— Вы бы его не узнали. Он выглядит почти нормально. Потерял еще двадцать килограмм.

— Не тяни, Стеф, — прошу я. — Твоя потрясающая новость не может заключаться в том, что Жирный Фергюсон все еще на диете.

— Ну ладно, с какой начать — плохой или хорошей?

— С хорошей, — не задумываясь, выбираю я. Пусть Мисси фыркает сколько угодно.

— Я ушла с работы! — с гордостью восклицает Стеф.

Я роняю сигарету. Мисси шлепает Стеф по спине:

— Класс!

— Ты ушла?! Ты не понимаешь, что ты натворила!

Не верится, чтобы Стеф добровольно избрала такую жизнь: скрываться от хозяина квартиры, тянуть с оплатой счетов и влезать в долги.

— Я решила, что с меня хватит. Ушла в последний день конференции — не спала почти три дня.

— Но, Стеф, может, ты еще сможешь вернуться? Ты не знаешь, каково оно здесь. Рынок труда сошел с ума.

— Подумаешь. Стану «свободным художником», — отмахивается Стеф.

У меня отвисает челюсть.

— «Свободным художником»? Ты рехнулась!

— Не слушай Джейн. Избавилась от этих мудаков — и правильно. — Мисси стряхивает пепел в мой бокал из-под мартини.

— Стеф, по-моему, тебе нужно хорошенько подумать.

Господи, я говорю совсем как Тодд.

— Поздно. Я сказала Майку, что он гнусный подонок, а Фергюсону — что от него воняет венскими сосисками.

— Ты сказала Фергюсону, что от него воняет?!

Вероятно, в этом месте я должна рассмеяться, но в меня вселился дух Тодда, и я потеряла всякое чувство юмора.

— Хуже: я порекомендовала ему обратить внимание на такое замечательное изобретение современности, как дезодорант.

Мисси хохочет:

— Самый убойный прикол за весь вечер!

— Хоть кто-то оценил. — Стеф с обидой косится на меня.

— Смешно, — соглашаюсь я, но не смеюсь. Мне не дает покоя эгоистичная мысль: теперь почти все мои друзья, кроме Тодда и Кайла, безработные. Бесплатного пива ждать не от кого. — Ты уверена, что уже никак нельзя вернуться? — с надеждой спрашиваю я.

— Я не вернулась бы даже за удвоенную зарплату, — заявляет Стеф.

— Так их, сестренка! — Мисси поднимает бокал с мартини и чокается со Стеф.

— Но если твой уход — хорошая новость, то даже страшно подумать о плохой.

— Действительно. Ну… не знаю, как сказать, поэтому просто скажу как есть.

Я жду.

— Ну, в общем, дело в том… — Стеф останавливается и тревожно смотрит на меня.

— Выкладывай, не тяни.

— Ладно. Слушай. Короче, это касается Майка.

— Ну? — осторожно говорю я, стараясь особенно не надеяться, что его выгнали или что с ним случилось что-нибудь ужасное — например, подцепил где-нибудь проказу.

— Похоже, что Майк, э-э, как бы… — Стеф откашливается. — У Майка есть невеста.

— Брешешь! — вскрикивает Мисси.

Я теряю дар речи. Язык не слушается, в ушах звенит, будто я только что вернулась с концерта «Металлики».

— Что значит — у него есть невеста? — почти по слогам произношу я, чтобы не сорваться на крик.

— Она там была. В Нью-Йорке. Она там живет, то есть жила еще пару недель назад, а потом переехала в Чикаго. — Кашлянув, Стеф продолжает: — И она сказала мне, что они помолвлены больше года, а встречаются три года.

Мисси хлопает себя по колену:

— Сукин сын! Я знала, что он подонок, но это ж надо!

Я, кажется, стала на три тона бледнее белого. У него невеста. Конечно. Теперь все понятно. Вот почему в ресторанах мы всегда садились в самый темный угол. Вот почему он так и не дал мне своего домашнего номера, только сотовый. Вот откуда все эти неожиданные поездки в Нью-Йорк. И он никогда не предлагал мне познакомиться с семьей или друзьями — вообще ни с кем, кто мог бы разоблачить его двойную жизнь. Неудивительно, что он так спешил со мной расстаться. Его невеста переезжала в Чикаго.

Я самая большая тупица на земле.

— Ну что? Повторим? — предлагает Мисси.

— Полностью поддерживаю! — подхватывает Стеф.

Бармен наливает еще три мартини. У меня дрожит рука, но я все-таки беру свой бокал и осушаю его одним долгим глотком.

