Шихна потряс воздетой рукой:
- Его рассказ возмутил старейшин! Они требуют для тебя примерного наказания!
И махнул страже:
- В тюрьму его! К остальным.
Под торопливыми шагами зачавкала грязь.
- Ты можешь делать со мной все, что хочешь, - быстро сказал Тарег. - Я виноват - я и отвечу. Но лаонцы...
- Да чего ты уперся? Сначала тебя казнят, потом их, или наоборот, сначала их, потом тебя - какая разница?! - в голосе Амра аль-Азима звучало искреннее возмущение. - Давайте, отвязывайте это бедствие из бедствий - и в подвал...
- Они попали в беду из-за меня, это ляжет на меня позором! Я буду опозорен даже после смерти!
Высокопарная речь Тарега оборвалась: отвязывавшие его от коновязи люди отпустили руки, и нерегиль обвалился носом в грязь. Тарега тут же подхватили и потащили, а он отплевывался и упирался:
- Если на них нет вины, ты должен их отпустить!
- Не морочь мне голову, - очень устало отозвался Амр аль-Азим. - В бедуинских стойбищах невиновных не бывает. Они все виновны - ибо все преступники. Воры. Бандиты. Отступники. Все виновны. Поголовно. И твои лаонцы тоже. Отправишься на площадь через неделю.
- Через неделю здесь не будет площади!
В его голосе, видно, послышалось столько злорадства, что собравшийся было уходить шихна повернул чубатую голову. Посмотрел-посмотрел и развернулся целиком. И очень мрачно полюбопытствовал:
- Нарываешься? Хочешь, чтоб тебе язык откромсали? Мы можем...
- Сюда идут карматы. А у тебя нет даже городской стены. И в предместьях больше кутрубов, чем крыс, - Тарег смаковал каждую фразу, наслаждаясь запахом растущего в людях страха.
- Врешь, - прищурил свои джунгарские глазки шихна.
Тарег плюнул ему под ноги.
- Врешь! - Амр аль-Азим начинал злиться не на шутку. - Откуда тебе известно про кутрубов? Они выходят только ночью! Ты что, ночевал, что ли, в предместье? А? Хочешь, чтоб я поверил? Нашел дурака!
- Не смей обвинять меня во лжи! - рявкнул Тарег и как следует дернулся.
Дернулся он так хорошо, что сумел завалиться в грязь сам и утянуть за собой одного из конвойных.
После недолгой свалки порядок восстановился: шихна дул на костяшки пальцев - от злости он ударил неудачно и все себе отшиб, Тарег сплевывал с десен свежую кровь, а стражники ругались так, что степные боги краснели и отворачивались.
- Так, - твердо сказал Амр аль-Азим и перестал дуть на пальцы. - Я все понял. В подвал ему не надо. Ему надо на площадь. Ткнете копьем давешнего толстопузого, хватит с него, на столб подвесите этого. Все! Исполняйте!..
- Хрена!.. Лучше отрезать еще пару языков - от этого городская стена починится сама собою!!!.. - верещание ничего не меняло, но не молчать же ему было, в самом-то деле. - Ты бы еще себе голову в жопу засунул - меньше б увидел и еще меньше беспокоился, ты, позор степных предков!!..
Шихна замахнулся, посмотрел на ушибленную ладонь - и, зло сплюнув, развернулся и пошел прочь.
Стражники, не размениваясь на пинки, быстро волокли Тарега со двора.
Властный окрик нагнал их по полпути к воротам. Поскольку приказывал не шихна, а кто-то другой, Тарег из любопытства прекратил орать. Даже упираться перестал, так что отволокли его назад невероятно быстро.
- Тьфу на тебя, сволочь, - устало пробормотал Амр аль-Азим.
И, недовольно морщась, покосился на человека, окликнувшего стражников. Человек стоял прямо за плечом шихны. На нем были надеты серый халат-рида и неприметная внешность агента барида. Айн стоял с безобидным лицом и улыбался.
Амр аль-Азим покосился снова. Теперь его лицо напоминало лицо человека, ошибшегося кувшином и глотнувшего уксуса. Наконец, шихна показал на любопытно шевелящего ушами Тарега и разродился приказом:
- Держите его крепче, щас допрашивать будут.
