, всего минутку…
— Три с половиной.
— Да хоть десять, доча. А без чая и разговора нормального мы вас не отпустим. Людвиг?
— Дорогая, я уже халат надеваю. Николас, пойдем в гостиную. Там у меня еще с Купальника осталось и мы сейчас…
Мы с Ником лишь обменялись обреченными взглядами…
А всего-то через час с чаем и «нормальным» разговором было покончено. Да и второе, честно сказать, не получилось. Наши односложные ответы и мучительные вздохи оставили в родительских душах (и на физиономиях) еще больше вопросов. И, в конце концов, нас с Ником отпустили восвояси. Однако из подвала мы вынырнули совсем не в знакомой гостиной:
— Не поняла.
— Давай еще пять минут воздухом столичным подышим? — невинно огласились мне.
— Возле «Бесхвостого дракона»? И когда это здешний воздух стал настолько приятен? — с прищуром обозрела я узкую тихую улочку и остановила взгляд на подсвеченной фонарем морде дракона.
— Хорошо… Разговор есть. По делу, — пнув камушек, сунул руки в карманы Ник. — Что ты думаешь о местоположении демона?
— Я?.. — спешно почесала я лоб. — О-о… Да где угодно он может быть. И просто так его не вычислить.
— А слова твоего начальника? Насчет его идеи?
— Это тоже может подразумевать под собой, все, что угодно. Хотя… — открыв рот, уставилась я на Ника.
— Угу. Купол гасит излишки, уходящие вверх.
— А те, что… Под землей?
— А что здесь под землей? — уперся взглядом в мостовую мужчина. — Давай вспоминать… Есть такое понятие у археологов. Не то «привязка к местности», не то «зависимость от местности». И оно означает…
— Строиться всегда на одном и том же месте.
— Точно. Только, если еще точнее: друг на друге. Здесь ведь раньше, на этом холме, был старый город Идрия. Помнишь из курса истории? Рядом с глиняным карьером. Потом он зачах. А много лет спустя сюда перенесли столицу.
— Из-за купола вокруг алантской двери.
— Угу. А до Идрии? — наморщил лоб Ник.
— До нее?.. Возможно, тоже что-то было. Но, там только…
— Агата, постой, — ухватил он меня за руку.
— Что?
— Охрана на доме Глеба сработала.
— Тысь моя майка. А может, он сам уже…
— Нет, не может, — чертя в воздухе знак, рванул меня мужчина за собой.
Все, что произошло дальше, пронеслось так стремительно, что уместилось, наверное, в пару сердечных ударов. Б-бух — и мы вылетаем из подвала в гостиную. Второй б-бух — по-прежнему сцепленными, проваливаемся вниз, в раззявленное жерло земли. Я лишь успеваю сообразить что то был портал, в который мы с Ником как раз угодили. А кто по нему за секунду до нас…
— О-ой! — и оказываюсь распластанной на чем-то каменно-холодном в полной темноте.
— Агата? — Ник дернул меня за руку. Голос его прозвучал гулко и одновременно глухо. Будто мы в большом погребе. — Ты как?
— Нормально. А ты?
— Аналогично.
— Ага… Бес знает что, — попыталась я сесть и прислушаться, выпустив мужскую ладонь.
Тихо. Очень тихо. Воздух — спертый. Точно, погреб. И лишь наверху, высоко и тоже едва слышно шумит… вода?
— Кхе-кхе! — незнакомым мужским голосом.
И в следующую секунду вокруг нас начали один за другим вспыхивать факелы на высоких подножках, выдергивая из темноты окружающее пространство. Больше десятка огней осветили зал с высокими стелами вдоль стен, обозначив и наше место приземления — круглый постамент диаметром ярдов в пять. Последний же факел загорелся в аккурат напротив стоящего мужчины. С длинными, зачесанными назад темными волосами и в белой тоге до пят. Мужчина удовлетворенно склонился в поклоне и сделал шаг в сторону, открыв нам привязанного к стеле…
— Ванн!
— Агата, Николас, — улыбка Святого вышла кривой. — Не скажу, что рад этой встрече, хотя вам я рад всегда.
— Я тоже присоединяюсь, — огласился вполне дружелюбно незнакомец. Хотя, почему «незнакомец»?
— Велиар.
— О, милая дева, это имя я не очень люблю. Мне больше нравится Агриэль. В память о бывшем доме на небесах. Но, можете звать и так. Сути это не меняет.
— И в чем у нас «суть»? — встав на ноги, поддернул Ник и меня.
— Суть? — внимательно посмотрел на него демон. — Суть состоит в том, что мне скучно здесь. Весьма скучно. Основное действо начнется лишь завтра и, кстати, благодаря вам троим. Скандальчик с сопредельным государством Джингар. Его, к сожалению, уладить не удастся… мирным путем. Вот тогда и повеселимся. А теперь, — и обернулся к Ванну. — Ну что, коллега, любитель чужих слабостей, последнее для вас выступление. Но, вы — лишь зритель на нем. Выступают другие.
— И кто же?
— Вы, милая дева, и ваш вероломный возлюбленный.
— Что это значит? — нахмурил лоб Ник.
Велиар театрально развел в стороны руки:
— Назидательная драма «Любовь и пороки» или «Как глупо полагаться на чужое великодушие».
— Я ни в чем участвовать не собираюсь.
— О-о, а вот это опрометчиво и тщетно, — скривился демон, глядя на нашу с Ником попытку сотворить заряды. — Здесь вы бессильны. И если будете упорствовать, то единственное, чего добьетесь, преждевременной смерти своего небесного друга. Так ведь?! — и задрал голову вверх к стеле с Ванном. Серый толстый сгусток, похожий на змею, обвитый вокруг нее, плавно заскользил вниз и замер в дюйме от макушки привязанного. Тот, поборов гримасу боли, лишь вдохнул и закрыл глаза. Не проронив ни слова. — Ну, так что? Выступать будем?.. — сгусток дернулся и серым туманом обволок Святую голову. Ванн скривился сквозь него, не открывая глаз. — Я еще раз спрашиваю?