Только чудом я спьяну не звоню Майку.

Меня останавливает Стеф: она блокирует свой мобильник и отказывается говорить мне пин-код. Потом они вдвоем с Мисси отлавливают меня в туалете, где я пытаюсь позвонить из автомата.

Мисси и Стеф заодно. Обе качают головой, когда я не могу самостоятельно подняться на крыльцо своего дома. Кто-то, не знаю — Мисси или Стеф — отключил все телефонные провода в квартире, так что когда в три часа ночи я поднимаю трубку, не слышно даже гудков.

На следующее утро я просыпаюсь с ощущением, что ночью меня стукнули по голове чем-то твердым и плоским. И не один раз. Со стоном сажусь, тру глаза и отбрасываю назад волосы — за ночь они спутались в проволочную мочалку. Язык шершавый и кислый.

Спотыкаясь, бреду в ванную; в ушах шумит. Несколько раз роняю зубную щетку в раковину: координация пропала вместе со способностью концентрироваться на чем-либо более двух минут подряд.

Через некоторое время до меня доходит, что Стеф не уходила. Они с Мисси пьют кофе в гостиной.

— Смотрите! — кричит из комнаты Мисси. — Жирный Фергюсон!

Она тычет в экран: там показывают человека, который не может выйти из спальни по причине избыточного веса.

— Ну разве она не прелесть? — спрашивает меня Стеф.

— Вот она, наша королева мартини, — объявляет Мисси, когда я вхожу в комнату.

Я мычу, разворачиваюсь и плетусь на кухню налить себе кофе. Он мне сейчас не помешает. Голова раскалывается.

Кажется, Стеф и Мисси знакомы всю жизнь, а не каких-нибудь двадцать четыре часа. До вчерашнего вечера Стеф представляла себе Мисси только по слухам. Теперь они ведут себя так, словно всегда были лучшими подругами.

— Убила бы этого Майка. Самодовольный болван, — вздыхает Стеф.

— Удавить мало, — поддакивает Мисси.

Обе молча смотрят на экран.

— Можно взломать компьютерную сеть «Максимум», — через минуту подает голос Мисси. — Это не так сложно. Забраться в почту.

— А ты сможешь? — спрашивает Стеф.

— Ну да, я там была системным администратором, а значит, могу почти все.

— Правда?

Так и вижу, как крутятся шестеренки в голове Стеф.

— Нужен только пропуск, чтобы войти в здание, — говорит Мисси, поблескивая кольцом в ноздре. — Издали не получится. Надо пробраться в клетку.

— В клетку? — переспрашиваю я.

Мисси демонстративно вздыхает и закатывает глаза, как некоторые компьютерщики, когда разговаривают с чайниками.

— Серверную.

— Ох, — хором выдыхаем мы со Стеф.

Я смотрю на Стеф, но она этого не замечает. Она всерьез обдумывает предложение Мисси, что только подтверждает мои опасения: Стеф сошла с ума.

— Ты что, серьезно?

— А что еще ты можешь? — спрашивает Стеф у Мисси.

— Могу разослать увольнительные письма начальству. Даже, может быть, заморозить их зарплатные счета на месяц-другой.

— Да ну? — недоверчиво таращусь я.

Мисси фыркает и пожимает плечами.

— А еще? — с горящими глазами интересуется Стеф.

— Много чего.

— Девчонки, вы спятили! — объявляю я.

— Так, кое-кто требует внимания. — Стеф поворачивается ко мне. — Давай, отчитывайся. Как ты? Насчет Майка?

— А что я могу сделать? Мисси куда-то запрятала телефонные провода. Я даже не могу отматерить его по е-мейлу.

— Это для твоего же блага, — возражает Мисси. — А сегодня утром я все подсоединила обратно.

— Если хочешь выговориться — валяй, мы слушаем, — предлагает Стеф.

Мисси явно не в восторге, но молчит.

— Нет, спасибо, — отвечаю я.

Если я начну говорить об этом, то только расплачусь. Этого еще не хватало — плакать из-за Майка.

И потом, смогу ли я объяснить, что Майк так много значил для меня потому, что был первым в моей жизни парнем с мебельным гарнитуром? Его квартира — больше, чем дом моих родителей. У него универсальный бар — с шейкером и бокалами для мартини в комплекте. Он взрослый во всех отношениях. Он — человек, который не растеряется, увидев перед собой специальный нож для устриц или французскую карту вин. Он умеет готовить. У него целый набор кастрюль и сковородок, полный шкафчик трав, о которых я никогда и не слышала. Он водил меня в лучшие рестораны и заказывал на французском.