Человек в сером халате улыбнулся и что-то шепнул Амр аль-Азиму на мокрое желтое ухо. Шихна наморщился еще сильнее:
- Двое - на площадь. Снимете со столба рыжего и притащите сюда.
Агент барида заулыбался во весь рот и шагнул к Тарегу. Властно взялся за скулы, поднял ему лицо и, хмурясь, повернул сначала в одну сторону, потом в другую.
Потом опять мурлыкнул что-то Амр аль-Азиму. Шихну перекосило окончательно.
- Бабу тоже снимите, - буркнул он стражникам и начал багроветь.
И, не выдержав, прошипел агенту, который все еще вдумчиво жевал губами и рассматривал разбитую Тарегову рожу:
- А баба-то как вам может пригодиться? Она что, сумеречник мужского пола?!.. Чернявый, светлоглазый и до кучи наделенный невероятной волшебной силой?!
- Она может что-то знать, - улыбнулся шихне человек в сером халате.
Железные пальцы отпустили скулы, Тарег выдохнул.
- А он? - желтый палец в перчатке уперся ему в переносицу. - Что может знать эта помойная собака о нерегиле халифа Аммара? А?!..
Шихна чуть наклонился к Тарегу и прошипел:
- Ну? - Амр аль-Азим раздувал свой плоский джунгарский нос и скалил крепкие желтые зубы. - Вот этот важный господин желает знать: не слыхал ли ты, часом, о великом воине, который одним пальцем обрушивает в пыль города? А?! Может, случайно встречались в пустыне, а? Ну? Чего молчишь? Слышь, чо спрашиваю?! Великий воитель, рукой махнет - крепости как не бывало! А?
- Таких не видел, - прищурился Тарег.
Шихна выпрямился, сплюнул и затопал по грязи прочь, ругаясь и крутя чубатой башкой:
- Нерегиль халифа Аммара, а? Нерегиль халифа Аммара, как же...
Серый аккуратно присел на каменную ступень лестницы и терпеливо подождал, пока Тарега подтащат поближе. И с улыбкой сказал:
- Вам несказанно повезло, мой сумеречный друг. Сегодня, на вашу удачу, вышел приказ: отложить казнь всех маджус до приезда начальства. Вас допросят, почтеннейший, и вы расскажете все, что знаете. Вы уже поняли о чем, да?
Тарег молча кивнул.
- Ну и вот и замечательно. А вот что будет потом... - человек в сером халате пощипал узкую бородку и вздохнул: - Одному Всевышнему ведомо, что будет потом, почтеннейший. Не упускайте удачу, мой сумеречный друг, не упускайте ее, судьба так переменчива...
- Ваше начальство застанет здесь пепелище, - устало сказал Тарег и неловко потерся щекой о плечо.
В ответ стражники на всякий случай встряхнули и перехватили его покрепче.
- Как вы выжили ночью в предместье? - все с той же спокойной улыбкой поинтересовался агент.
- Кутрубам не нравится, как я разговариваю, - попытался пожать плечами нерегиль.
- Впервые слышу, чтобы звук сумеречного голоса отпугивал чудищ, - улыбка человека в сером стала холодной.
- Вам придется поверить мне на слово.
Веки слипались, мокрая стынь морозила ступни и ладони.
- Численность карматского отряда?
- А?
- Я сказал, наставьте уши, мой сумеречный друг. Вам известна численность карматского отряда?
- Несколько тысяч.
- Две тысячи? Три? Пять? - удивительно, какой терпеливый ему попался агент.
- Салуги плохо считают, - устало попытался объяснить Тарег. - И не отличают обслугу от воинов.
Он не стал рассказывать, как псина глумливо дышала ему в ухо - запугивая, подпихивая второму зрению видения разоренных вилаятов. Оплывшие стены глинобитных домишек, пересохшие арыки, трупы в стерне. Они прямо как ты в Хорасане, скалилась салуга. Сюда идут тысячи врагов, нерегиль, тысячи! Они такие забавники - прямо как ты. Любят травить людей волками. Только ты уже не охотник, правда? Ну что, нравится быть дичью, а, нерегиль?
Как ни странно, человек в сером халате согласно кивнул.
- Вы мне верите? - вяло удивился Тарег.
- Верю ли я, что гончие Хозяйки чувствуют себя в Медине как дома? Или вы хотите знать, верю ли я, что Хозяйка и ее сестра отнюдь не рады гостям из аль-Ахсы?
