— А по-твоему, не существует мужчин, которые достойны называться отцами? Или ты озлоблена на весь мужской род?

— Я просто знакома с оборотной стороной этого явления. Нерадивые, эгоистичные мужчины не могут быть хорошими отцами, потому что сами не доросли до отцовства. Если мужчина физически способен стать отцом, это еще не значит, что психологически он готов к этому.

— Но согласись, что то же самое можно сказать и о матерях, — сдержанно заметил Грант.

Сьюзен не спорила. Она все еще не могла справиться со своими противоречивыми чувствами. В чем же она обвиняет Гранта? В том, что ей причинил зло другой мужчина? Или она просто реалистично смотрит на мир, исходя из собственного опыта? Сьюзен хотелось быть справедливой. Но еще больше хотелось, чтобы Грант обнял ее и сказал: все уладится, все будет хорошо.

Но он не сделал этого. Молча встал, взял пальто и ушел.

Вернувшись домой, Грант увидел, что автоответчик подает сигнал. Он нажал кнопку и стал слушать, одновременно развязывая галстук и расстегивая верхние пуговицы рубашки. Первым был голос сестры.

— Грант, это я. Нам необходимо как можно скорее поговорить. Не сможешь ли ты зайти сегодня вечером? Дело срочное.

Грант поморщился и, скомкав галстук, швырнул его на стол. Заявление миссис Каррудерс, похоже, дошло по назначению. Он поднял трубку, намереваясь позвонить Гретхен, но потом передумал: лучше защищаться лично, а не по телефону.

Но чего он не ожидал, так это своего поражения.

Сестра сидела на диване в халате и тапочках, сложив на груди руки и погрузившись в свои мысли. Услышав, как он вошел, Гретхен подняла синие глаза.

— Привет, брат. Пришел поблагодарить меня?

— Поблагодарить? За что? — Этого Грант не ожидал.

— За то, что уволила тебя. Все. Конец. Больше ты в центре не работаешь. Разве ты не рад?

— Не смешно, Грет.

— Конечно, нет. Я понимала, как тебе не хотелось отказываться от отпуска, чтобы выручить меня. Но что было делать, когда я действительно плохо себя чувствовала? Ну а теперь, когда мне лучше, я могу без проблем найти временного директора. Мать Рэндела оказала тебе огромную услугу, собрав подписи под этим дурацким заявлением. Теперь ты свободен. Можешь ехать в отпуск или вернуться к своей адвокатской практике. Здорово, да?

— Вот так все просто? Раз-два, и я уволен?

— Конечно. — Гретхен с любовью смотрела на брата. — Я ценю, что ты скрывал от меня, как неприятно тебе работать в яслях. Когда я снова обрела способность соображать, то поняла: ты, чтобы не волновать меня, притворялся, что счастлив иметь дело с детьми. Сейчас мне уже лучше, и я не буду больше тебя обременять своими проблемами.

— А что, если... мне это нравилось?

Гретхен махнула рукой и засмеялась:

— Ой, не смеши! Уж не хочешь ли сказать, что прекрасно справлялся с детьми? Что финансовые дела в ажуре? Что тебя обожает персонал?

— Но ведь это все правда.

— Да, знаю. Благодаря твоей сильной воле. Уж если ты захочешь чего-нибудь добиться, ты добьешься, несмотря ни на что. Ты отлично справился, Грант. Но твое время истекло.

Грант сел рядом.

— Не могу поверить, что ты способна так поступить со мной.

Гретхен смотрела на него с недоумением, не понимая, чем он так расстроен.

— В чем, собственно, дело? Я думала, ты будешь на седьмом небе от счастья, что тебя заменили.

— Еще неделю назад так, наверное, и было бы. Но сейчас...

— Что — сейчас? Ты чего-то недоговариваешь.

— Я привязался к этим забавным малышам. — Грант сказал это так, будто признавался в преступлении. — И сейчас не хочу уходить.

Гретхен смотрела на него, широко раскрыв от удивления глаза. Она прислонилась к спинке дивана.

— Операция, видно, подействовала мне на слух. Мне кажется, ты говорил...

— Говорил. Но по какой-то странной, диковинной, непонятной мне причине я вдруг обнаружил, что мне нравится работать в яслях. У меня никогда не было такого интересного, захватывающего дела. Сам себе удивляюсь, но я буду скучать по ребятишкам.

