Приезжает в родную деревню разудалый морячок, на побывку к родителям. Отец не понаслышке знает, что такое военная служба, и пристает к сыну с расспросами о порядках на флоте. Что да как, почему так, а не по-другому? Обычному сухопутному человеку, не видавшему морей-океанов, словами объяснять специфику морской службы очень сложно. То же самое, что, например, иностранцу объяснять про русскую душу, которая, как известно — сплошные потемки. Так и мы, моряки, со своими флотскими заморочками для гражданского человека весьма загадочны. Сын пускается в долгие объяснения, вконец запутывается и предлагает:

— Батя, ну что я тебе военно-морские порядки буду на пальцах показывать? Чтобы их познать, надо в них повариться. Поэтому, если хочешь, давай завтрашний день проживем по-флотски.

Заинтригованный отец, озадаченно почесав затылок, соглашается:

— Ладно, давай попробуем!

Младший братишка подпрыгивает от радости и хлопает в ладоши. Как же, завтра аж целый день он будет моряком.

Спозаранку, как водится, день начинается с утренней побудки личного состава:

— Экипаж! Подъем! — орет моряк.

Кряхтя и охая, ничего не соображая спросонья, отец поднимается с постели. Да и брат вначале ничего не соображает, чего тут орут, а поняв — радостно исполняет приказание. Тут же поступает новая команда:

— Для утренней пробежки выходи на улицу строиться!

После кросса босиком по чистой росе поступает команда к следующему утреннему моциону:

— Личному составу умываться, койки заправить!

Когда семья села завтракать, отец на правах главы потянулся к стакану с молоком. Но не тут-то было: как матрос-первогодок он получает от сына-годка строгое предупреждение:

— На флоте все, даже прием пищи начинается по команде, — и тут же сын рявкнул дальше: — Экипажу начать прием пищи!

После завтрака начинается нескучная «боевая подготовка экипажа». На дворе яркими красками изобилует лето, набирает обороты сенокосная страда. Семейный экипаж занимает места на корабле, то есть на телеге, согласно штатному расписанию, и почти трогается с места. Да не все так просто. Поступает команда произвести внешний осмотр, пока не осуществлено «проворачивание оружия и технических средств вручную», то есть, пока не проверена сбруя, не повернуты туда-сюда оглобли, не прокручены колеса, не может быть и речи о выходе «из базы». Только после проведения надлежащих мероприятий и после закрепления отсечного имущества (граблей, кос) обязательно по-штормовому (это значит, что все должно быть закреплено на случай сильной качки), телега «отдает концы» — отвязываются лейцы от забора. Прибыв на место, экипаж строится и, как положено, получает скучный, нудный и долгий инструктаж, типа:

— На грабли не наступать, косу в траве не бросать, под прямые солнечные лучи с непокрытой головой не высовываться... (батя, скрежеща зубами, чуть не бросается с кулаками на годка-командира).

После этого команде ставится боевая задача:

— Косить отсюда и до обеда...

После обеда, как положено, производится «адмиральский час», во время которого косари часок мирно покемарили на свежескошенном сене, а затем с новыми силами продолжили «боевую подготовку». Вечером поступает боевое распоряжение:

— Прекратить работы. Заправиться.

Личный состав от усталости чуть ли не падает на землю, однако команда «заправиться» не значит расслабиться:

— Экипажу для возвращения на базу в пешем порядке становись!

Отец:

— Так, может, поедем на телеге?

Сын:

— Поступила вводная: «лошадь пала».

Отец испуганно:

— Как, лошадь пала? Типун тебе на язык. Вот же она стоит, живая и веселая.

Сын отцу:

— Батя, ты что, забыл, это ж флотская организация. Если поступает вводная, значит, не по-настоящему, а понарошку. Но выполнять вводную обязаны все. Понял?

— Понял.

Звучит команда:

— Экипажу начать движение!

Только отошли от места, как поступает новая вводная:

— Вспышка справа!

Отец растеряно засуетился, пытаясь найти очаг возгорания:

— Што рабиць?

— Залечь на обочине слева от дороги.

С грехом пополам горе-экипаж залегает.

— Продолжить движение!

Только двинулись, снова вводная:

— Вспышка слева!

