– Значит, за друга все-таки обиделся? – понимающе покивал Саша и отвернулся. – Я так и думал. Зря, я же не со зла. А относительно мерзлых… по-моему, ты бредишь. Тебе бы отдохнуть не мешало. Хочешь, я вместо тебя подежурю сейчас?

– Да нет, спасибо, – ошарашенный таким неожиданным поворотом событий, очнулся Андрей. – Я в норме.

– Ладно. – Саша поднялся на ноги, расправил плечи, похрустел шеей. – Тогда я пойду, как говорил Бешеный, костыли отброшу. Через три часа на смену. Не скучай здесь.

– Постараюсь, – прозвучало ему в ответ.

Становилось жарче. Стрелки на древних Андреевых часах – бабушкином подарке – указывали только на полдесятого, но снаружи уже здорово поджаривало, воздух становился спертым, влажным, с привкусом плавящейся канифоли – включился в работу криокупол.

Криокупол имел удачную конструкцию, он полностью накрывал и сами машины, выстраиваемые в форме прямоугольной коробки, и пространство внутри нее, предназначенное для людей. Эдакий зонт посреди пустыни, защищающий от немилосердно палящего солнца.

Снаружи машины обкладывались дополнительными металлоасбестовыми щитами, ко всему прочему, они не позволяли спасающимся от дневного пекла существам прорваться внутрь коробки под днищами машин и прицепов.

Стопроцентной защиты криокупол не гарантировал, мог в каком-то месте и прорваться, как сказали бы ученые, не выдержав сумасшедшего потока частиц энергии, что ниспосылало на него небесное светило. К тому же все зависело от места для стоянки. Если июльским утром вовремя не отыскать какой-нибудь тенистый уголок, до трех пополудни можно было задохнуться и под куполом…

Андрей расстегнул две верхние пуговицы и поднялся со ступени трапа, когда дверь «Форта» в дальнем конце отворилась и в проеме показалась знакомая лысая голова. Стахов Илья Никитич. Покачиваясь, он спустился по трапу на землю, достал из кармана очередную самокрутку и чиркнул спичкой об воротник. Не спеша раскурил ее, смакуя первые, самые лакомые затяжки. За ним из базы вышли еще несколько человек, спустились вниз, сгруппировались возле Тюремщика, продолжая о чем-то тихо беседовать. Предпоследним совещание покинул Крысолов, а за ним – о боже, у Андрея чуть челюсть не отвисла – грациозно выпорхнула девушка. Невысокая, но до одурения красивая, на вид лет восемнадцати-двадцати, с короткой черной стрижкой и непривычно темным оттенком кожи, как у тех девушек в купальниках на обложке календаря, нежащихся в солнечных лучах на фоне набегающих морских волн. Возможно, оттого ей так шел этот черный комбинезон, подчеркивающий налитые упругостью полушария груди и стройную фигуру? А возможно, и потому, что расстегнутые верхние пуговицы и закатанные до колен штанины придавали ее образу такую бурлящую сексуальность, что Андрей едва удержался на месте, чтобы не подойти и не посмотреть на нее вблизи, а при возможности и прикоснуться к этому необыкновенного цвета телу.

– Чего уставился? – знакомый голос мгновенно вывел его из состояния нирваны.

– Илья Никитич, извините, я…

– Я вижу. Попроще лицо сделай и не пялься на нее так, будто призрак увидел, она этого не любит.

– А кто это?

Стахов помолчал, безразлично окинул взглядом продолжающий спор военный ареопаг и снова затянулся. Он курил постоянно, был закоренелым курильщиком, наверное, лет с семи, но, как ни странно, никогда не кашлял, хотя пальцы и ногти на руках уже из пожелтевших давно превратились в коричневые, а были бы на голове волосы – независимо от цвета к сему времени стали бы как стог сена.

– Юля, – ответил он, спустя длившуюся для Андрея вечность минуту.

– Юля, – повторил Андрей, не замечая, как его лицо расползается в глупой улыбке. – А кто она?

– Девушка, не видишь, что ли?

– Я понял, что девушка. Но откуда она взялась здесь? Я никогда раньше ее не видел.

