Черный топик сидел идеально, заканчиваясь выше пупка и оставляя полоску обнаженного тела.

— Ты это выбрала, чтобы предстать перед репортерами?

— Совершенно верно, — отрезала девушка, воинственно вздернув лодбородок. Ее зеленые глаза загорелись решимостью отстоять право на индивидуальность. — Вам не нравится? Мои музыканты находят этот наряд очень сексуальным.

— В этом я уверен, — сквозь зубы процедил Марк. Затем снова глянул на часы, все еще недовольно хмурясь. — Ладно, у нас нет времени подыскивать что-либо получше. Пойдем, нам надо торопиться. Но потом я лично просмотрю Твое наряды, в которых ты собираешься выходить на сцену. Энни, мы продаем твои пластинки с твоим. сложившимся имиджем — печальной маленькой уличной певички, но никак не сексуальной красотки.

— Может, такой образ и подходил мне в прошлом, но в будущем он может измениться, — агрессивно огрызнулась девушка. Марк одарил ее ответным блеском глаз.

— Да ну? Об этом мы поговорим чуть позже. — Он открыл дверь номера и жестом пригласил пройти. — Поспеши, мы можем опоздать.

Энни начинала по-настоящему раздражаться. Она продефилировала мимо Марка, даже не смотря в его сторону, стараясь выглядеть как можно увереннее, так как она боялась, что Марк станет пялиться на нее, более того, она страшилась его, чувствуя, что Марк едва сдерживает свою страсть к ней…

Вместе они составляли занятную парочку — Энни углядела их размытые изображения на полированных стенках кабины лифта. Свое — в соблазнительном черном топике и черных, облегающих бедра джинсах. Марк выглядел представительно, если не сказать величественно. Очень важный и кажущийся недоступным в темном дорогом костюме.

Трудно было даже сопоставить того человека, о котором она знала из рассказов, с тем, который стоял сейчас рядом с ней в кабине лифта, спускавшегося вниз. Невозможно было не заметить, как прекрасно выглядит Марк, как он крепок физически и как хорошо сложен, как полон энергии. Посмотришь со стороны — и ни за что не подумаешь, что этот человек верит в переселение душ и реинкарнацию или придает такое большое значение содержанию своих снов, страдает таким странным комплексом и обладает весьма необычным мышлением.

Марк выглядел нормальным человеком, уверенным в собственных силах, в том, что живет правильно, так, как надо.

Если бы я повстречалась с ним сейчас, когда он так вот выглядит, то уж точно — сразу бы влюбилась в него. Эта мысль тихо прокралась ей в голову в тот миг, когда они выходили из лифта в заполненный людьми вестибюль гранд-отеля. Потом Энни подумала о том, что Марку не обязательно было прибегать к похищению, чтобы привлечь ее внимание. Он должен был знать, какое впечатление производит на женщин.

Правда, в таком случае им понадобилось бы гораздо больше времени, чтобы прийти к тому же этапу в их взаимоотношениях; Энни вынуждена была признать, что тут он был прав. Если бы сегодня они встретились впервые, то у них не было бы ни единой возможности побыть наедине, взять хотя бы сотрудников Марка, уже ожидавших их появления на ланч. А потом через день-другой Энни захватила бы круговерть встреч с репортерами, публичных интервью, репетиций, пробных спевок и всего прочего, что составляет подготовку концертного выступления. А когда она завершит дела в Париже, то отправится в новое место, со всей свитой музыкантов, с хором, с рабочими сцены. У Энни просто не было бы времени увидеться с Марком, а ему не удалось бы создать атмосферу тесного общения, произвести глубокое и незабываемое впечатление.

Кое-кто из собравшихся в фойе гранд-отеля наконец узнал Энни, она услышала характерное перешептывание, перелетавшее из одного края вестибюля в другой Люди оборачивались на нее, протягивали к ней руки.

— Милый, — беспомощно озираясь, пробормотала девушка, пытаясь вспомнить свой французский, так, на случай общения с этими людьми.