— Всего пару недель назад, когда я попросила выручить меня, ты заявил, что тебе невыносима сама мысль находиться рядом с этими крысятами. Кажется, ты так их назвал. — Гретхен лукаво сверкнула глазами и шутливо стукнула его по руке. — Вижу, не все еще для тебя потеряно.

— Я буду скучать по ним, — признался Грант. — Мне и в голову не приходило, как тосклива была моя жизнь, пока я не попал в ясли. Дети так жизнерадостны, непосредственны! Мне редко приходится сталкиваться по работе с такими светлыми людьми.

— Теперь понимаешь, почему я люблю свою работу? Надеюсь, я скоро вернусь туда, сначала хотя бы на неполный рабочий день.

— А меня, значит, выставили?

— Ты уйдешь, но тебя будут помнить. — Гретхен обняла брата. — И всегда можешь заходить к нам в гости.

Гранта не устраивало быть гостем. Он хотел быть частицей жизни этих детишек. А если говорить точнее, то частицей жизни Джейми Спенсера. Но надежды на это теперь оставалось мало.

Сьюзен предвидела, что утром, когда придется отвозить Джейми в ясли, она будет испытывать неловкость. Как ей теперь смотреть на Гранта после взаимных злых упреков? Она, разумеется, будет держаться официально. И Грант, она надеялась, тоже.

Однако приехав в ясли, Гранта она не увидела. Родителей в дверях встречала молодая темноволосая женщина с короткой стрижкой, в очках с металлической оправой. На ней было платье спортивного покроя. В руках она держала доску с зажимом.

— Здравствуйте, я — Джин Портер, профессиональная воспитательница. Буду замещать Гретхен до ее возвращения. — Она протянула Сьюзен руку, и та коротко ее пожала.

— А где Грант? — не удержалась от вопроса Сьюзен.

— Его нет, — дипломатично ответила воспитательница и наклонилась к Джейми. — А это у нас кто?

— Мой сын Джейми, — ответила Сьюзен.

Женщина взглянула на приколотый к доске список и кивнула.

— Ага! Вижу тебя. — И, обращаясь к Джейми, сладким голосом сказала: — Привет, Джейми. Скажи: здравствуйте, мисс Портер.

Джейми, ожидавший совсем другой встречи, заплакал и ухватился за юбку матери.

— Он поначалу всегда робок, — объяснила Сьюзен.

Джин Портер улыбнулась:

— Не волнуйтесь. К концу дня мы с Джейми станем друзьями.

У Сьюзен, однако, такой уверенности не было.

Воспитательница подозвала Кэсси. Та стала утешать Джейми.

— Грант? — спросил он, с мольбой глядя на Кэсси.

— Гранта сегодня нет, — сказала Кэсси, и Джейми заплакал еще громче. Потом поднял умоляющий взгляд на Сьюзен:

— Мама... Грант?

Сьюзен была в отчаянии. После ссоры с Грантом ее все время мучили сомнения. Не совершила ли она ужасную ошибку? Но даже если бы она не подписала заявление, его все равно попросили бы уйти. Под заявлением стояло достаточно подписей, и у Гретхен были все основания заменить Гранта.

Сьюзен ушла. В ушах у нее стояли рыдания Джейми. Она старалась убедить себя, что не виновата в отстранении Гранта.

— Джейми, в следующий раз, если мама согласится на какую-то благотворительную акцию, не позволяй ей этого делать!

Джейми вопросительно выглянул из-за мешка с игрушками, которые Сьюзен для него приготовила, и засунул палец в рот.

— Знаю, ты не понимаешь, — продолжала Сьюзен, — но, как только начнешь понимать, напоминай мне никогда больше не соглашаться выступать в бейсбольной команде банка. Бухгалтеры, административные работники и финансовые эксперты — никудышные бегуны.

Вначале эта идея показалась ей привлекательной — сбор средств для обездоленных детей, возможность провести день на воздухе, пообщаться с коллегами. Но сейчас, уже одетая в джинсы, старый трикотажный свитер, который она откопала в глубинах гардероба, и бейсбольную кепку, повернутую козырьком назад, Сьюзен думала по-другому. Ее главным достоинством был ум, а не спортивные способности. К тому же на дверце холодильника висел список неотложных дел. Надо было бы посвятить свободное время дому, а не стадиону.