Я не отвечаю. Просто смотрю, как он несет Кэролайн ее бокал воды со льдом.

Вернувшись к себе, я обнаруживаю, что Фергюсон уснул на моем диване и храпит. Стеф подрисовывает моделям в моем каталоге усы несмываемым фломастером, а Мисси и Рон увлеченно целуются. Только этого мне не хватало.

— Ребята, обязательно заниматься этим в гостиной? — спрашиваю я.

Рон отрывается от Мисси лишь через несколько секунд.

— Вечно ты все испортишь, — злится она.

— Не мои проблемы.

— Как все было? — интересуется Стеф, не обращая на парочку никакого внимания.

— Одно слово: Кэролайн.

— Когда? Как? — в изумлении бормочет Стеф.

Я излагаю события этого дня, она потрясенно слушает.

— Если он снова со своей бывшей, забудь о нем, — изрекает Мисси.

— Спасибо, сама бы не додумалась.

— Но как тогда он пригласил тебя на свидание, если собирался вернуться к ней? — Стеф все не может прийти в себя.

— Если бы я знала.

— Ну что, лапочки, приятно было забрести в вашу трогательную жизнь, но я побежал, — Рон встает, потягивается, снимает со своих гигантских, не по размеру, штанов прилипшие нитки.

— Ты куда? — чересчур оживленно интересуется Стеф.

— Домой, потом выступать.

Стеф смотрит на меня, и я понимаю, что в конечном итоге мы поедем с ним. Я в таком настроении, что хуже некуда, поэтому отправиться куда-нибудь с Роном — не самая плохая мысль.

— А Фергюсон?

У Фергюсона из уголка рта течет струйка слюны и, кажется, сейчас достигнет моей диванной подушки. Я поспешно выдергиваю подушку, от чего Фергюсон резко просыпается и садится, моргая.

— Эй, ребята, вы куда? — Он трет глаза и, не дожидаясь ответа, говорит: — Можно с вами?

«Импала» везет нас в двухкомнатную квартиру Рона в Бактауне, где он живет с тремя другими членами группы. Насколько я понимаю, работают из них только двое — перебиваются случайными заработками, остальных кормит вокалист. Выгодно иметь богатых друзей с доходными хобби. Квартира Рона еще лучше моей, только вместо мебели здесь повсюду разбросаны большие подушки. Посреди комнаты на огромном восточном ковре расположилось трио немолодых хиппушек. Они по очереди курят гигантский кальян. В воздухе висит густой дым марихуаны. Хиппи одеты в колоритные драные тряпки — такие даже Армия спасения выбросила бы на помойку. Хотя вполне возможно, что каждая тряпка обошлась им долларов по пятьсот. Это крупные женщины — крошечные топики едва прикрывают пышные груди, над поясами цыганских юбок свисают складки жира.

Фергюсон протягивает руку и представляется, словно на конференции.

— Поклонницы? — спрашиваю я Рона.

Тот пожимает плечами и перечисляет:

— Это Хезер, Ганеша и Вишну. — Уточнить, кто из них кто, он, видимо, не считает нужным.

Мисси придирчиво оглядывает трио, словно соперниц. И, не уловив никакой угрозы, забывает о них.

— Мы музы, — сообщает одна.

— От их творческой энергии башню сносит, — добавляет Рон.

Не вдаваясь в дальнейшие подробности, он плюхается рядом с одной из муз, та вручает ему кальян. Мисси тоже делает затяжку и начинает лизаться с Роном. Я быстро отворачиваюсь, пока меня не стошнило.

— Ну разве они не омерзительны? — шепчу я Стеф.

Она пожимает плечами:

— Слегка.

Когда Мисси дает Рону передышку, он показывает на меня и объясняет музам, кто я такая:

— Она делала обложку для диска.

— Отличная работа, — хором отвечают музы.

— А это ее подруга, — продолжает Рон. — У обеих карьерный кризис.

Музы хихикают.

— Если слишком много заниматься карьерой, — говорит та, что вываливается из красно-белого полосатого топика на бретельках, — не останется времени на жизнь.

— Я вижу, у тебя обостренное восприятие потустороннего, — позевывая, добавляет другая муза. — Думаю, тебе надо стать медиумом. Принимать эту энергию.

— А сколько за это платят? — интересуюсь я.