— Что? — недоуменно обернулся Марк, проследил за ее взглядом, затем рявкнул: — Поспешим, у нас нет времени на твоих фанов, они могут нас задержать. — С этими словами Марк обнял девушку за талию и увлек ее в сторону, проскочив через двери, которые вели в зал ресторана, успев по пути перекинуться парой фраз с метрдотелем, заспешившим им навстречу.

— Антон, за нами погоня. Вы можете их удержать?

Метрдотель понимающе улыбнулся.

— Будет сделано, мсье Паскаль.

Энни и Марк прошли через ресторанный зал к большому столу, расположенному у окна, выходящего в сад во внутреннем дворике отеля. Метрдотель ринулся наперерез парочке чрезмерно активных фанов, вежливо, но твердо повторяя им:

— Если вы не заказали столик, то вам здесь нельзя находиться.

— Салют! — бросил Марк полудюжине людей, собравшихся за столом. Они поспешно встали, заулыбались, послышались ответные приветственные возгласы.

— Добрый день!

Кто-то произнес американское «хай», но с сильным французским акцентом. При этом все пристально разглядывали девушку.

Она уже привыкла к тому, что ее постоянно разглядывают как знаменитость, хотя в первое время ей с трудом удавалось сохранять душевное равновесие. Вот и сейчас девушка — покраснела, занервничала. Ей следовало более тщательно почистить перышки в спальне номера. Она не боялась проявить смущение или неуверенность, нет. Она страшилась, что вызовет у собравшихся разочарование. Люди обычно сами создают себе идеал своего кумира и ждут, что он будет точно ему соответствовать. Некое сочетание возвышенной красоты и грубой реальности. От артиста должно исходить на людей небесное сияние. А Энни ощущала себя самым обычным человеком, маленькой щуплой девочкой с длинными черными волосами и изумрудными глазами. Единственное, что делало ее неординарной, так это ее голос Энни могла петь. Это был ее единственный дар, который изменил всю ее дальнейшую жизнь. Ежедневно она возносила Всевышнему хвалу за такой подарок.

— Итак, она перед вами, — раздался повеселевший голос Марка, все еще продолжавшего обнимать девушку за талию. Заметил ли он, что она вся трепещет, подумала Энни, правда не рискнув заглянуть Марку в глаза. А Марк начал представлять ей своих сотрудников, одного за другим.

— Это Рауль. Он возглавляет художественный и репертуарный отдел.

Энни пожала руку невысокому молодому человеку, который руководил одним из самых важных отделов в любой фирме грамзаписи. Он мог быть примерно ее возраста и, как ей показалось, смахивал на Наполеона в дни его молодости: та же смуглая, оливкового цвета кожа, черные волосы, челка на лбу, слегка одутловатое лицо. И подбородок был так же воинственно вздернут, как у Наполеона. Но одет он был очень современно — у Жан Поля Готье, прикинула девушка, оглядев его смелого покроя костюм. Судя по всему, Рауль должен был хорошо зарабатывать.

— А вот эти двое — его главные поставщики талантов, — живо воскликнул Марк, — Симона и Жерар.

Эта парочка была еще моложе, чем сама Энни. Девушке было что-то около двадцати двух, у нее был тяжелый узел собранных на затылке темных волос и темные глаза. Возраст юноши, на взгляд, колебался от восемнадцати до двадцати пяти. Он был сух, серьезен, одет в черный костюм. И тоже темноглазый. Оба, в черных брюках и при розовых галстуках, они выглядели как близнецы.

— Удалось найти какой-нибудь талантик за последнее время? — участливо спросила Энни.

Парочка синхронно пожала плечами, затем они переглянулись, замотали головами и ответили, не слишком смущаясь.

— Мы просматриваем массу кандидатов каждую неделю, — первой ответила Симона.

— Но крайне редко обнаруживаем что-то действительно новое или интересное, — добавил Жерар.

— Но ведь вы сами это знаете, — обратилась к Энни Симона.

— И дело это весьма трудоемкое, — добавил Жерар.

Энни стало интересно, действительно ли они так сработались или специально отрепетировали подобный номер — говорить в унисон. И пришла к выводу, что это хорошо поставленный номер.

— Мне повезло, и меня обнаружили в самом юном возрасте. Иначе я бы не была сейчас здесь с вами, — сказала Энни.