Минуту спустя пространство внутри «коробки» опустело. Люди, словно испугавшиеся солнечного света насекомые, скрылись внутри машин, а вместе с ними, будто растаяв в воздухе, исчезла и потрясшая Андрея девушка. Он не знал, в какой именно отсек «Форта» она вошла, ему достаточно было смотреть на то место, где она только что стояла, поглощая глазами вылепленный воображением ее силуэт.

– Ты многого еще не видел. Но это же не означает, что этого не было. – Стахов прошелся взад-вперед, то приседая, то, наоборот, вытягивая шею, как жираф, и крутя головой во все стороны. Андрей понимал, что ему следует заняться тем же, а именно проверкой герметизации купола в местах его крепления к машинам, но его взгляд словно расфокусировался, стал каким-то отвлеченным, мечтательным и настолько влюбленным, что даже Стахов не стал ничего говорить.

Кто знает, возможно, он вспомнил себя в таком же возрасте, когда впервые увидел в школе чудесную девушку по имени Ольга, после сыгравшую в его жизни важнейшую роль и не давшую ему умереть в то время, когда он желал этого превыше всего. А возможно, знал, что больше такой возможности у парня не будет, так пускай помечтает вдоволь хоть сейчас.

И определенно в чем-то был прав.

– Товарищ командир батальона, – поднял на Стахова глаза Андрей, лениво перемешивая ложкой в армейском котелке пахнущее размокшей древесиной варево, – можно вам задать вопрос?

– Андрей, кончай ты паясничать, – скорчил кислую гримасу Стахов. – Какой я тебе командир батальона? Где ты его видишь, батальон этот?

– Простите, – втянул шею тот и извинительно улыбнулся, – по старой привычке.

– Здесь мы все на одной должности, Андрей, – напомнил Стахов, облизнув губы. – Сборище смертничков.

Он отложил в сторону пустой котелок, затем, немного повозившись, достал из своего вещмешка алюминиевую кружку, бросил туда щепотку сушеной травы из бумажного свертка, похожего на тот, в котором он хранил табак для своих самокруток, и залил в нее кипятка.

– Чай пить будешь?

Андрей покачал головой. В такую жару о горячем чае ему думать совсем не хотелось.

– И напрасно. – Илья Никитич поднес кружку к губам и легонько подул на парящую жидкость. – Это специальный сбор трав, помогает лучше перенести жару. Таки не хочешь?

– Нет, спасибо.

– Послушай, – Илья Никитич отставил кружку на круглый раскладной столик, – я уже говорил, мы здесь все наравне, между нами теперь нет старшего и младшего по званию, окромя, естественно, Кирилла и старших по борту… хотя эти так, для галочки. То есть я хочу тебе сказать, что не обязательно каждый раз спрашивать, можно ли задать вопрос, потому что – конечно, в чем проблема? Валяй, но ты ведь умный парень, Андрюша, и должен знать, что есть много вещей, о которых мы с тобой никогда не сможем поговорить по душам. Как друг с другом. Ты меня понимаешь?

Пялясь в котелок с остывающей жижей, Андрей все не мог переварить услышанное. Неужели Стахов умеет говорить? Ведь на заставе тот всегда словно играл в молчанку, только необходимые команды изредка слетали с его уст. Такая открытость не могла не радовать Андрея, враз почувствовавшего себя на короткой ноге с бывшим комбатом.

– Так что ты хотел спросить-то?

– А… так какой дорогой решили ехать? Узкой или мастиралью? – наконец определился с вопросом Андрей.

– Магистралью, – поправил Стахов. – Решили, что магистралью, хотя мне эта затея не очень-то по душе. – Он поднес кружку к губам и немного отпил своего чудотворного чая. – Они думают, что так будет быстрее. А по мне, куда ни поедешь, везде весело будет. Хоть по магистрали, хоть по проселочной.

Наступила пауза. Стахов хлебал свой чай, а Андрей в уме материл себя за то, что из множества вопросов, что одолевали его почти всю сознательную жизнь, он не может вспомнить ничего достойного. О чем же спросить? Об Укрытии? Что именно? Ворошить историю? Так наслышан вроде бы. Слухов предостаточно, причем в желании приврать многие рассказчики преуспевали настолько, что иногда невозможно было отделить правду от выдумки. Так о чем же спросить? Может, о нем самом, о Стахове? Да, есть несколько интересных моментов, но спрашивать о них сразу в лоб как-то тупо. О других сталкерах? О ком, например? О Крысолове?