— Хорошо, — сказал я. — Тогда я дам вам мой домашний номер.

— Мы его и так установим, — заверил меня Трентино.

Я пожелал детективам доброй ночи. Хотя правильнее было бы пожелать им доброго утра. Выйдя из дома Сэм, я увидел в небе первый, едва приметный проблеск зари.

Добравшись наконец до дома, я проверил автоответчик. Вдруг Сэм попыталась дозвониться до меня. Однако лампочка ответчика не мигала. Я набрал номер Милы.

Ни о случившемся, ни о том, где был, рассказывать я не стал. Она услышала от меня только одно — я не очень хорошо себя чувствую. Назначенные встречи с пациентами придется отменить. Доктор Ремлер берет отгул по болезни.

И снова меня разбудил телефон. Трезвонивший в спальне. Трезвонивший у меня в голове. Я перекатился поближе к ночному столику. Неловко ухватил трубку и нетвердым со сна голосом пробормотал «алло».

— Доктор Ремлер? — осведомился голос. — Это детектив Трентино. Мы познакомились…

— Да, прошлой ночью.

— Не уделите ли вы нам несколько минут?

— Э-э, конечно, — ответил я. — Есть новости о Сэм?

— Как раз об этом мы и хотели бы поговорить, — сказал Трентино.

— А сразу вы мне сказать не можете?

— Мы и скажем вам сразу, доктор Ремлер. Мы, собственно, стоим у вашей двери. Мы стучались, звонили…

— Я спал. Простите. — Я взглянул на часы: уже почти полдень. — Дайте мне минуту, я вам открою, — сказал я.

Одевшись, я направился к двери, чтобы впустить детективов.

— Извините, — открыв дверь, сказал я.

— Пустяки, — ответили оба.

С мгновение мы простояли в прихожей.

— Так что? Вы нашли ее? — спросил я.

— Нашли, — ответил Лопес.

Я выпустил из груди воздух:

— Она жива?

— Более чем.

— Где вы ее нашли? — спросил я.

Дальше говорил Трентино:

— В том-то и штука. Это она нас нашла. Когда вернулась этим утром домой… из Бостона.

Надо полагать, мое лицо точно выразило охватившее меня чувство. Чувство совершенного недоумения.

— Не понимаю.

— Вот и мы тоже, — сказал Трентино. — Однако прошлой ночью она точно была в Бостоне. Собственно говоря, она провела там весь уик-энд.

— Бессмыслица какая-то, — сказал я.

— Верно, бессмыслица. И уж во всяком случае, она никак не соответствует тому, что рассказали нам вы. Но вот что действительно странно, — продолжал Трентино. — Саманта Кент говорит, что никогда с вами прежде не встречалась.

О чем они говорят? Что значит Сэм была в Бостоне? И почему она уверяет, будто никогда со мной не встречалась?

— Мы ведь говорим о Саманте Кент, так? — спросил я. — Где-то сто шестьдесят пять сантиметров. Худощавая. Светлые волосы до плеч.

— На самом деле Саманта Кент, с которой встречались мы, та, что живет на углу Пятьдесят шестой и Западной Восемьдесят первой, несколько выше, — сказал Трентино.

— Но она худощава и светловолоса, верно?

— Да, верно.

— Ладно, значит, с ее ростом я немного ошибся.

— Как сказать, — произнес Лопес. — В Саманте Кент, с которой мы разговаривали, — той Саманте Кент, что была замужем за Конрадом Берчем, — росту сто семьдесят пять сантиметров.

— Невозможно. Такой высокой она быть не может, и потом, что это за история с Бостоном?

— Саманта Кент провела в отеле «Риц-Карлтон» пятницу, субботу, воскресенье и ночь с воскресенья на понедельник. Ездила туда на какую-то конференцию…

— «Общества помощи детям», — вставил Лопес.

Трентино кивнул:

— У нас есть показания и участников конференции, и персонала отеля, подтверждающие, что ее там видели. Послушайте, вы не могли бы дать мне стакан воды?

Столь неожиданный поворот разговора показался мне странным.

— Как? — переспросил я.

— Простите, — сказал Трентино. — Ночь выдалась долгая. Хочется пить. Вы не могли бы налить мне немного воды?

— Сейчас принесу.

Войдя в кухню, я вытащил из шкафа стакан и начал наполнять его водой.