Теперь уже более организованно улеглись в придорожную канаву. Вот так с постоянными вводными, трудностями и препятствиями, с ног до головы вывалянные в пыли и грязи, в соответствии со всеми канонами боевой подготовки военно-морской обоз дотянулся до базы — хаты. Отец направляет коня в ворота. Рановато! На флоте так не бывает:

— Куда прешь? Ты что, от оперативного дежурного получил добро на вход в базу?

Отец растерянно:

— Какое нахрен добро?

— Гражданским лицам объясняю. Для входа в базу необходимо «добро», то бишь, разрешение. Понятно?

— Понятно. А что делать?

— Как что? Ложимся в дрейф. А еще лучше малым ходом тралим окрестности фарватера.

Военно-морской обоз, превратившийся в тральщика, нарезает круги вокруг хаты. Тралили акваторию у входа в базу, покуда не наткнулись на мину — коровью лепешку.

— Срочно приступить к разминированию!

Отец с недоумением:

— Не понял, коровья лепешка не опасна. Что с ней будем делать?

— Хороший боцман всегда найдет применение любой, даже бесполезной вещи.

— Эта лепешка только и годна для удобрения огорода.

— Видишь, батя, делаешь успехи — вникаешь в суть флотской жизни. Так как инициатива наказуема исполнением, то сам и разминируй.

После успешного разминирования отец схлопотал три наряда вне очереди, за то что спровоцировал команду: «Человек за бортом!».

Без команды спрыгнул... с телеги, вызвав при этом весь комплекс мероприятий по спасению человека на воде. Ох, и намаялась же спасательная партия, пока посуху из воды тащила утопающего. Справившись, продолжили траление. Прошло время, и на улицу, то есть на акваторию, спустились сумерки. И сын резюмировал:

— Видишь, батя, стемнело. Надо включать ходовые огни.

— Это как?

— Если у тебя на телеге нет фонаря, так закури хотя бы, чтобы не нарушать правила навигации.

— Закурить? — добро. А вот нафига эта нафигация нужна? Не пойму!

Обеспокоенная мать выскочила из дому, не понимая, что происходит, встревожено воскликнула:

— Ты что, старый дурень, совсем ополоумел, в ворота попасть не можешь? А ну, марш домой!

Сын отцу удовлетворенно:

— Вот видишь! «Добро» от оперативного дежурного получили. Направляй корабль (коня с телегой) к причалу (во двор), смотри только на волнолом (ворота) не наскочи. Видишь, зыбь пошла (мать ругается).

Бросив швартовый конец (кинув поводья) жене, мореманской походкой отец направился в дом. Ничего не понимающая мать, разозленная художествами мужа, выдохнула:

— Ах ты, пень старый. Я щас дам тебе конец... А ну распрягай. Коня — в стойло, телегу — в сарай, а сам с детьми — марш мыть руки и за стол!

Наконец усталые мужчины уселись за ужин. Довольный тем, что удалось продемонстрировать флотскую жизнь, сын спросил:

— Ну что, отец, понял, что такое флотская организация?

— Да, сынок, понял. Правда... Нам, селянам, лишняя морока без надобности. Деревенская жизнь простая, всякие вводные премудрости ни к чему. Если начнем жить по флотскому распорядку, то не только вас (армию и флот), но даже и себя прокормить не сможем. И еще. Вот придешь с флота, вернешься в семью, поступишь опять в мое распоряжение и под мою ответственность — во-от заживем! Все будут знать, что ты настоящий мужчина. Пустых слов не говоришь, понимаешь, что постоянно нужно заниматься полезным делом, а не впустую тратить время. Теперь точно знаю, что флот закаляет и воспитывает реальных мужиков.

Посвящение в подводники

На прочность корпуса подводный атомоход испытывался на максимальной рабочей глубине в 320 метров, предельно допустимой являлась глубина в 400 метров (различие составляет 20 %). Проверка корпуса на прочность происходит лишь дважды, на испытаниях и когда (не дай Бог!) лодка тонет... Мероприятие обеспечивали надводные корабли, охраняя водную акваторию и осуществляя связь с подводной лодкой. Понятно, что в случае бедствия, они вряд ли окажут нам, находящимся на глубине, экстренную помощь. Разумнее всего было надеяться только на себя. Поэтому внимательность, своевременные команды и слаженные действия каждого члена экипажа по их выполнению были чрезвычайно важны.