— Дело не в деньгах, — отвечает первая.

— Ты зря тратишь время, — объявляет третья и поясняет остальным: — Она закрыта для новых возможностей.

— Есть немножко, — подтверждает Фергюсон.

— Нет, — защищаюсь я.

— У нее на лбу написано: циник. Она сопротивляется счастью.

— Виш, зачем так строго, — упрекает ее подруга. — Она просто ищет себя.

В дверь стучат; Рон отрывается от Мисси и идет открывать. На лестничной площадке топчется пара студентов в полосатых майках и бейсболках. Рон отдает им два запечатанных пакетика и получает пачку банкнот. Студенты уходят, а Рон возвращается на свое место в круг курящих.

— Так ты наркодилер! — восклицаю я, хотя всегда ожидала чего-то в этом роде.

Одна из хиппушек самодовольно заявляет:

— Я же говорила, она закрыта.

— Я ухожу, — объявляю я.

— Джейн, не психуй. — Рон кладет руку мне на плечо. — Просто подработка.

Другая хиппи выразительно хмыкает.

— Да брось ты, не напрягайся, — упрашивает Рон, от травки глаза у него закрываются. — Выпей горячего чая — и сразу успокоишься, а?

— Я пошла жарить попкорн, — сообщает Вишну.

Интересно, что со мной будет, если просто остаться у Рона — на несколько дней, недель, месяцев?

Представляю, как полгода спустя я рядом с Вишну сижу на диване, с налитыми кровью, мутными глазами, не помня, какое сегодня число, полностью погруженная в Ронову жизнь. Мой мозг будет занимать одна мысль: как свести к минимуму любые движения, а поскольку мне будет лень переключать каналы, я привыкну часами смотреть телемагазин. У меня будет строгая диета — чипсы «Доритос» и чай, и очень скоро я начну носить хипповые тряпки и называть себя Восточной Эзотерической Музой.

Потом я представляю, как Кэролайн прижимается к Кайлу, и думаю: быть одной из муз Рона — не самое страшное. Я могла бы весь остаток жизни просидеть на семейных сборищах, глядя, как обнимаются и воркуют Кайл с Кэролайн.

Пакет попкорна и две чашки крепкого чая — и я становлюсь чуточку великодушнее. Не знаю почему — из-за еды в желудке или из-за дыма от травки, который столбом висит в комнате. Фергюсон и Мисси отказываются от чая, зато прихватывают от чужих порций попкорна; Стеф, определенно под кайфом, неудержимо хохочет над какими-то словами Фергюсона.

— Хочу в туалет, — заявляю я, и одна из хиппи показывает в глубь квартиры.

В туалете обои с розами, что почему-то вызывает у меня истерический смех. Подумать только: у Рона туалет в пастельных тонах. Снова взглянув на обои, я замечаю, что они плывут. Как голографическая картинка. Розовые лепестки танцуют.

Похоже, я недооценила свое состояние.

Все не просто кружится, каждый рисунок движется со своей скоростью, между ними разные интервалы. Я моргаю и трясу головой. Потом я прижимаюсь носом к стене, чтобы проверить: может, это освещение такое? Но тут розовый лепесток прыгает со стены прямо мне на нос.

— Ой! — вскрикиваю я, неуклюже вываливаясь из туалета и чуть не падая на руки Вишну или Ганеше — я их не различаю.

— Не пугайся, — улыбается она. — Это чай. Чай с грибами.

Я бы рассердилась, но меня отвлекают ее пляшущие брови.

— Мы решили, что тебе нужно оторваться от реальности. — Она снова улыбается. По-моему, зубы у нее из золота. Или из бриллиантов. В любом случае, их блеск гипнотизирует меня.

— Чай с грибами? — переспрашиваю я. — «Липтон» выпускает такой?

Муза не смеется над моей шуткой.

— Главное, не сопротивляйся, ладно? — советует она.

Я еще никогда не пробовала галлюциногены и должна сказать, что немного разочарована. Где розовые слоны? Вереница говорящих мартышек?

Три хиппушки, Мисси, Рон, Фергюсон, Стеф (сосредоточенно изучающая свою руку) и остальные ребята из группы собираются ехать на концерт, который начинается через полчаса. Я слышу скрипучий голос и понимаю, что говорят мои ботинки.

— Могла бы сбросить пару килограммов, — жалуется правый.