— Хорошая кухня, — произнес за моей спиной Лопес.

Обернувшись, я обнаружил, что оба детектива решили составить мне компанию. Я протянул Трентино стакан.

— Я думаю, что мне необходимо встретиться с женщиной, о которой вы говорите, — сказал я.

— Вы имеете в виду настоящую Саманту Кент? — спросил Лопес.

В его словах был намек на то, что я либо спятил, либо вру, либо и то и другое сразу. Я его проигнорировал.

— Так вам не кажется, что я должен с ней встретиться? — спросил я.

— Да, ваша встреча должна состояться непременно, — сказал Трентино. — Хотя она сейчас сильно потрясена и гостей принимать не склонна.

— Эй, а вы заметили, что у вас тут ножа не хватает?

Я повернулся к задавшему этот вопрос Лопесу и обнаружил, что его взгляд направлен на деревянную подставку около плиты. В подставке было восемь отделений, однако ножей в ней осталось лишь семь. Вот тут-то я и понял, что происходит.

— О чем это вы? — спросил я.

Лопес подошел к подставке, вытащил один из ножей.

— Я спросил, известно ли вам, что в вашем наборе не хватает одного ножа. Только и всего. А вы что подумали?

Я переводил взгляд с одного детектива на другого, словно впервые увидел их.

— Детектив Лопес, — произнес я, — мы с вами видим семь ручек, торчащих из подставки для ножей, плюс одно пустующее отделение. Начнем, однако, с того, что вы не можете знать, составляют ли эта подставка и ножи единый комплект. Поэтому, когда вы спрашиваете, известно ли мне, что у меня не хватает ножа, я задаю вам ответный вопрос: известно ли вам, что это действительно так?

— Не надо на нас сердиться, доктор Ремлер, — сказал Трентино. — Простите, если мы создали у вас ошибочное впечатление. — Тон его стал более спокойным и учтивым. И куда более деланым. — Мы благодарны вам за чистосердечие и очень хорошо понимаем, что вы старались помочь нам. Будьте уверены, мы сумеем во всем разобраться.

— Да, — подтвердил Лопес. — И очень скоро.

Я проводил их до двери. Прежде чем покинуть квартиру, каждый из них одарил меня долгим, многозначительным взглядом.

— Счастливого Хэллоуина, — сказал Лопес.

Оставшись в квартире один, я вернулся в кухню, чтобы сварить кофе. Там, на столе, стоял стакан с водой, которую попросил у меня детектив Трентино. По-прежнему полный. Трентино не отпил из него ни глотка.

Секретарша соединила меня.

— Привет, что-нибудь случилось? — послышался голос Паркера.

— Много чего. Мне нужно поговорить с тобой. Могу я прийти в твой офис?

— Да, разумеется. У тебя все в порядке? — спросил он.

— Не уверен.

— Тогда давай так, встретимся здесь в час дня, идет?

— Идет.

Я быстро принял душ, переоделся, поймал такси. Паркер ждал меня в своем офисе.

— Что случилось? — спросил он, взглянув на мой заклеенный пластырем лоб.

— Это длинная история, — ответил я. — Ты помнишь, несколько дней назад мы обсуждали одну мою пациентку?

— Это ты о женщине с малышом?

Сердце у меня упало. С малышом. Детективы не сказали о нем ни слова. А я и не спросил. Где он находился все это время? Надо полагать, с ним все в порядке. Впрочем, похоже на то, что мне придется пересмотреть многие из моих предположений.

Собравшись с мыслями, я приступил к рассказу о случившемся, стараясь, чтобы он получился как можно более связным.

— Прежде всего, — наконец проговорил Паркер, — существует два набора фактов: то, что ты знаешь, и то, что тебе говорили. Первый набор — факты, тебе известные, — включает в себя только то, что ты в состоянии доказать. С другой стороны, то, что тебе говорили, — второй набор — образует большую часть твоей истории.

Я смотрел на него, недоумевая.

Паркер наклонился ко мне:

— Тебе не следует относиться к обоим наборам как к истинным. Возьми тех же детективов. По их мнению, ты что-то скрываешь, и они хотят выяснить, что именно.

— Но я ничего не скрываю.

— Не имеет значения. Итак, первое. Способность отличать то, что существует в действительности, от того, что представляет собой просто чью-то уловку.